Черная Луна - Олег Маркеев

— Согласен, — немного помедлив, ответил Белов.

Правила игры они согласовали, остальное не их дело. Кто заварил, тот пусть и обожжет на вареве губы.

Розыск

Воздух!

Особой важности

Со склада в/ч 215669 похищены изделия «Капкан» в количестве четырех штук.

Командир части п/полковник Захаров Л.Л. предпринял попытку самоубийства. В тяжелом состоянии доставлен в санчасть. Командование принял на себя начальник штаба майор Гладков.

Глава семнадцатая. Выбирай или проиграешь

Телохранители

Встречаясь с новым шефом Лубянки, Подседерцеву всякий раз приходилось прятать усмешку, настолько фамилия этого человека соответствовала внешности. Остроносая мордочка и встревоженный взгляд бусиничных глазок неминуемо вызывали ассоциации со зверьком, высунувшимся из норы, за что и прозвали Бурундучком. Был он большим другом Шефа, а это хоть и не прибавляло достоинств, зато компенсировало все недостатки. Звезд с неба не хватал, штирлицев в тыл врага не засылал и в особых успехах на ниве контрразведки также замечен не был. Но был своим, что во все времена ценилось превыше всего. А своему поручались самые ответственные участки, где пахло большими деньгами и большими тайнами.

У Хозяина поначалу не хватило духа разогнать КГБ к чертовой бабушке, а потом хватило ума не делать этого. Слишком опасно выбрасывать на улицу такую свору обозленных мужиков, не умеющих ничего порядочного, кроме подслушивания, подглядывания и глубокомысленного анализа результатов двух предыдущих мероприятий. Кое-кто еще умел постреливать, подтравливать и подкладывать взрывающиеся штуковины, а также планировать и организовывать все вышеперечисленное, но на общем невыразительном фоне они смотрелись, как Шварценеггер в детском саду.

Безработные инженеры и врачи особой угрозы не представляли, даже бузящие шахтеры не так опасны, как потерявшие смысл жизни опера. По всей стране в зданиях бывших обкомов и райкомов кипела новая беспартийная жизнь и цвела рыночная малина, а в соседних с ними бывших цитаделях государственной безопасности с тоской в глазах, как собаки, потерявшие след, бродили опера. Выгонять всех рука не поднималась, поэтому оперов выдавливали, как пасту из тюбика, порциями. Кто-то радостно расплевывался с родной конторой, кто-то неприкаянно маячил поблизости от родных стен, а находились и такие, что упирались до последнего, хоть вместе с креслом выноси. Положа руку на сердце, все отлично знали, что никакой безопасности в масштабах страны органы, подвергнутые публичному изнасилованию с последующим расчленением, обеспечить не могут, но этого от них и не требовалось. Главное, самим не создать угрозу для безопасности тех, кто стал полной Властью в урезанном донельзя государстве. Именно за этим и поставили надзирать своего, проверенного и повязанного, а посему преданного до смерти.

Самое странное, отметил Подседерцев, что в глазках Бурундучка сейчас стояла именно смертная тоска. Набивший щечки зверек услышал лай собак у самой норки.

«Так, этот в ближайший час решение не примет», — констатировал Подседерцев и перевел взгляд на Шефа.

Тот сидел, свесив голову, хрустко ломал корявые, как у грузчика, пальцы. Взгляду Подседерцева подставил плешь, едва прикрытую жиденькой прядкой. Кожа на голове успела загореть, видно, пришлось побегать за Хозяином по солнцепеку.

Отношения с Шефом у Подседерцева остались ровными, несмотря на неизбежные провалы и весьма сомнительные победы, но на их фронте — это норма.

А вот личное отношение к Шефу за два последних года изменилось в корне. Слом произошел в ноябре, когда пришлось в форсированном режиме спасать операцию по Горцу. В критическую минуту все пришлось взять на себя. Шеф неожиданно слег в госпиталь. И ладно, если бы по своей воле. Дед, видите ли, до икоты боялся хирургов, и первым под нож послал любимого телохранителя. Шефу раздолбали совершенно здоровую носовую перегородку, чтобы Дед мог убедиться, что с его носом, перекошенным в детстве неизвестным кулаком, ничего страшного не произойдет.

Такого самопожертвования, когда за жизнь Хозяина отдается своя, но не разом, а по кускам, Подседерцев еще не встречал, хотя за долгую службу в органах слышал, видел и читал немало. Шеф превзошел самого себя, разом померкла идея специальной присяги для СБП, само собой, на верность Деду и никому, кроме Деда, и свадьба дочки, проведенная «на бис» дважды, потому что Дед по состоянию здоровья не смог присутствовать на первом банкете, посвященном бракосочетанию, пришлось невесте еще раз, после брачной ночи, облачаться в белое платье. Но это ерунда, с кем из придворных не бывает. Но нос! Подставить собственный нос под зубило врача ради укрепления духа Хозяина — такой сюжет не снился даже Гоголю в самом страшном сне.

— Что скажешь, Борис Михайлович? — Шеф, наконец, поднял голову. Глаза были, как у собаки, которой защемило рельсами лапу, а поезд уже — чух-чух, да так близко, что даже перегрызать лапу бесполезно.

«Очень мило! Я не только обязан за них думать, а еще и говорить», — с тоской подумал Подседерцев.

— Александр Васильевич, я могу быть откровенным и называть вещи своими именами? — Подседерцев для начала решил установить, кто он для них: подчиненный, которому сейчас сунут тряпку в руки и пошлют подтирать чужое дерьмо, или принятый в игру на равных.

— Валяй, тут всё свои. — Шеф кивнул, даже не посмотрев на Бурундучка.

Подседерцев на секунду отвлекся, подумав, до чего же парадоксальна жизнь. Какие-то шесть лет назад Дед, едва обжив полагающийся теперь ему по рангу подмосковный особнячок, вывел на приватную беседу в сад особо приближенных и на сто процентов надежных людей. Шеф приволок из гаража колесо, и Дед, усевшись на него, объявил: «Будем валить Мишку. Союзом придется пожертвовать. Другого пути у нас нет»[12].

И четыре человека из соратников амбициозного политика разом превратились в соучастников государственного преступления. Лидер, которому они преданно и искренне служили, пинком перебросил их через Рубикон, за которым ждала только победа. Или ничего. Победитель неподсуден, потому что получает возможность переписать законы под себя, а укоренившись во власти, задним числом переписать и саму Историю, научно доказать грядущим поколениям историческую целесообразность и закономерность своего воцарения. Если окружившие Хозяина и не поняли это во всей полноте, то нутром почувствовали — отступать некуда.

Сейчас сложилась ситуация не менее остро. Но окружающая обстановка, как и на том историческом сборище, абсолютно не соответствовала значимости проблемы. Маленький палисадник за самым элитным в Москве домом, заселенным, как «Воронья слободка», разнокалиберными приближенными Деда, готовился ко сну, в густеющих сумерках уютно светились широкие окна. Трава, высохшая за день, уже стала влажной от вечерней росы. Кто же мог подумать, что три тени у дальней скамейки, не алкоголики, сдуру забредшие на режимный объект, а высшие офицеры спецслужбы, телохранители, преторианская гвардия Императора Всея Демократическая Руси. И решают они, как им жить дальше. И жить ли вообще.

Подседерцев присел на корточки перед Шефом и Бурундучком, прижавшимися друг к другу на короткой скамейке.

— Ситуация чрезвычайная, это ясно всем, и зря распространяться не буду. — Подседерцев по очереди посмотрел на сидевших напротив, оба согласно кивнули. — Прежде чем начнем разрабатывать ответные меры, надо определиться: а чего, собственно, мы хотим добиться.

— В смысле, цель оправдывает средства? — усмехнулся Шеф.

— Нет, цель требует адекватных средств, — поправил его Подседерцев. — Самой естественной реакцией является объявление ЧС в Москве. Но именно потому, что это напрашивается само собой, делать это нельзя.

— Нам что, наплевать и забыть? — возмутился Бурундучок, нервно дернув щекой.

— Нет, отреагировать адекватно угрозе, — как мог спокойно ответил Подседерцев. — Что значит объявить ЧС в связи с угрозой серии ядерных взрывов? Эвакуировать в ближайшие часы десять — двенадцать миллионов человек, законсервировать производства, ввести в город войска для обеспечения порядка, провести чрезвычайные оперативно-поисковые мероприятия. Я не берусь оценивать способности МЧС, МВД, армии и городских служб, но то, что мы сами не сможем обеспечить переключение управления страной на резервные центры, в этом, простите, Александр Васильевич, я уверен. Потому что кроме администрации и правительства существуют банки и транспорт. Сманеврировать финансовыми и материальными потоками, идущими через Москву, — а это восемьдесят процентов от общего объема — никакой возможности нет. Иными словами, через час после объявления ЧС в Москве вся страна погрузится в хаос.