Последнее пророчество Эллады (СИ) - Самтенко Мария

***

Макария, весело болтавшая с нимфами и параллельно поглаживающая Цербера по холке, весьма озадачилась, увидев Деметру без Персефоны.

— Мы с твоей матерью несколько… разошлись во взглядах в отношении мерзкого подзе… дяди Аида, — пояснила Деметра. — Она сказала, что хочет побыть одна.

Подозрительности во взгляде Макарии меньше не стало.

— Бабушка… — начала она резко, видимо, собираясь доказывать Деметре, что в Аиде нет ничего плохого.

Еще бы! Для неё это чудовище было героем, вызволившим её из чрева родного отца. Неудивительно, что Макария не видела ничего ужасного в том, что Аид вновь уволок бедную, только-только вдохнувшую вольного воздуха Верхнего мира Персефону под землю и лишил её невинности. Пожалуй, она даже и не вникала в вопросы невинности своей бедной матери. А ведь Деметре стоило такого труда уговорить дочь окунуться в источник Канаф и стать девственной богиней!.. Наивно было бы полагать, что Кора согласится вернуть себе невинность в третий раз — к тому же Деметра совсем не желала для своей дочери сомнительной славы «многоразовой девственной богини». И если ей суждено быть с мужчиной, так пусть это будет прекрасный герой, а не коварная подземная тварь!

— Не надо, Макария! — мягко сказала Деметра. — Кажется, я и так наговорила ей лишнего.

— Боюсь даже представить… — пробормотала царевна. — Кстати, а что это за цветы? Никогда таких не видела.

Богиня Плодородия тут же протянула букет внучке:

— Я сотворила их для твоей матери. Может, ты сходишь и отдашь ей, пока они не завяли? Мне кажется, миазмы подземного мира плохо на них влияют.

— Не представляю, где ты нашла миазмы, — проворчала царевна, принимая букет.

— Ты не могла бы сказать Персефоне… ну, понимаешь…

— Я не собираюсь говорить ей гадости про Аида!

— Нет, нет, — возразила Деметра. — Скажи ей, что я немного погорячилась. И эти цветы пахнут моим сожалением.

— Хорошо, бабушка, — сказала Макария, направляясь в указанную сторону.

Деметра, не отрываясь, смотрела ей вслед: она, конечно, успела все рассчитать, но все же ей не хотелось, чтобы неугомонная внучка столкнулась с Тесеем и Пейрифоем, несущим спящую Персефону. Особого вреда, конечно, от этого не будет — благодаря особой мази герои скрутят ребёнка в два счета — но шуму может быть много.

Впрочем, пока все шло по плану. Передавая букет, Деметра слегка надрезала ногтем пару стеблей, и цветы запахли сильнее.

— Как интересно, однако, пахнет твоё сожаление, — отметила Макария, оборачиваясь в сторону Деметры и тут же спотыкаясь практически на ровном месте. Черты её личика слегка заострились, белки глаз чуть заметно помутнели.

— Я вдохновлялась вербеной, лавандой и розой, — сказала Деметра, несколько озадаченная тем, что внучка ещё не заснула. Определённо, на Персефону цветы почему-то подействовали быстрее. — Никак не могу понять, на что они больше похожи. Кажется, всё-таки роза. Или вербена.

— Вербена, наверно, — задумалась Макария, останавливаясь и снова поднося цветы к лицу. Пару секунд она стояла, вдыхая дурманящий аромат и тихонько покачиваясь, потом, видимо, вспомнила, что вообще-то куда-то шла, и неуверенно двинулась вперед.

Первый шаг она сделала нормально, на втором её качнуло в сторону, на третьем её колени подогнулись, она сначала села на землю с выражением глубочайшего удивления на лице, а потом, выронив цветы, завалилась набок.

Почтительно ожидавшие поодаль нимфы из свиты испуганно заохали, бросаясь вперед, но Деметра остановила их властным жестом:

— Все в порядке. Кажется, на мою внучку плохо подействовали миазмы Подземного мира. Ну ничего, я знаю, как ей помочь. Знаете, что, возвращайтесь-ка на поверхность, пока тоже не надышались.

Бестолковых нимф не пришлось долго упрашивать. Спустя миг они уже дружно мчались к поверхности.

Деметра недовольно покачала головой, удивляясь тому, как такие воздушные и легконогие создания как нимфы ухитряются издавать так много звуков, когда бегут от опасности. Впрочем, возможно, дело было в том, что тропинка была довольно-таки каменистой. Впрочем, это было неплохо — Тесей с Пейрифоем услышат бегущую свиту издалека.

Дождавшись, пока нимфы скроются из виду, Деметра наклонилась над лежащей ничком Макарией. её маленькая ножка чуть подергивалась, а ресницы подрагивали, как у человека, который вот-вот проснется. Плодородная покачала головой, перевернула царевну лицом вверх, подобрала цветы и прижала к маленькому носику, аккуратно придерживая внучку за голову. Макария дёрнула головой, на миг вскинула руки к лицу, словно сквозь сон пыталась оттолкнуть букет, но Деметра держала крепко. Пару секунд бессильных судорожных подергиваний, и Макария затихла.

Деметра отпустила её голову и похлопала по щекам. Царевна не просыпалась. Тогда богиня подняла её обмякшее тело, сунула в руки букет, отнесла в пещеру-преддверия и устроила в закутке возле входа, так, чтобы её не было видно из Подземного мира, но можно было легко заметить, если идти со стороны Верхнего мира. Чтобы царевна не лежала на холодных камнях, Деметра материализовала отрез плотной шерстяной ткани, а чтобы не проснулась раньше времени, положила ей под голову букет так, чтобы носик царевны касался цветов, и она могла дышать только их ароматом. Тесей и Пейрифой обещали приглядеть за Макарией, пока Деметра не решит проблему с Аидом, но, так или иначе, царевне лучше было поспать подольше.

Специально выращенные на добытом Афродитой настое Гипноса цветы прекрасно оправдали себя, но глупо было надеяться, что они помогут справиться с Аидом. Едва ли подземный паук настолько потеряет бдительность, что возьмёт букет из её рук. Да он в принципе недолюбливает цветы!

Определённо, её нежной прекрасной дочери не по пути с этим монстром.

26

Аид

Чем дольше отсутствовала Деметра, тем меньше Аиду нравилась идея Персефоны разделиться и встречать Деметру по отдельности. Хотя, казалось бы, они не в логово чудовища лезли, чтобы эта идея могла привести к каким-то катастрофическим последствиям. Все же он не находил себе места, считая минуты до того момента, как снова сможет увидеть Персефону, убедится, что с ней все в порядке, а известная своими радикальными идеями богиня плодородия (чего только стоит её предыдущий демарш с не сработавшей в чреве Ареса травой!) не выкрала его царицу обратно на поверхность. Или ещё чего хуже не сотворила. Потому, как если дело ограничится обычным похищением, Аиду ничего не стоит выкрасть её обратно. Конечно, такое решение будет отдавать некоторым идиотизмом…

На самом деле Аид прекрасно понимал, что незачем ему беспокоиться, и ничего ужасного Деметра не сотворит. И что уж с кем, с кем, а с родной матерью Персефону точно можно оставить наедине. Внутренний голос, который, не замолкая, шептал, что тут что-то нечисто, и как-то подозрительно долго они беседуют (сколько-сколько? Ах, уже полчаса?), Аид не хотел слушать принципиально. Довольно было с него паранойи, довольно неслышимой, неощутимой, как-то на периферии сознания присутствующей Хрени, довольно не стихающего ни на миг испуганного шёпота в голове. С Деметрой и впрямь следовало обращаться крайне осторожно, но не более того.

И все же, когда она наконец вошла в зал, где Аид взялся судить тени, чтобы хоть как-то занять слишком медленно текущие минуты, ему в первый миг стало не по себе.

Деметра пришла одна.

— Где Персефона? — спросил он вместо приветствия.

— Вежливость и культурность, — пропела Деметра, — вот, что отличает тебя, братец, от остальных Владык. Моя дочь и внучка решили пообщаться с нимфами из моей свиты, чтобы не мешать нашей беседе.

Аид откровенно не понимал, о чем можно общаться с нимфами из свиты Деметры. Эти ветреные создания могли говорить только о цветах и травах, и больше ни о чем. Пожалуй, Минте, и той не удалось бы найти с ними общий язык.