Собиратель Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

Мы дошли до дозорных, которые следили за Аграбой. Я поднял руку, останавливая колонну золотых. Черные с ополченцами продолжали двигаться дальше. Их цель – ниже по течению ручья, у основного лагеря врагов, где располагается ставка Апачетаме.

«Досчитать медленно до двухсот – и идти в бой, – напомнил я сам себе. – Ну, что, Червячок, пошлешь нам божественной удачи?».

«Нет, ты посмотри! – хрипло хохотнуло у меня в голове. – Еще удачи?! Да я тебя под самый нос к пурепечам привел, а они до сих пор дрыхнут! Давай-ка дальше сам».

«Как скажешь», –улыбнулся я и глянул наверх.

Небо над восточными горами уже начинало слегка сереть, но было всё еще темно. Глубина оврага здесь не превышала двух метров – идеально для того, чтобы подкрасться. А вот для того, чтобы полуторарукий калека смог быстро выскочить наверх – многовато. Так можно и застрять здесь, а мне этого очень не хотелось. Я толкнул стоявшего справа золотого.

– Как дам сигнал: сначала подсадишь меня наверх, – шепнул ему едва слышно. – Только потом сам в атаку пойдешь.

– Слушаюсь, – недовольно засопел стражник.

Сто девяносто восемь… Сто девяносто девять…

– В бой! – рявкнул я громко и отрывисто.

Тут же сильная рука подперла мой зад и практически выкинула из оврага. Я лег животом, закинул ногу наверх и пружинисто вскочил, выхватывая топор из ременной петли на поясе. Часть золотых всё равно меня обгоняла. Ну, уж нет!

– Каля-баля! – закричали у полупогасших костров мичуаке свои тревожные команды.

Мы атаковали в полном молчании. Когда первые золотые добрались до бивака, с оружием в руках их смогли встретить не более пяти человек – тех просто смели. Мой первый противник еще только вставал с циновки. Удивленный и испуганный взгляд – вот всё, что я запомнил после того, как опустил бронзовую секирку на спину. Лезвие глубоко впилось куда-то между лопаток, перебив хребет. И так же легко вышло из раны. Отлично!

Взгляд по сторонам: вот справа какой-то лысый сцепился с моим стражем. Зашел с боку, наотмашь рубанул ему в бедро: враг с воплем завалился, и золотой быстро добил противника. Это чертова война: подлая и жестокая. Мы вас не звали, гады, получайте!

Третий противник уже успел вооружиться, выставил небольшой щит перед собой и принялся натыкивать меня копьецом. Левшей никто не любит, особенно, в бою. Это мне еще Глыба сказал в самом начале обучения. Я терпеливо переждал серию ударов, а, когда темп у рыбоеда слегка снизился, ловко слил щитом его копье вправо от себя, одновременно делая шаг влево. Правый бок врага оказался, как на ладони. Наотмашь ударил топором в открытый локоть: бронза выгнула сустав в обратную сторону. Очередной вопль боли, один из многих, что оглашают бивак пурепеча – и вторым ударом я всадил оружие прямо в голову. Лысый завалился на землю, а мой топор теперь-таки застрял в черепной кости.

Пара вдохов ушла у меня на то, чтобы освободить оружие, но за это время золотые безоговорочно ушли вперед, закрыв меня от врагов. Я сунулся туда-сюда – бесполезно. Наши уже добивали жалкие остатки дозора, мне здесь ловить нечего. А разгоряченное сердце требовало крови! Я прислушивался к себе и не узнавал нового императора Сухорукова. Помню, как тяжко ему далась первая настоящая война – захват Излучного. Потом пришли пурепеча – и стало не сантиментов. Но и радости боя тоже не чувствовалось. А сейчас я упивался битвой! Я хотел в ней участвовать сам, в первых рядах! Вечерней речью я завел себя сильнее, чем собственных воинов! Безоговорочно верил в победу и неуязвимость – ведь наш бог защищает нас! Твердо знал: сегодня утром солнце взойдет над уже освобожденным Излучным…

Далеко слева раздались крики: видимо, черные, куитлатеки и ополченцы добрались до основного лагеря и атаковали его. Я обернулся назад: золотые уже практически закончили. Наша атака оказалась невероятно успешной. Семь десятков моей стражи за несколько минут вырезали шестьдесят с лишним пурепеча. Причем, среди лысых было не менее пяти кенгов.

– Все ко мне! – крикнул я. – Бегом! Поможем нашим!

И мы рванули вниз по дороге. Последний раз по ней же мы, как трусы, убегали от бесчисленной вражеской орды, и сейчас мое сердце пело от каждого шага в обратную сторону! Я верну себе свой мир!

А в главном лагере пурепеча царили тишина и покой. Черные растеряно бродили между остывших кострищ, не зная, чем утолить свою жажду крови.

– Тут была всего пятерка лысых и пятерка лучников, – отчитался Брат Гнева. – Больше никого. Мы не дали им уйти.

Я огляделся: света в долине Великой стало гораздо больше. Лагерь выглядел донельзя примитивно: костры, циновки, несколько кувшинов, стойки для оружия.

– Здесь был лагерь кенгов, – понял я. – Я слышал, что истинные благородные уакусеча презирают роскошь, украшения и ценят скромную жизнь. Видимо, вот так она и выглядит. Получается, вчера на север уплыли все кенги. Почти. Нам же остались только островитяне с беловолосыми. А те ночуют в Излучном. Скорее, все на тот берег!

На этот раз по моей команде затрубили раковины, кто-то из воинов развернул знамя с Золотым Змеем, которое нацелилось на центр Излучного. Рассвет серым киселем уже начал заливать долину, и стяг был заметен. Воины нестройной толпой кинулись на южный берег ручья: кто-то по мосту, кто-то прямо через овраг, который здесь, в низовье ручья, стал совсем неглубоким. Я пытался что-то там кричать: черные, занимайте центр строя, золотые – слева, куитлатеки – справа; но меня мало кто слышал и еще меньше слушался. Особенно, «волонтеры» из Жарких Земель. Те, в принципе, не очень понимали, все эти команды, приказы, маневры. Вижу врага – бегу его бить!

А вот и враг: с юга к ручью, спешили двадцатки лысых длиннорубашечников. Явно спросонья, мало чего соображающие, они просто бежали на шум боя. Ни строя, ни четкого направления; растянулись на всю длину улочки.

– Залп! – заорал я, срывая горло. – А теперь на них! Всеми силами!

В конце – аж закашлялся. Но меня услышали. Командиры криком повторили приказ, и моя «интербригада» рванула на врага. Пурепеча впереди числом ей почти не уступали, и они уже явно не спали. Но отряды захватчиков растянулись и находились в полном беспорядке. А у моих же кровь залила глаза! Они, как и я, поймали вкус победы, летели на врага с занесенными маками, копьями и с оскаленными пастями. Неудивительно, что первые два-три десятка врагов просто смели. Остальные сжались в плотную кучку, укрывшись щитами и ощерившись копьями. В принципе, если они продержатся до подхода остальных сил, бой может закончиться непредсказуемо.

Но я уже добрался до места свалки.

– Змей с нами! – надсадно рычал я. – С нами его сила! А они остались без своего бога! Бей пурепеча!

Я протиснулся вперед. Пользуясь ростом, зацепил топором вражеский щит и изо всех сил дернул его на себя. А в моей левой руке сил было дай бог каждому! Бедняга лысый, судорожно цепляясь за свою единственную защиту, вылетел из подобия строя, который создали захватчики.

– Вперед! – рявкнул я, и несколько черных ринулись в появившуюся брешь.

Где-то слева бесновался Глыба, круша своей здоровенной макой щиты пурепеча. Куитлатеки, не признававшие никаких строев, огородами, заборами, подворотнями обошли обороняющихся справа и с душераздирающими воплями ударили им в открытый бок. Рыбоеды окончательно дрогнули, общая масса рассыпалась на многие единицы паникующих воинов и отхлынула назад.

– Не отпускать! – неистовствовал я. – Бей вражину, пока солнце не взошло!

И мы били! Догонять всегда немного тяжелей, чем убегать. Все-таки у бегущих мотивация сильнее. Однако, в тесноте центральной части Излучного особо не разгонишься. Поэтому самые шустрые из моих воинов быстро задерживали беглецов. Навязывали бой, а потом подходили тяжеловооруженные пятерки золотых или черных и добивали врага. Кто-то уже начал сдаваться на милость победителей.

И все-таки немалая часть отступила. Куда бы вы думали? Конечно, в старую усадьбу Носача! Снова! Снова последние враги засели на этом хоть как-то укрепленном подворье! И снова нам придется выколупывать черепаху из панциря. Опасную черепаху, прошу заметить!