Накаленный воздух - Валерий Александрович Пушной

не известно доподлинно, где перевернутое, а где настоящее. Ясно только одно: Муруфул не простит.

Он услыхал громкий хлопок входной двери. Повернул голову. На слух по шагам интуитивно определил Вяземского.

А через секунду тот переступил порог комнаты и с явным превосходством произнес:

– Так стремительно несется время и так часто мы стали с тобой встречаться, Максим.

– Ты можешь веселиться, Вениамин, ты переиграл меня, – с досадою выдавил тот.

– Я бы не спешил делать выводы, – остановил Вяземский. – У тебя есть возможность снова стать сильным и работать вместе с нами. Всегда выгодно оставаться с победителями.

– Ты тоже предлагаешь мне предательство, – кисло усмехнулся Максим.

– Цели, коим мы служим, не отвергают никаких средств, – выговорил Вяземский. – Муруфулу теперь труднее будет соперничать с Прондопулом. Это начало проигрыша. Конец все равно наступит, просто вопрос времени. Так зачем тянуть это время? Мы не бессмертные с тобой, у нас оно ограничено. Не мучай себя пустыми словесами. – Вяземский сделал паузу. – Подумай, что бы ты хотел получить взамен. – Косо глянул на Шахматиста. – Развяжи его!

Шахматист покорно кивнул, как прежде кивал Максиму, и мрачно разрезал скотч у того на запястьях.

Максим размял руки:

– Не надо мне разжевывать, Вениамин. Я понимаю, мое предательство надломит Муруфула и значительно увеличит силу Прондопула.

– И тебя тоже поднимет, ведь ты получишь защиту более сильного архидема! – парировал Вяземский. – Иначе тебе придется сыграть в ящик. А в преисподней Муруфул потешится над твоей душой. Ты готов к этому? Я не вижу смысла. Прими защиту Прондопула, тогда и в вечности, когда наступит срок, твоей душе найдется тепленькое местечко. И не ломай долго голову, ведь под крылом Прондопула у тебя остается прежняя работа, ибо задача архидема не меняется.

Сбоку приблизилась Зовалевская, чувство перевеса над Максимом распирало ее женское самолюбие.

– Думай быстрее, – прошептала она с удовольствием, – сейчас ты на краю. Однако ты еще жив, потому что тебе снова сделано предложение.

Максим вблизи увидал неприятно красивые глаза девушки и почувствовал ее дыхание, как дыхание конца света, откачнулся, перевел взгляд на Вяземского:

– Муруфул все еще защищает меня, – сказал потерянно, – предать не могу.

– Можешь, потому что жизнь лучше смерти! – уверенно проговорил Вениамин.

Максим с горечью вспомнил, как говорил подобные слова Зовалевской, когда хотел получить от нее информацию.

В общем-то, и он тогда и Вяземский сейчас были правы. Жить лучше, чем умереть.

– Ты повезешь меня к Прондопулу? – спросил, заранее зная ответ. – Но я не готов для встречи с ним, я ничего не решил.

– Но ведь ты не против встречи, не так ли? – отозвался Вениамин.

Глава восемнадцатая

Муруфул проигрывает

В подъезде по лестничному маршу они спускались наощупь. Темнота хоть глаз коли. Ругаясь, вышли на улицу. Ночь без звезд и луны. Странно, обычно летом таких ночей не бывает. Эта несла в себе ощутимую тревогу. Светильник возле подъезда не горел, в окнах – темень, под ногами ничего не видно. Осторожно спустились с крыльца. К автомобилю продвигались интуитивно.

Возле машины во мраке что-то зашумело, захлопало, запищало, и холодные, совсем не летние порывы ветра окатили с ног до головы.

Максим почуял, как из-под него уходит земля, схватился за дверцу авто и с усилием бросил тело в салон. Глаза Зовалевской слезились от встречного ветра, дыхание перехватывало, она зажмурилась и вползла на сиденье. Вяземскому также пришлось преодолеть непонятное сопротивление, впихивая себя между рулем и сиденьем.

Вениамин включил фары и тронул машину с места в глубину ночи. Свет от фар, как вату, промял темноту, разгоняя сонмища чудовищ, кружившихся вокруг. Они кидались под колеса, заглядывали через боковые стекла и воющими голосами заглушали звук мотора.

Со двора машина выехала на улицу. Здесь в любое время суток неизменно был транспорт, но сейчас все вымерло, дорогу сковала темень. Свет от фар не помогал. Вениамин вел авто наугад.

Хлопанье и визжание над машиной продолжалось. Автомобиль било и подбрасывало. Непонятные препятствия тормозили. Мотор ревел во всю мощь, но двигались медленно. Максим понял, это защита Муруфула противодействует встрече с Прондопулом.

И все же, хоть с огромным трудом, Вяземскому удалось добраться до дома, где располагалась Лаборатория.

И тут противодействие бесформенных чудовищ переросло в стремление уничтожить Максима. Жуткие оскалы уродливых морд колотились в лобовое стекло, намереваясь пробить его. У Максима свело скулы, стало страшно, что монстры ворвутся в салон и сожрут заживо. Ощущение безысходности наседало. Нервы готовы были лопнуть, как перетянутые струны.

Вяземский выжидал. Он был уверен, что Максим в безопасности, что Муруфулу сейчас не пробить защиту Прондопула, что тот сметет весь ужас за стеклами. И это произошло. Вспыхнул огненный хвост, испепеляя монстров. Яркий свет проложил дорожку к подъезду. Вяземский открыл дверцу автомобиля.

– Тебя ждет архидем Прондопул, – сказал он, выпрыгивая наружу.

Максим с опаской выбрался следом. У него дрожали руки, но ноги непроизвольно понесли к двери подъезда.

За чертой света, во тьме, слышалось рычание и уханье, завывание и клацанье зубами.

Вяземский смотрел ему в спину.

Перед дверью подъезда Максим споткнулся, но ощутил, как кто-то подхватил под руки и внес внутрь. Огляделся – никого. В подъезде в стене – одна дверь, потянулся к кнопке звонка, дверь отворилась:

– Вы задержались, – услужливый тон, прогиб спины и приторная улыбка на бровастом лице швейцара в ливрее.

Максим очутился в большой комнате. Далеко в глубине за огромным письменным столом в сине-черном костюме сидел архидем Прондопул. Однако его голос прозвучал возле самого уха Максима:

– Ты не хотел со мной встречаться.

– Не хотел, – подтвердил тот.

– Боишься Муруфула или меня?

– Себя, – признался Максим.

Прондопул не двинулся с места, но Максим вдруг близко увидал его лицо. Отшатнулся, почувствовал в груди жжение от пронизывающего взгляда черных глаз. Архидем ответил жестко:

– Человек всегда стоит перед выбором. Не предавать он не может, это часть его сути. В предательстве – сила, жизненный стимул. Приятно осознавать, что одно твое слово иногда способно уничтожить целую армию.

– Я посвященный, – противился Максим. – Муруфул поможет.

– Тебя предали помощники – нарушено одно из условий посвящения, – тяжко давили слова Прондопула, долбили, как капли воды по темечку, в ушах начинало звенеть. – Муруфул не сможет восстановить твою силу: архидему запрещено давать человеку дважды то, чего тот не сохранил. Больше, чем у тебя осталось, ты уже никогда не получишь от Муруфула. Вернуть тебе все теперь могу только я. Но это зависит от твоего решения, – лицо Прондопула вновь приблизилось настолько, что Максим уловил запах преисподней. – Ты, конечно, можешь принять другое решение, но так ли