Аватара - Виктор Суханов

— Кто же это?

— Мари. Только учти: об этой истории не знает даже Жаклин. А про Полетт я рассказал тебе потому, что сам не могу ответить на вопрос, в каких случаях мужчина должен прощать измену любимой женщины. Правда, Иветт умудрилась передо мной такой дилеммы не ставить…

— Спасибо, Этьен. Я тоже полагаю, что об истории любви Поля не следует рассказывать. Но мне теперь понятно кажущееся странным отношение Поля к Мари…

— Да, это так. Мари вообще-то похожа на своего отца-испанца, но в чертах ее лица и в манере разговаривать часто неуловимо проскальзывает Полетт. Это, конечно, волнует Поля.

— И все-таки вы полагаете, что Куртьё был не прав, когда не смог пересилить свою обиду и не простил Полетт?

— Я уже сказал, что не смог найти ответа на подобный вопрос. Впрочем, нам с тобой, Виктор, достались очень надежные жены…

И Этьен хитро подмигнул мне.

Через два дня мы снова сидели с Этьеном в моем номере. Включили телевизор и удобно расположились в огромных мягких креслах. На светящемся экране появилась миловидная дикторша, которая объявила, что начинается прямая трансляция пресс-конференции, проводимой Международной организацией журналистов… Я подумал, что пресс-конференция открывает новый этап в моей жизни, равно как и в жизни моих друзей.

— Ну что ж, — вдруг сказал Этьен, — будем надеяться, что твой тезка Виктор Гюго окажется пророком, ведь он заявил, что «будущее принадлежит Вольтеру, а не Круппу, книге, а не мечу»…

Несмотря на всю торжественность момента, я неожиданно расхохотался:

— Простите, у вас это, видимо, семейное — обращаться в исторические минуты к Виктору Гюго! Знаете, что сказала мне ваша дочь на третий день знакомства, когда между нами произошло важное объяснение? Она тоже процитировала Виктора Гюго: «Первый признак истинной любви у мужчин — несмелость, у женщин — смелость»…

Теперь рассмеялся Этьен:

— Литература и история прочно сидят у нас в крови, надо будет побольше заняться математикой!..

ЭПИЛОГ

— Аристократы почему-то всегда неприязненно относились к красному цвету, — заметила миловидная венгерка Бори, дававшая нам пояснения внутри здания будапештского парламента. — Может, красное напоминало им кровь простолюдинов, которую они проливали часто и в больших количествах? Свою собственную кровь аристократы считали голубой…

— Почему? — поинтересовался я.

— Мне не удалось найти в исторических архивах имя первого аристократа, обнаружившего у себя голубую кровь и объявившего остальным, что у них она такая же, — серьезно ответила Бори.

— Это не удивительно. Ведь даже в старые времена Венгрия не имела выходов к морю, а не найденный вами аристократ должен был жить на морском берегу.

Бори с любопытством посмотрела на меня. Я продолжал:

— Полагаю, что этот аристократ происходил от осьминогов, поскольку именно у них голубая кровь… из-за находящейся в ней меди… Хотя могу и ошибиться. Континентальная аристократия, пожалуй, ведет свое происхождение от других родичей. Скорее всего от пауков — у них тоже голубоватый цвет крови…

— Ну и сравнения! — не выдержала Бори. — В добрые старые времена вас сожгли бы на костре за такие шуточки!

— Думаю, за подобные идеи аутодафе сочли бы слишком милосердным наказанием и придумали бы что-нибудь посерьезнее… Но простите, я перебил ваш рассказ.

— Собственно, я пыталась объяснить, почему ковер, на котором мы стоим, голубого цвета. Он расстелен перед входом в верхнюю палату парламента, в которой в прошлые времена заседали аристократы. С противоположной стороны здания перед входом в нижнюю палату, куда избиралась публика попроще, без глубоких генеалогических корней, положен в точности такой же ковер, но красной окраски. Эти два одинаковых ковра являются по своим размерам самыми большими в Европе.

— Есть ли еще какие-либо уникальные особенности здания вашего парламента, выгодно выделяющие его из ряда других аналогичных учреждений Европы?

— Безусловно! — ответила в тон мне Бори. — Хотя бы уже то, что в нашем парламенте стреляли во время заседания депутаты в министров…

— И когда это случилось?

— Перед первой мировой войной. Стреляли противники вооружения. Они решили на практике продемонстрировать вредность оружия. Кроме того, и это главное, они не хотели давать свои деньги на оружие. Вот один из них и выстрелил в того, кто требовал увеличить ассигнования на военные нужды.

— И?..

— Промахнулся! Хотя успел выстрелить несколько раз и с близкого расстояния. Испортил мебель и интерьер зала заседаний.

— Может, его специально наняла в антирекламных целях оружейная фирма — конкурент той, из пистолета которой он стрелял?

— Эта версия пока не отработана, но я займусь ею…

Экскурсия по зданию продолжалась. Парламент был построен основательно, добротно и со вкусом. Но все же лично мне он больше нравился снаружи. Удивительный многошпильный дворец на берегу Дуная, ставший неотъемлемой частью силуэта венгерской столицы, в которой я оказался совершенно неожиданно для самого себя…

Я уже собирался покинуть свой великолепный номер в пражском отеле и отправиться в аэропорт, когда в дверь постучали и на пороге возник «вестник». Он имел два метра в высоту и пресерьезнейшее выражение на своем черном лице. Он настолько преисполнился ответственностью выпавшей ему миссии, что вместо дорожной пыли был весь покрыт важностью и дипломатическим этикетом.

— Привет, Бубакар! — как можно более небрежно поздоровался я, надеясь сбить с малийца густой налет высокопарности и серьезности. Но мне это не удалось.

— Добрый день, мсье Виктор! — ответствовал Бубакар Кулибали. — Я прибыл в Прагу с очень важным поручением.

Вздохнув, я предложил ему кресло.

— Мсье Жорж, — с достоинством начал Кулибали, — заменяющий в настоящее время в Солони мсье профессора, пригласил меня к себе и вручил два билета на самолет. Первый до Вены, второй из Вены до Праги. В Вене я был всего один час.

Я снова вздохнул, но прерывать посланца мсье Жоржа не решился. Ободренный моим молчанием, он так же торжественно продолжал:

— Мсье Жорж не разрешил ничего записывать и просил меня выучить наизусть то, что необходимо передать вам.

Кулибали сделал короткую паузу.

— Мсье Виктор, вам необходимо направиться в столицу Венгерской Народной Республики город Будапешт. Через три дня, в пятницу, там состоится очень важное собрание ученых из разных стран. Очень нужно, чтобы вы приняли участие в этом собрании. Через три дня вас будут ждать ровно в 12 часов по местному времени у входа в будапештский отель «Хилтон». Вот все что я должен был вам сказать.

Я чертыхнулся про себя. Мой друг Жорж прекрасно знал о сложности миссии, которую мне только что пришлось закончить, и мог бы найти кого-нибудь другого для участия в собраниях ученых, пусть даже «очень важных». Понимал Жорж и то, что я тороплюсь к Жаклин.

Бубакар, — забыв поблагодарить гонца, спросил я, — ты перед тем, как покинуть Солонь, не обратил внимания: мадемуазель Жаклин там?

— Там, мсье Виктор. Два дня назад ее видел.

— Молодец! — к удивлению негра, похвалил я его.

«Значит, Жаклин благополучно вернулась из Африки…» — с облегчением подумал я.

Итак, путь в Париж через Афины пришлось отложить. Я связался с Этьеном и с Владимиром Виплером. Они обещали помочь. Вечером в мой номер снова постучали и снова вошел гость высокого роста. Правда все же не такой длинный, как Бубакар.

— Павел Марек, — представился он. — Соудруг55 Виплер просил меня помочь вам добраться до Будапешта, а там также оказать помощь, если это понадобится… Моя машина будет в вашем распоряжении с завтрашнего утра.

На «шкоде» Павла Марека мы отправились в венгерскую столицу. Избрав средством передвижения автомобиль, мы выгадали в двух отношениях: никому не мозолили глаза в аэропортах и были обеспечены собственным транспортом в Будапеште.

Мой чешский попутчик посоветовал остановиться у своих знакомых венгров, имевших большую квартиру в одном из особняков в Буде. Я согласился, решив, что связываться с отелями не стоило. Жену хозяина квартиры звали Бори. Она работала в одном из правительственных учреждений, помещавшихся в здании парламента, а потому, выписав нам пропуска, предложила себя в качестве добровольного гида по внутренним помещениям этого здания.

Осмотрев парламент, мы с Павлом поехали из Пешта на противоположный высокий берег Дуная в Буду. Полюбовавшись сверху видом столицы, ровно в 12 часов подошли ко входу в отель «Хилтон».

— Х(г)ле! То е але х(г)езка х(г)олка!56 — толкнул меня под локоть Павел. — Богужел, чека на некого инего!57