Дама его сердца - Патриция Поттер

«Черт побери, — размышлял Нил, — и зачем я согласился помочь якобиту, бандиту, разбойнику?» Он никогда не считал себя ни героем, ни рыцарем и не имеет даже малейшего представления, как помочь беглецам. Он не привык притворяться, искать обходные пути. Всегда предпочитал действовать прямо и открыто. А теперь вот взвалил на себя такое обязательство, что и его самого могут повесить, и все окружающие пострадают. Ну почему, почему он не задумался о том, что, возможно, окажется не в состоянии им помочь? У него ведь нет обширных связей, которыми располагал кузен. Он даже понятия не имеет, как Рори их налаживал, кто ему помогал. И по какой причине…

Берн свел его лошадь вниз. Он снова завязал Нилу глаза, но тот на этот раз не протестовал. Он даже обрадовался тому, что Уилл, то есть Александр, соблюдает такую осторожность. Но как же ему справиться с поставленной перед собой задачей — такой жизненно важной задачей?

Десять детей, а их защитник — человек, который объявлен вне закона и его разыскивают. При этом он даже не может изменить внешность: безобразный шрам через все лицо, разумеется, сразу привлечет внимание, как кричащее свидетельство неблагонадежности и непокорства. Значит, глупо надеяться, что Александр может отплыть во Францию открыто, из какого-нибудь шотландского или английского порта. Выходит, надо найти контрабандное судно, курсирующее из какой-нибудь тайной гавани. Но как его найти и, главное, найти такого капитана, который их не выдаст?

Надо, вернувшись в Брэмур, пересмотреть все вещи кузена, обыскать все карманы и потайное место в коттедже. Может, удастся найти какую-нибудь зацепку. Например, имя на накладной за французский коньяк. Ведь из Франции его доставляют контрабандой. Черт возьми, вот задача!

А может, опять поехать в Эдинбург? Обойти тамошние таверны, послушать толки… В Эдинбурге, кажется, живет некая актриса — одна из многих былых привязанностей любвеобильного Рори…

Но сначала — в Брэмур!

Удовлетворенный тем, что он по крайней мере составил первоначальный план действий, Нил поудобнее устроился в седле и попытался немного успокоиться. Бесполезно! Ведь он снова едет в Брэмур, где ему опять придется солгать единственному на свете человеку, которого он любит…

Когда Нил подъехал к воротам, в замке уже погасили огни. Даже конюшня была закрыта. Он спешился, тихо открыл двери и зажег фонарь. Бедное животное совсем обессилело, и Нил долго вытирал взмыленного коня, хотя жаждал поскорее добраться до постели. Конечно, можно было позвать Кевина, но лучше дать парню выспаться.

Наконец лошадь остыла настолько, что ее можно было напоить и задать овса. Покончив с этой работой, Нил погасил свет и вышел. Как только рассветет, прежде чем в замке все встанут, надо будет съездить в коттедж. Если же он там ничего не найдет, тогда придется все перевернуть в поисках необходимых сведений в комнате, где жил Рори.

Двери замка ему тоже пришлось открывать самому — даже Торкил, очевидно, спал. Впрочем, откуда ему было знать, что хозяин вернется сегодня ночью? В главном зале днем и ночью горел огонь в очаге: Нил зажег лампу и тихо прошел в кабинет. Он любил эту комнату, она оказывала на него умиротворяющее воздействие. Здесь стоял стол с аккуратно сложенными деловыми бумагами, полки были заполнены книгами по сельскому хозяйству.

Нил сел за стол и стал просматривать расходные книги тех лет, когда хозяйством занимался его кузен. До женитьбы Рори всегда отдавал ему счета для оплаты, но потом роль счетовода перешла к его жене. Таким образом, было время, когда Нил не знал, сколько и кому было уплачено и за что. После исчезновения Беты и Рори ему опять пришлось просмотреть книги, и все как будто было в порядке. Теперь он решил все проверить заново.

Ничего неожиданного Нил не увидел, если иметь в виду, что маркиз был картежник и очень много тратил на одежду. Он уже отмечал и раньше, что, несмотря на репутацию мота и гуляки, Рори довольно тщательно вел брэмурскую финансовую отчетность. Но копия одного счета заставила Нила помедлить. Он был подписан размашистой рукой Рори — его кузен уплатил сто фунтов некоей Элизабет Льюис. Элизабет Льюис… Уж не та ли это эдинбургская актриса, которую молва связывала с Рори? Вот отсюда и надо начинать поиски!

Нил проверил и другие счета, но больше ничего интересного не нашел. Мысли его начали путаться. Черт возьми, он таки устал! Сколько времени прошло с тех пор, как он не спал в собственной постели? Четыре дня? Пять?

Нил закрыл книги, взял лампу и пошел наверх. У двери Джэнет он остановился. Как хочется постучать и объявить, что нашелся ее брат, который считался погибшим! Он мысленно представил, как вспыхнет от радости ее лицо…

Но, может быть, Александр прав и она тут же помчится к нему на помощи? Да, несомненно. Он очень хорошо ее знает — и Александр, очевидно, тоже. Она сразу же захочет увидеться с братом и все ради этого поставит на карту. У него самого семьи, конечно, никогда не было, он никого никогда так не любил из родственников. Но он любил ее. И знал, что это такое — потерять любимого человека.

Как бы то ни было, Александра можно понять. Он уже все в жизни потерял, и смысл ее для него теперь в том, чтобы помочь детям, которых он подобрал. Он не хочет рисковать безопасностью ни этих несчастных детей, ни своей сестры, и это, конечно, очень благородно с его стороны.

А что такое истинное благородство? Нил сам мало что мог сказать об этом — пожалуй, лишь то, что быть благородным человеком иногда смертельно опасно и чрезвычайно больно.

— Милорд вернулся, — доложил Торкил, когда Джэнет вышла к завтраку.

Сердце у нее радостно дрогнуло. Жаль вот только, что она не успела до приезда Нила поговорить с Торкилом.

— А он уже позавтракал?

— Да, миледи, и уже отправился на прогулку верхом.

Радость ее сразу же померкла. Он даже не позаботился пожелать ей доброго утра! Джэнет пожалела, что чересчур долго пробыла с девочками, пока они пили горячий шоколад, а Колин старательно пачкал свое личико джемом.

Но, может быть, она успеет его нагнать? День ясный, солнечный, и платье у нее достаточно плотное для верховой езды. Она схватила со стола печенье.

— Сегодня я не буду завтракать, Торкил. День слишком хорош, чтобы сидеть в четырех стенах.

И, прежде чем Торкил успел выразить неодобрение, Джэнет уже выскочила за дверь и поспешила на конюшню.

Невыразимое и непонятное чувство счастья переполняло ее. Может быть, это потому, что она уже не подозревает маркиза в каких-то неблаговидных намерениях? Конечно, поведение его порой загадочно, но он не чудовище, нет. Он не смог бы обмануть целый дом слуг, а они все его обожают.