Лабиринт искажений - Валерий Филатов

и с какими деньгами с рынка уходит. Мы там пощипали несколько раз… Короче, узнал Гладышев, чем мы занимались, и терпил на признание подписал. Вот мы и договорились, срок-то нехилый светил. А оказалось, что это Серафима ему всё рассказывала, ну ты слышал, что он на кошельке её взял. Она ему и Цыгана сдала, когда тот в город приехал по просьбе Автондила. Гладышев быстро с Цыганом сошелся — тот ему девочек поставлял, и пистолет с глушителем продал. Тогда мы с Цыганом крепко поговорили, он обещал и божился, что не будет больше…

— Вот почему ты в первый раз мне об этом не сказал? А, Топтыга? Я же тебя, как человека просил!

— Да! Чтобы потом Серафима все Гладышеву рассказала! А потом бы меня пришили, как Цыгана… Да и не знал я тебя, мало ли чего Автондил начирикал.

— Понятно. Испугался, значит…

— Понимай, начальник, как хочешь. Но на мне крови нет. Стой, вот дом Гладышевой, — Мишин показал на неприметный домишко, окруженный зелёным забором. По забору тянулись кусты малины и смородины.

Хмель остановился.

— Пойду, погляжу, — агент вышел из машины, передав автомат Ткачёву. — Как махну, иди ко мне.

Андрей легко открыл дачу Гладышева, посмотрел вокруг и зашёл внутрь. Вход в погреб он искал долго — дощатый люк был спрятан у стены, да под ковром. Пришлось повозиться.

Открыв люк, Андрей залез в погреб и при свете фонарика стал снимать с полок банки с вареньем. Было неудобно, да вдобавок одна банка раскололась, и он чавкал ботинками по сладкой массе, смешавшейся с мёрзлой землёй.

«И зачем варенье в трёхлитровые банки закатывать?» — подумал он, неудачно задев ещё одну банку, с хрустом расколовшуюся под ногами.

Андрюха, так его звали в детстве, с самого раннего возраста любил занятия, будоражащие нервную систему — забирался на крыши высотных домов, благо их было много в Москве. Шатался по наваленным на стройках плитам; незаметно проскакивая мимо сторожей, взбирался на башенные краны; гонял на велосипеде «Орлёнок», подаренным родителями, по лесным канавам и оврагам. Конечно, часто приходил домой в синяках и ссадинах.

— Ты меня в гроб сведёшь! — кричала на него мать.

Отец, будучи занятым на постоянных заработках, времени сыну не уделял. Приходя поздно и уходя рано, только шумно вздыхал и хлопал дверью.

Андрюха повзрослел рано. Ему не были интересны игры одноклассников, так же как не были интересны и сами одноклассники, вечно боявшиеся сделать что-то неправильное. Его тянуло к парням более взрослым. Тем, кто втихаря курил за спортзалом школы, а вечерами в кустах у футбольного поля пил портвейн со странным названием «Агдам». А выпив, и накурившись, начинали рассказывать различные истории, разглядывая проходивших невдалеке девчонок.

Такое времяпровождение довольно быстро Андрюхе надоело. Парни только мололи языками, но делать ничего не делали. И как-то он назвал их пустобрёхами. Компания решила проучить его, а один даже ударил. Андрюха, несмотря на то, что был младше, не спасовал, а разбил пустую бутылку из-под портвейна, и эту «звёздочку» всадил в ногу обидчика. С тех пор, близко к нему никто не приближался, а Андрюша попал под надзор инспектора по делам несовершеннолетних.

После школы Андрюха поступил в ПТУ. Он не совсем понимал, на кого он учится, ибо обучали всему, и в то же время — ничему. Получался разнорабочий непонятно какого профиля — бери больше, кидай дальше.

Внешность Андрюхи была обманчива. Худой и нескладный парень обладал недюжинной физической силой, и после окончания ПТУ попал в ряды Советской Армии. В элитные войска под названием строительный батальон. Там он столкнулся с землячеством и дедовщиной. А москвичей, так вообще за людей не считали. И буквально на второй день после принятия Присяги Андрюха себя проявил.

Человек десять «дедов» из Средней Азии решили поглумиться над ним, когда он мыл пол в столовой. Но это им не удалось. Андрюха, вооружившись деревянной скамейкой весившей килограмм двадцать, стойко отразил все попытки «дедов», выбив одному челюсть, а ещё одному пробив голову. Прибывший в столовую дежурный по батальону, увидел худого парня, гонявшего со скамейкой наперевес кучку горланящих таджиков, поскольку от страха никто из них не догадался вынуть из двери засов, который сами же и задвинули.

После этого Андрюшу, от греха подальше, перевели в строительную роту, занимавшуюся постройкой аэродромов близ границы с Афганистаном. За полтора года он сильно окреп и возмужал, да набрался знаний по подрывному делу. Рубить камни кирками под взлётную полосу было невыносимо тяжело и медленно. А ещё он научился метко стрелять, хоть военным строителям и не полагалось оружие, но жизнь на границе того требовала.

Почти перед самым Андрюхиным «дембелем» с Афганской территории пришла группа моджахедов и вышла на строящийся аэродром. Андрюша отличился, изрубив киркой трех нападавших, но его взяли в плен и приволокли в какой-то горный аул для показательной казни. Там его и заметила женщина с серебристо-русыми волосами. Она выкупила Андрюху…

Потом она быстро научила его многому и дала тоже много. А главное — она дала ему то, что он всегда хотел — постоянное и пьянящее чувство напряженности нервной системы, будто ходишь по краю тонкого лезвия.

Андрей нашёл тайник в подполе, поддел ножом панель, скрывающую глубокую нишу и вынул оттуда две толстые картонные папки. Он знал, что в одной из них лежит небольшая фотография, на которой Андрюха запечатлён с русоволосой женщиной. Фото было сделано скрытно, и он сделал его для себя и всегда носил с собой. Но этот Гладышев украл фото, когда пиджак Андрея висел на вешалке в раздевалке кафе для персонала.

В погребе смотреть в папках было неудобно и темно, и Андрей решил подняться в комнату. И только он устроился на верхней ступеньке, держа папки под мышкой, как раздался тихий голос:

— А что это у нас за папки?

Подчиняясь рефлексам, Андрей швырнул тяжелые бумажные кирпичи назад и, вытаскивая нож, кувырнулся в сторону. Встать на ноги он не успел — могучий удар ногой в ухо едва не лишил его сознания, но падая вновь, он махнул рукой с зажатым ножом. Хорошо отточенное широкое лезвие попало в цель — послышался легкий треск разрезаемой ткани.

— Ух ты! — вскрикнул