Vip-зал - Йенс Лапидус

Женщина была в темном зимнем пуховике, доходящем до колен. На голове что-то вроде черной шляпы, может быть, слишком большой берет. Она быстро осмотрелась, прежде чем подойти к боксу номер 422, наклонилась, набрала код и открыла дверцу.

Он увидел, как она одной рукой положила туда что-то мелкое, скорее всего, конверт с банкнотами.

Она закрыла дверь, набрала код и ушла прочь.

Тедди выполз из прохода между ячейками, он как раз успел увидеть, как женщина пропала из виду у эскалаторов, бегущих наверх, в холл. Он держался в нескольких метрах за ней. Кажется, она была одна, но он не был уверен. Тедди подумал о «Вольво», привозившем и забиравшем Кассандру.

Женщина решительными шагами шла через огромное пространство основного холла. Хотя здесь сновала толпа народу, за ней было несложно следить. Черный головной убор торчал, как маленький вымпел, наверху ее высокой фигуры.

Она вышла на Васагатан через главный вход. У уха она держала мобильный, с кем-то разговаривая.

Тедди увидел, как она остановилась у стоянки такси, но не встала в очередь к машинам. Он догадывался, что должно произойти.

Он следил за ней. Ее лицо было покрыто оспинами и казалось почти плоским. Он вспомнил учительницу с продленки, которая у него была в средней школе, как раз до того, как он с парнями решил, что продленка – для лузеров.

Ларисса, так ее звали, и ее удочерили из какой-то африканской страны.

– Тедди, кем ты будешь, когда вырастешь? – спросила она однажды у него.

– Я открою детский ресторан, – кажется, так он ответил. – Только с такими блюдами, которые будут модификацией спагетти с мясным соусом.

Дружки вокруг воззрились на него.

– Модификацией, чувак. Ты говоришь загадками.

– Я бы там с удовольствием обедала, хоть я и не ребенок, – сказала Ларисса.

Тедди оказался прав, через пять минут сутенерша запрыгнула в полуразвалившийся «Рено», который завернул на парковку как раз перед очередью из такси.

Некоторые таксисты злобно на это смотрели.

Тедди был готов. Он уже подошел к такси, обклеенному рекламой о том, какое оно экологичное, и обсудил с шофером маршрут.

Когда «Рено» проехал, он просто показал в ту сторону и произнес избитую фразу:

– Следуйте за этой машиной.

«Рено» въехал на Центральный мост и дальше поехал по туннелю под Седермальмом.

Шофер ничего не сказал, этот заказ выглядел, как и любой другой, и он, кажется, понимал, что не стоит слишком приближаться к машине, которую они вели. Руки его расслабленно повисли на руле, и время от времени он громко шмыгал носом.

Где-то вдалеке виднелись склоны Хаммарбю, как белая зефирка. Стокгольм необычен во многих отношениях: здесь есть лыжный спуск прямо посреди города.

Тедди ни разу в жизни не катался на горных лыжах, но знал людей, которые этим в детстве занимались: все они жили в других районах.

Что-то со шхерами, коньками и лыжами – все это было малодоступно для таких, как его родители и друзья.

Он сел посередине на заднем сиденье, чтобы как можно больше видеть вокруг, но не привлекать внимание.

«Рено» проехал мимо «Глобен-арены» и поехал дальше по Нюнэсвэген.

Ничего необычного.

Тедди заволновался: вдруг женщина заметила, что человек, который шел за ней в холле, сел в черное такси. Может, она глаз с этой машины не сводила и видела, что она все время была позади на расстоянии от двадцати до ста метров?

Но пока они едут по одной из важнейших городских артерий, нет ничего странного, но если они свернут на дорогу поменьше…

Тедди достал телефон и набрал номер, который видел на одном из такси в очереди.

– Алло, у вас все машины желтые?

– Да.

– Отлично. Я хочу, чтобы машина меня ждала на Нюнэсвэген у поворота на Тюресэвэген – и как можно скорее, максимум через пять минут.

– Но это же среди шоссе?

– Знаю, но сейчас пробки, и это невероятно важно, можно так устроить, а? Заплачу двойной тариф.

– Подождите, я посмотрю.

Секунда тишины в трубке. Шофер Тедди быстро оглянулся на него, одновременно снова втянув сопли, на его лице было ясно написано: что за хрень тут происходит?

В трубке раздался щелчок.

– Думаю, мы можем это устроить. Вас там будет ждать машина.

– Желтая?

– Да, ищите желтую.

Через три минуты Тедди попросил водителя остановиться у желтого такси, стоявшего у обочины. Счетчик показывал 240 крон, Тедди протянул пятисотенную:

– Чека не надо, – сказал он и открыл дверь.

У края асфальта лежал рыхлый снег.

Он бросился в новую машину.

– Вперед. Нужно, чтобы ты поехал за машиной вон там впереди.

Новый таксист попытался завести разговор:

– Видел матч вчера?

– Да мы без Златана[18] пустое место.

– Этот новый стадион, не знаю, мне кажется, он какой-то без души. И это название, «Френдс», прости, но ты давно френдил кого-то из другой команды?

Тедди уставился вперед, радуясь, что людей в «Рено» уже не преследовал черный автомобиль.

Через пару минут машина Большой Мамы свернула на Скарпнэк. Огромные красно-кирпичные дома виднелись там, как темные постройки из «Лего».

«Рено» остановился на узкой улочке.

– Как называется эта улица? – спросил Тедди шофера, протягивая ему деньги.

– Горизонтвэген.

Тедди вышел из машины. Женщина вылезла из такси в полусотне метров перед ним и пошла к одному из домов. «Рено» уехал.

Теперь они были вдвоем.

Он и Большая Мама.

Атмосфера в комнате накалилась до предела. По одной стороне стола сидели Эмили и Магнус, напротив них – Ян. Скоро должен выйти на связь Карл-Юхан и, возможно, кто-то из банка.

В полиции ясно дали понять, что они хотят встретиться с Эмили, может быть, уже сегодня.

Ян сначала не хотел приезжать в контору, но Магнус настоял.

– Мы ближе к семье, – прошипел он в трубку, решая этот вопрос. – Кроме того, посторонним не покажется странным, если Карл-Юхан заглянет к нам, но если он откроет вашу дверь и кто-то его узнает – тогда начнутся вопросы.

Они расположились в переговорной, где Эмили впервые встречалась с Тедди, когда предлагала помощь с санацией долгов.

Не хватало Тедди, никто не знал, куда он запропастился. Он не отвечал ни на звонки Магнуса, ни на эсэмэски. Последним с ним говорил Ян ночью, но он понятия не имел, где Тедди.

Настоящей причиной всем собраться послужило ночное происшествие.

Эмили не могла выкинуть из головы эти картины. Она зажгла лампу и ворвалась в комнату, где увидела тело.

Она заметила заправленную кровать у одной стены, пару книжных полок, маленький диванчик, столик с несколькими журналами «Elle», «Vogue», в основном те же, что и она сама иногда покупала.

И Анину.

Она лежала на спине, вытянув руки вдоль тела.

На виске – рана, которая все еще кровоточила.

Анина смотрела прямо на нее. Ее глаза остановились на лице Эмили.

Нет, она смотрела прямо в потолок.

Что произошло в последующие часы, Эмили помнила плохо. И это она, обычно все помнившая детально, умеющая пересказать разговоры, описать, как кто-то был одет, обстановку в комнате, снова увидеть все перед собой, – она даже не могла вспомнить, что говорила, когда звонила в полицию.

Она не могла вспомнить, почему она кричала как ненормальная, почему она не действовала спокойнее и хладнокровнее. Нужно было сначала связаться с Магнусом или Тедди. Плотно закрыть дверь на площадку и все обдумать.

Но она сразу стала выть.

Возможно, ее вырвало, Возможно, она села на пол и кричала на мертвое тело, надеясь, что это просто была мерзкая дурацкая шутка, что безжизненная женщина на полу вытрет кровь со лба и встанет.

Полиция приехала быстро. Женщина в униформе отвела ее в сторону, но Эмили не могла вспомнить, говорили ли они в квартире, на улице или в машине.

Через какое-то время ее отвезли в участок и допросили.

Она помнила много вопросов. Но мало ответов.

Вы знали Ханну Анину Бьерклунд?

Вы общались с ней раньше?

Что вы делали в ее квартире?

Все предупреждающие звоночки звенели. Она не хотела рассказывать про Филипа. Но как ей объяснить, что она делала ночью у Анины дома?

Она сказала правду, хоть и не всю.

– Я была у нее, потому что она мне позвонила. Я встретила ее за пару часов до этого, чтобы поговорить о деле, которым я занимаюсь для юридической фирмы. Вы можете проверить звонки в моем телефоне.

Допрос вел мужчина-инспектор, но она не могла вспомнить его имя. У него была щетина и очки. Он выглядел, как любой ассистент юриста в свободное время.

– И что это за дело?

По ней, наверное, было видно, что она не хотела отвечать.

– Оно касается пропавшего человека, но я не могу рассказать подробно, я связана договором о неразглашении.

Инспектор приподнял очки.

– Этот договор сейчас, наверное, не имеет силы?

Она, честно говоря, не знала, что в таких случая предписывали правила.