Декомпрессия - Владимир Махов

– Отходим!

Закричал кто-то, но Монгол, пару раз выглянув из укрытия, давно уже понял то, что еще не дошло до крикуна. Путь к выходу закрыт. Тот, кто в отличие от замешкавшегося Монгола первым осознал опасность, успел выбежать и – что хуже всего – закрыть за собой тяжелую двустворчатую дверь. «Не иначе Шельмец, – обреченно подумал Монгол. – Он стоял в дверях. Ему и карты в руки».

– Ребя! Откройте! Выпустите нас! – надрывался кто-то.

Включился фонарик. В лихорадочно блуждающем луче вдруг обозначился силуэт бегущего к двери человека.

– Колян! Ложись, придурок!

Монгол видел, как в воздухе мелькнуло размытое пятно. Как сверху, казалось бы, из пустоты ударила Коляну в голову зеленоватая струя. Он споткнулся на ходу. С разных сторон раздались автоматные очереди. И несколько пуль, пущенные дрогнувшей рукой, толкнули обреченного в спину.

– Может, и к лучшему, – со вздохом сказал старик, сидевший рядом с Монголом.

Кожа на голове и лице Коляна «кипела», бугрилась пузырями. Огромные волдыри вздувались на глазах и лопались, сочась кровавой влагой. Сначала парень вопил, пытаясь закрыть лицо руками, но кровь текла между пальцами, заливая куртку. Потом крик перешел в хрип. Он упал лицом вниз, тяжело ткнувшись головой в каменный пол. Под ним растекалось темное пятно.

– Сделай что-нибудь! – шипел старик, наклоняясь к Монголу. – У тебя оружие!

– Оставь его, Степаныч, – устало выдохнул тот, кто сидел у стены. – Ты же знаешь. Мы обречены.

– Тварь! Сука!

– Ну, давай, давай! Где ты, тварь?

В мертвенном свете, падающим из окон, Монгол ясно увидел ее – русалку – белый силуэт, прилепившийся под балконами второго яруса. Он вскинул ствол и, несмотря на мысленное решение не тратить патроны, послал очередь, искренне надеясь зацепить мерзкую тварь. Кто-то поддержал его слева. Но огненное перекрестье поймало пустоту.

– Ну, давай, давай. Иди сюда, тварь! Су…

Тот, кто лез на рожон, видимо, дождался. Последнее слово захлестнул вопль. Посередине зала, слепо натыкаясь на трупы, валявшиеся под ногами, брел человек. На его голове не было волос. Две длинные полоски кожи свисали, закрывая лицо. Он тянулся руками к голове, но в последний момент одергивал себя, словно марионетка, которую тянули за нитки. Он прошел до половины зала, когда силы оставили его. Ноги подогнулись и он сел на пол, вздрагивая всем телом.

– Пристрели его, Монгол, чего ты ждешь? – кричал старик, но боец и ухом не повел. Раненому не поможешь, а патронов осталось с гулькин нос. Знал бы, так прихватил бы с собой пару рожков.

– Мы умрем, мы все умрем… Как же так? Черт, черт, как же так? – завыл кто-то слева.

– Заткнись, Славик. Или я тебя первый урою. – И в подтверждении слов раздался глухой удар. Славик вскрикнул и замолчал.

Постепенно все стихло: стоны, крики, шум.

«Может, попытаться пробиться к запасному выходу?» – подумал Монгол. Но глупо надеяться, что дверь, к которой рванул Маньяк, осталась открытой. Вот только удалось ли ему выбраться? Монгол согласился бы отдать на отсечение руку, лишь бы убедиться, что тот не успел. Что и Врубель, и дайвер остались лежать здесь и сдохли, захлебываясь собственной кровью.

В углу послышался осторожный шорох, боец обернулся. И увидел русалку. Вернее, нечто белое, пригнувшись, крутанулось волчком. И тут же закричал один из тех, кто прятался под окном. Ясно было видно, как на его шее и на щеках расходились в стороны края страшных порезов. В ранах пузырилась кровь и сплошным потоком хлынула на грудь. Монгол не отрывал от умирающего глаз, искренне надеясь, что это и есть паникер Славик. Он понял, что ошибся, когда парень, сидевший рядом с залитым кровью мужчиной, завопил. Тонко и отчаянно. Он дернулся, встал на четвереньки и пополз к двери.

– Я не хочу! Не хочу! Я не хочу умирать!

Неизвестно, на что он надеялся. Монгол увидел, как из лунного света соткался прозрачный силуэт. Грудные мышцы, перекрещенные красноватыми полосами, открылись подобно цветочному бутону. Русалка нагнулась и подцепила брыкающееся тело Славика, прикрывшись им, как щитом. Его ноги болтались в воздухе, он стонал, проткнутый, как вилами, острыми когтями под подбородком. Огромный распахнутый рот с рядами отточенных зубов приблизился к самому лицу бьющейся в агонии жертвы.

– Стреляй! Монгол, чего ты ждешь? – орал старик.

– Куда? – огрызнулся Монгол.

– В нее стреляй, придурок! Пока она жрет!

Русалка, услышав голоса, бросила истерзанное тело. Боец успел заметить залитое кровью, абсолютно белое лицо и тварь растворилась в воздухе.

– Почему ты не стрелял, гад! Гад ты!

Старик не договорил – он рванулся с места, пытаясь вцепиться в автомат. Монгол не стал дожидаться, пока его руки коснуться оружия. Он с размаху ткнул старику ногой в живот. Тот отпрянул, ударившись затылком о подоконник. И тут же, без передышки, как будто не чувствовал боли, бросился на Монгола снова. И тогда боец нажал на спусковой крючок. Пуля угодила старику в живот, отбросив тело к стене.

– Сиди там. И не дергайся, – зло сказал Монгол, глядя в стеклянные, полные презрения глаза.

Старик громко стонал, прижимая руки к животу, и поэтому Монгол не сразу обратил внимание на шорох справа. Он обернулся. Русалка стояла, выпрямившись в полный рост, залитая светом, падающим из окна. На месте правого глаза была дыра, затянутая пеленой. На белом, испачканном кровью лице, медленно раскрывалась щель огромного рта. Монгол вскинул оружие, одновременно нажимая на спусковой крючок.

Русалка дернулась, но предосторожность оказалась излишней. Щелчок за щелчком издавал пустой магазин. Монгол отступал и все давил и давил на спусковой крючок. Она шла на него. Улыбаясь страшным, окровавленным ртом. Выпуклости на ее груди стали набухать и вдруг распахнулись, выпустив едкую струю кислоты прямо ему в лицо.

12

– А кто? Ты можешь сказать, сколько у нас осталось времени? – Лицо у Врубеля перекосила болезненная судорога.

– С самого начала, еще тогда, у костра, я тебе сказал, что без девчонки никуда не уйду. – Маньяк перехватил указательный палец, нацеленный ему в грудь. – Ты волен поступать, как считаешь нужным.

– А если ее там нет?

– Если ее нет там, где ты сказал, я сдохну под брюхом у Циклопа! Но сдохну с чувством выполненного долга! – заорал дайвер.

– Круто, – с продолжительным вдохом отозвался Врубель. – Хрен с тобой. С идиотом. Подохнем вместе.

Киллер повернулся и пошел по коридору, все убыстряя шаг, постепенно переходя на бег. Маньяк не отставал от него.

– Я пока подыхать не собираюсь… Там девочка, там. Где ей еще быть? Трюкач – покойник. Перед смертью он никаких распоряжений дать не успел. А вся эта шваль, оставшаяся без руководства…