Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes

Подлетает к нему и берет на руки, стряхивая капли воды ладонями.

— Осколки! — предупреждаю и тянусь к ней, блокируя запястье девчонки. — Не трогай шерсть пальцами, поранишься же. Лучше вычесать.

Собственно, на что я рассчитываю? Она вырывается и отступает. Окатывает ледяным пламенем своих глаз и выходит из кухни.

Оглядываюсь.

Сука, как курить охота. Грудак сечет напряжением.

Но сначала принимаюсь за уборку. Собираю крупные куски стекла, отправляю в урну. Стягиваю несколько слоев бумажных полотенец и вытираю кафель, сгребая мелкие острые частички. Не догоняю, когда успеваю порезаться. С удивлением замечаю багровое пятно, расползающееся по белому полотну. Боли не чувствую, продолжая действия.

Пока Лус не возвращается.

— Молодец, — шипит обличительно с порога. — Мы только советы раздавать горазды, да? Следовать им — не царское дело.

Причитая, выуживает с полки аптечку и хватает меня за руку, вынуждая встать. Пальпирует место пореза:

— Неприятные ощущения есть? Возможно, крупинка застряла внутри?

Хмурясь, тулю истинные эмоции. Сдохнуть легче, чем признать, как штырит от её заботы. Совершенно ненужной, ведь порез пустяковый. Но такой приятной, что шарпает довольством за грудиной.

— Ничего нет, — толкаю ровно.

Клею равнодушие, пока девчонка обрабатывает ранку и пришпиливает пластырь.

— Вот что тебе бедный кролик сделал? — спрашивает обиженно, заканчивая врачевание. — Зачем ты с ним так?

— Всего лишь отодвинул от себя. Зря ты его пускаешь в свободные путешествия. Я мог наступить случайно. И всё.

Наконец-то поднимает глаза, в которых так и светится тихая ярость.

Ебануться можно, как это вставляет. Впитываю. Ну точно — ушлепок.

— Учту, — бросает ядовито.

— Учти.

— Я сама уберу, можешь идти.

— Проконтролирую. Мало ли, тоже надо будет пластырь тебе подать.

Щурится снисходительно и молча пожимает плечами.

А я, блядь, рассчитывал, что будет спорить. Пиздец как скучал, оказывается, по нашим словесным бойням.

Отхожу к окну и прикуриваю. Дымлю в створку, с какой-то унылой обреченностью принимая выстрелившее поражение. Страховочная экипировка дала сбой, мне всё сложнее игнорировать тягу к этой бедовой.

«Мы же не натворим глупостей?».

Очевидно, нет. Уже выбрали самый верный способ избежать их — разойтись в разные стороны.

Оборачиваюсь и наблюдаю за Лус, аккуратно вытирающей пол, который она уже успела подмести, безопасно счесав остаточные осколки. Будто чувствуя мое внимание, тоже вскидывает голову.

Сука… ну что за глаза у этой девчонки… Нигде таких больше не видел. Сгореть в них охота. Чистый огонь.

Прерываю контакт, отворачиваясь.

Оппозиция мыслей буйствует. Как её оставить, Хьюстон?

Но врывается властвующее крыло — а с хера ли не оставить? У нее всё тип-топ. Ухажер пиздатый, жизнь на мази. Нахуй ей я со своим синдромом спасателя, как сама сказала?

И вправду.

Рвано тушу сигарету, зубы сжимая до хруста в челюсти.

Резкими быстрыми шагами прохожу мимо нагнувшейся Лус и заруливаю в гостиную. Херачу поиск по сайтам съема жилья вместо того, чтобы отшлифовать квалификационную работу, над которой столько мудохаюсь.

Приоритеты смещаются, мать твою, с невъебенной скоростью.

И съехать мне вдруг становится жизненно необходимым…

***

Еще несколько недель спустя, конец июня…

Забираю ключи у арендодателя, пожимаю руку добротному мужику и спешу в институт на второй этап итоговой аттестации. В комиссии не самые симпатизирующие мне преподы, опаздывать категорически нельзя. Но и переезд оттягивать уже некуда, я и так дважды из-за работы переносил встречу с владельцем квартиры, хотя плату и депозит внес еще дней десять назад, а собранные вещи громоздятся коробками в комнате и коридоре вторую неделю. Как-то разом всё вокруг стало препятствовать разъезду, загруженность душила. Но всё, справился.

Завтра ставим точку.

Через три с половиной часа выхожу на крыльцо, отстрелявшийся по полной программе. И в хвост, и в гриву, блядь. Но прошедший — главное.

Мать твою, не верю, что без пяти минут выпускник.

Заглядываю в пасмурное небо и нащупываю пачку сигарет в кармане джинсов. Зову пацанов покурить. Небольшой толпой шагаем к местной курилке за одним из корпусов. На кураже пуляем шутками, костерим экзаменаторов, косяки мусолим. Еще не осознаем, что Добби свободен.

— Дождемся остальных и махнем заливаться, — поступает предложение.

— Семь лет… — подхватывает второй однокурсник с черной ностальгией. — Как минимум семь дней не просыхать. За каждый год.

Смеюсь. Растерян и счастлив одновременно. Будто квест закрыл с рекордным результатом. Герой, сука.

Той же гурьбой маршируем обратно. В какой-то момент непроизвольно отстаю, мазнув по ступенькам одного из зданий.

Внутри метательный заряд активируется, когда вижу Лус. Система сбоит, и эта чертова гильза сгорает во мне, так и не выпущенная за пределы тела. Поджигает сервер, и я тупо останавливаюсь, не контролируя заебистое рубище.

Уникальность нашей с ней связи заключается в том, что мы, сами того не осознавая, чувствуем друг друга на клеточном уровне. Шипучка тут же отточенным прицелом находит меня в огромном дворе, полном студентов. Её улыбка гаснет. А ведь до этого светилась вся, смеясь над чем-то.

Держим визуальный градус. Скручивает сильнее. Жжет ощутимо.

Но вдруг в её взгляде, немного смещающем направление, что-то меняется, окрашиваясь в напряжение.

Я ищу причину. И натыкаюсь на малого с огромной охапкой цветов. У неё сегодня официально закончился первый учебный год с последним экзаменом. Поздравляет, романтик херов.

Ебаный же в рот…

Адамов приближается к ней. В щеку, гондон мелкий, целует беспрепятственно. Не вижу его лица, но меня передергивает знатно.

На Лус смотрю, когда он вручает ей презент — не меньше сотки роз, и меня, блядь, шманает от этого зрелища… от того, каким контрастом на её белом воздушном платье отдают эти кровавые бутоны. Чужеродные неуместные штрихи.

Девчонка резко палит в мою сторону потерянным взглядом. Беспомощным, зовущим будто.

Внахлест контачим. Смыкаемся.

Над головой символично гремит первый раскат грома.

Пиздец мне — понимаю четко.

И устремляюсь к ней, расталкивая всех на пути.

Не дышу, пока не оказываюсь рядом. Облегчение в её глазах — фейерверком в груди отдает.

Забираю увесистый букет и, саданув им по рукам малого, извещаю ровно:

— Потеряйся.

Переплетаю наши с Лус пальцы и тяну вниз по ступенькам. Слышу за спиной угрозы, пацан нагоняет нас через несколько шагов.

— Ты что творишь?! — орет, пытаясь отцепить меня от неё.

— Не надо! — вмешивается она, встревая между нами. — Марат, пожалуйста!

— Что — не надо?! И ты просто уйдешь?! Вот так уйдешь с ним?!

Его просто разрывает, глаза наливаются кровью, взгляд бешеный, губы трясутся от ярости.

Я в боевой стойке.

Лусинэ не впечатляется. Сильнее сжимаю её ладонь, когда заговаривает тихо:

— Я тебе уже всё сказала. Ты зря пришел.

Выбор она должна была сделать сама, я не вмешивался. А вот дальше — с потрохами сожру малого, если помешает. Но он в таком ахуе, что не двигается. Мы свободно уходим.

Телефон в кармане вибрирует. Игнорирую. Минут пять молча идем до машины, припаркованной чуть ниже территории института. Дождь накрапывает, ветер поднимается колючий. Спешу. Ладонь не отпускаю.

Что-то значимое хуярит по ребрам от мысли — со мной ушла.

Детали складываю. Значит, отказала ему и до этого. Даже прошлый букет домой не заносила — видел, что нигде нет цветов, значения не придал, сейчас только шарю, что происходит.

Не с ним она.

Как оказываемся в салоне, включаю обогрев. Платье тонкое, замерзла наверняка. Стартую рвано, старый внедорожник дергается возмущенно.