Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь (СИ) - Чеп Инна

Блистать… Если только в прямом смысле — вымазаться… говорят, нашли вещество, что видно в темноте… Фосфор? Или она опять что-то перепутала? Научных журналов дома у венов Хлад не водилось, если только когда поедут на чай к венам Голь, опять заглянуть к тем в библиотеку и проверить…

Нет, как бы Бажена не желала блистать, у нее это никогда не получится! Но наряд, что они тайно переделали с доной Умн… А подойдут ли туфли?

Деревня! Отец едет в деревню!

— … гостит вен Борз. — продолжала щебетать мать. — Замечательный молодой человек хорошего рода. Обрати на него особое внимание!

— Да, конечно. Папа, ты едешь завтра в Бороздки?

Отец, взявший следующую газету, рассеяно отозвался:

— Да.

Сердце в груди Бажены забилось быстро-быстро, словно пойманная в силки птица. Как же сказать? Какие слова подобрать? Как не обидеть недоверием? Но при этом объяснить проблему?

Но если она промедлит еще секунду — мать продолжит говорить, папа — читать, а Бажена — бояться. И никогда ничего не изменится!

Же́на поспешно выпалила:

— Папа, я узнала, что старшую дочку старосты высекли. Это какая-то ошибка! Ты скажи управляющему, кому там надо — она не может быть в чем-то виновата! Нельзя же так! За что они ее? Она же девушка! И…

— Же́на! — непререкаемым тоном перебила ее мать. — Отец разберется! Не пристало юной вене лезть в мужские дела. Неужели ты полагаешь, что понимаешь ситуацию лучше отца?

Бажене стало стыдно.

— Нет, конечно. Я не разбираюсь в вопросах сельского хозяйства. Но…

— Тогда зачем влезаешь?

— Просто… Ну нельзя же так с девушкой…

— Девушки благородного происхождения — это одно, — терпеливо пояснил отец. — А крестьянские девки — совершенно другое. Лень, распутство, ложь — вот и вся их суть. Нет, если крестьян не пороть — никогда они не будут работать! Ты мне поверь, уж я-то знаю!

Бажене до ужаса захотелось вскочить с места, шагнуть вперед — и спорить, спорить, спорить! Все сказать — о Русе, о старостинках, о донах Тих. И о девице, племяннице венов Голь. И… Нет, о девице не надо, это ее тайна. И может Бажена что-то не так поняла? Вдруг…

— Ах, вот и гость! — воскликнула радостно мама, и очередной глупый порыв был утихомирен одним звуком ее голоса. — Же́на, выпрямись! Нельзя же быть такой невнимательной — за окном проехал всадник! Мы, конечно, не ждали такого быстрого отклика, но тем лучше!

Отец нахмурился.

— И кто там?

— Вадим вен Борз! — гордо сообщила мама.

И Баже́на не нашла, что на это сказать.

***

Вен Борз оказался не так плох, как представлялось Бажене. Он был хуже. Не старый, не противный, не обрюзгший, он тем не менее одним словом мог вызвать ненависть, раздражение, злость. Ужаснее всего было то, что родители, бесхитростно расхваливающие за чаем добродетельность дочери, не замечали едких насмешек, которыми их одаривал гость. От этого Бажена не просто краснела — ее лицо горело так, словно ее отхлестали по нему, как нерадивую служанку.

— А ваша прелестная дочь умеет говорить? — насмешливо блестя глазами, спросил вен Борз.

— Конечно! — улыбнулась вена Хлад понимающе. — Но она слишком хорошо воспитана, чтобы задавать вопросы новому знакомому.

— Вероятно, это одно из главных ее достоинств?

— Скромность и кротость — украшение любой женщины.

— Абсолютно с вами согласен! — с жаром поддержал собеседницу вен, и Бажена чуть не влезла в разговор самым неприличным образом (а именно, попытавшись оскорбить гостя), но тут мужчина перевел взгляд на нее — выжидательный, ядовитый взгляд! — и она так ничего и не сказала.

— А по поводу лошадей, вот увидите, в Охромах заводчики — лучшие в этом деле! Анджей, принеси, пожалуйста, ту замечательную охромскую энциклопедию с рисунками!

Вен Хлад покинул комнату. Через минуту вышла и его супруга, отправившись инспектировать кухню, с которой никак не несут замечательные пирожные "вы таких нигде не пробовали"! Бажена осталась с гостем наедине. И осознание ими обоими, что ради этого все и затевалось, делало ее положение еще унизительней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну, добродетельная вена, каков следующий ход?

Гость развалился в кресле, словно тижийский тадж. И смотрел на нее так… Словно на не особо нужную ему вещь!

— Мы разве играем в шахматы? — стремясь скрыть злость и смущение, почти миролюбиво спросила Бажена.

— Интереснее. Мы играем в жизнь: вы — в невинность, я — в заинтересованность вами.

Это переходило все границы.

— Так не играйте! Вас здесь никто не держит!

Он посмотрел на нее с нахальной улыбкой.

— Ничего, я потерплю. Надо же как-то развлекаться в этой глуши! Письмо вашей маменьки пришло очень кстати. А вы только дома так прелестно одеваетесь или всюду?

На глаза навернулись слезы, но Бажена усилием воли удержала на лице вежливую маску. Не дождется!

— Всюду, — сообщила она твердо и гордо выпрямилась. Даже подбородок задрала, как мать учила. — А вы что-то имеете против?

— Нет, что вы! Просто гадаю, вы так женихов приманиваете или отпугиваете?

Созвучность его слов собственным Бажениным мыслям, обескуражила девушку.

— Впрочем, получается только второе, — заметил гость. — Раз уж вас до сих пор пихают в руки едва знакомому мужчине в тщетной попытке выдать замуж хоть за кого-нибудь. Достойного, естественно. Достоинство, конечно, выражается в приставке к фамилии, деньгах… Подскажите же, чем еще можно прельстить ваших родителей?

Слова вена были едкими, острыми, болезненно жалящими в самое сердце. Особенно, если учесть, что он говорил… Нет, не правду, но… Приставка к фамилии, деньги, положение при дворе или хотя бы популярность в местном высшем обществе — да, это то, на что ориентировались ее родители, выбирая кандидатуры женихов. Но это для ее благополучия. Они просто хотят видеть ее счастливой, имеющей способного позаботиться о семье мужа и достойное положение в обществе…

Но разве отсутствие крыльев может помешать летать? Ведь Иояэ…

Всего лишь легенда?

Но даже в детской сказке всегда заложен смысл, не то что в Хрониках Единства Неба, Моря и Земли!

А родители не виноваты, что не понимают некоторых вещей! Они хотят как лучше!

Они сами…

— Они вам сами сказали об этом, да? — словно прочитал ее мысли гость. — Как заботятся о вашем будущем, как беспокоятся о вас? И вы с радостью приняли это объяснение. И действительно, зачем напрягаться, думать своей головой, когда есть чужая? Тем более, что и ответственности за чужие решения — никакой. Очень удобно! Одни плюсы!

Бажена вспыхнула. Как сухая трава под палящим степным солнцем. Не выдержала — вскочила с места.

— Вы…

Мать вплыла в комнату, мудро руководя двумя служанками с подносами.

— Я надеюсь, вы задержитесь еще хотя бы на полчасика? — мило улыбнулась она гостю из столицы. А на Бажену бросила короткий, но такой выразительный взгляд, что девушку захлестнула обида. Знала бы мама, что этот гость про них говорил! Это на него она должна сердится, столичного хама! А не на собственную дочь!

Обида от совершающейся несправедливости тем не менее отрезвила Бажену. Она села в кресло, с все возрастающим негодованием смотря, как мама ухаживает за напыщенным аристократом, приказывая то поднести ему сладкое, то подлить чаю.

— …Удивительный вкус, да? Нам его из самого Дажирана привозят! У венов Силь, наверно, такого не встретишь?

Гость кивнул.

— У них вообще мало что встретишь. И мало кого. И откуда такая нелюдимость? Они всегда так жили?

— Не совсем. Когда первая жена Алия умерла, он действительно какое-то время вел весьма уединенный образ жизни. Потом стал выезжать. Но все больше за границу. Собирал свою коллекцию. Мальчишку вскоре определил в пансионат, потом в Институт. Ну сами понимаете, что там дети делают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Уж явно не учатся! — послушно поддакнул вен Борз.

— Вот! А потом Алий внезапно женился на этой Либене. Стоит отметить, это для всех стало большой неожиданностью. Она, конечно, вена. Но род у них не богатый, связей нет, они хуже иных нисов, прямо говоря. Не пара она ему, но Алий был человеком принципов, решил — сделал. И чем взяла его эта Борне — кто бы знал! Шустрая девочка — да и только. Он ее поначалу, конечно вывозил. Людям показать, самому посмотреть. А потом стали они все меньше и меньше бывать на людях. Да и сама Либена… Говорят, больная она. Предшественник доктора Инта, он часто навещал чету вен Силь. А когда о них спрашивали, (в простой беседе, по-соседски, сами понимаете) — не поверите, у него глаз дергаться начинал. Странно, конечно, что за пять лет у стардов так и не родился ребеночек. А Чеслав… Он наездами был. Приехал-уехал. Гостил понемногу. А в тот год приехал — и остался. Внезапно. Даже институт не закончил. Говорят, отчислили его под конец года. Но может, это пустые сплетни. Или он сам не желал продолжать обучение, решив посвятить себя делам стардства.