Руины предателя - Эрин Бити

— это хорошая идея. Его сразу же заметят, а с лошадьми, которые будут его догонять, казмуни поймают его через пять минут.

Последние слова Гиспана и возможность того, что Сальвия находится с группой, преследовали его. Алекс навязчиво искал впереди линию, когда она появлялась в поле зрения, но она всегда была так далеко, что он не мог сосредоточиться на всадниках впереди. По вечерам он внимательно изучал каждого, кто проходил рядом с ним.

Что бы он сделал, если бы увидел ее или Николаса? Алекс не был уверен. Но если бы он знал, что они в безопасности, это дало бы ему некоторое успокоение. Может быть, тогда он смог бы разработать план, как вытащить их отсюда.

Через десять дней караван остановился в тени двух огромных каменных столбов. До места назначения оставался один день пути, потому что в центре лагеря был разведен костер, и в него бросали все дрова, которые несли с собой. Не было установлено ни одной палатки, даже самой большой. Вместо этого все разбивали вокруг костра шалаши, и Алекс наконец-то смог рассмотреть все лица без головных платков.

И там была она.

Алекс чуть не всхлипнул от облегчения, потом протер глаза и вгляделся в каждую деталь. Она сидела, скрестив ноги, на большом ковре прямо напротив его костра и, судя по всему, была цела и невредима. Лицо ее раскраснелось от солнца и жары, под глазами залегли тени: она безучастно смотрела в пламя, почти не реагируя на окружающее. Справа от нее сидел казмунийский принц, но она, похоже, его не боялась.

Слева от нее сидел Николас, выглядевший вполне жизнерадостным, хотя изредка он бросал на нее обеспокоенный взгляд. Оба были одеты в одежду казмунийцев; Алекс легко мог представить, что их собственная одежда была испорчена во время побега. Оба принца периодически переговаривались с Сальвией и друг с другом, и тогда она отвечала — никогда не выглядела расстроенной или обеспокоенной, но и не улыбалась. Алекс знал это выражение ее лица. Оно появилось у нее, когда она впервые заговорила о смерти отца. Ей трудно было говорить о том, что она так глубоко хоронила.

Что произошло? Что заставило ее выглядеть так сейчас?

Алекс хотел встать и выкрикнуть ее имя, чтобы она побежала к нему через море казмуни и бросилась в его объятия, но два наблюдения остановили его.

Во-первых, Сальвия носила на поясе два кинжала, и Николас тоже носил нож. Если она пыталась убить Гиспана, а казмуни ее остановили, то способность Сальвии к насилию была известна. Однако она сидела рядом с принцем, вооруженная не одним, а двумя видами оружия — второе, должно быть, вернули ей те, кому она помогла бежать. Казмуни доверяли ей, и Алекс не смел связываться с ней сейчас.

Во-вторых, по другую сторону от казмунийского принца сидел знакомый мужчина со шрамом на лице, у которого были все основания не доверять Алексу.

ГЛАВА 75

То, что Сальвия считала пирамидой скалы вдалеке, оказалось городом с террасами. От Ворот Покровителя все выглядело таким же коричневым, как и земля между ними, но по мере приближения к городу от него стали отделяться красные и зеленые цвета. Красным цветом выделялись выгоревшие на солнце камни, из которых был построен город, а зеленым — обилие растительности. Она никогда не видела места, настолько одержимого садами. Из каждого окна свисало какое-нибудь растение.

Беннет рассказал ей, что Остиза существовала исключительно на источниках, в честь которых она была названа, их вода использовалось для выращивания сельскохозяйственных культур. Река Каз находилась в нескольких милях дальше к юго-востоку, и земля между ними расширялась в дельту зеленых полей от мощного потока, вытекающего из города. В остальном вокруг была пустыня, и Сальвия решила, что сады здесь не просто декоративные — они должны давать пищу. На самых нижних широких террасах росли рощи финиковых пальм и фруктовый сад. И даже на таком расстоянии воздух был наполнен ароматом их цветения. Сальвия закрыла глаза и глубоко вздохнула. Пустыня была по-своему прекрасна, но деревья всегда будут на первом месте в ее сердце.

Беннет наблюдал за ней со стороны, пока они ехали.

— Ваши города такие зеленые? — спросил он на казмуни.

— И да, и нет, — ответила она. — Наши города — это скорее места, куда зелень не вторгается, чем одно из немногих мест, где она может расти.

Король кивнул.

— Дальше к югу есть леса, влажные, как сухая пустыня. Города там такие же, как и у вас, — убежище от природы.

Со стороны города приближалась группа конных воинов. Как только попутчики Беннета были опознаны, несколько всадников быстро вернулись в Остизу, а остальные сопроводили их до ворот. Они прошли через укрепленную арку и нижнюю террасу и начали длинный извилистый путь вверх по холму к купольному дворцу на его вершине. Король ехал во главе каравана, Сальвия — справа от него, а Николас — между ними, но чуть позади.

Зелень свисала с каждой стены, росла с каждой крыши. Руки Сальвии так и тянулись потрогать лианы и листья в пределах досягаемости. После стольких недель пустыни и камней, оказаться среди живых существ было все равно, что выйти из-под воды.

Жители Остиза, видимо, привыкли к тому, что их король то появляется, то исчезает. Они уходили с дороги, приветствовали и кланялись, но в остальном не нарушали привычного уклада жизни и дел. Дети подбегали к королю и его всадникам, предлагая цветы и фрукты, но не решались подойти к Сальвии и Николасу. Уже по одному их северно-деморанскому окрасу было ясно, что они не казмуни.

Беннет потянулся и опустил головной убор. Короткие прядки волос, которые она могла видеть, были гораздо светлее после нескольких недель пребывания на солнце. По их мнению, она должна выглядеть такой же светловолосой, как королева Орианна. По жесту короля Николас тоже откинул капюшон, открыв светло-медный оттенок своих волос.

— Разумно ли это, Palandret? (Паландред) — прошептала она, когда дети вокруг них замолчали и переглянулись. — Показать им, кто мы такие, без предупреждения?

Беннет помахал рукой и улыбнулся растущей толпе.

— Они уже говорят и строят догадки. Лучше дать им увидеть. — Он повернулся к ней. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что я прячу тебя.

Независимо от того, хотел он того или нет, Сальвия вспомнила, что она и Николас были первыми деморанцами, которых эти люди увидели за три столетия. Она представляла свою страну, и первое впечатление было крайне важно. Ее осанка выпрямилась, а рот изогнулся в улыбке,