Рождение мага - Ник Перумов

Фесс остановился. Раскрыл сумку. Да-а… негусто. Поскупились господа деканы вкупе с милордом ректором. Ну что ж, на испытаниях, наверное, так и должно быть.

«Действуй, Неясыть! Не останавливайся. Это ведь именно то, ради чего города станут нанимать тебя, Беспокойное кладбище. Пока еще мёртвые сами никого не убили, но это вопрос дней. Неплохо бы, конечно, отыскать ведущую к малефику нить, но это уже непозволительная роскошь. Если задачу ставил милорд ректор, он уж наверняка постарался, чтобы эта нить получилась как можно более незаметной. Просиди тут хоть год, а не сыщешь».

Успокоившись, Фесс действовал быстро и чётко, но без суеты. На содержимое сумки полагаться не приходилось. Времени отыскивать нужные коренья и травы, отпугивающие мертвяков, – тем более. Значит, это и в самом деле испытания – когда полагаешься только на себя. Не слишком-то честно… по-настоящему Фесс никогда бы не принялся за упокоение без полного магического арсенала, дозволенного некромантам, – но да уж ладно. Покажем, что и мы не лыком шиты!

Фесс выпрямился. Поднял правую руку – указательный палец и мизинец вытянуты, остальные поджаты, – прицелился в зенит, а потом медленно опустил, наставив на ближайшую могилу, обитатель которой, несмотря на день и молитву к Спасителю, вертелся в своём гробу, точно одолеваемый блохами пёс.

– Swarm at siidra! – властно бросил Неясыть. Древняя формула подъёма неупокоенных. Все просто – иногда, чтобы остановить лесной пожар, ему навстречу пускают ещё один – встречный вал.

Пронзительный холод в груди. Интересно, так и должно быть или же это просто добавлено «от себя» милордом ректором, чтобы испытания не казались гладкой дорожкой?

Могильная земля задрожала, покрываясь сетью трещин. В ужасе брызнули в разные стороны кузнечики, жуки, муравьи и прочие обитатели зеленой травяной страны. В деревне истошно, точно перед смертью, взвыли собаки. С окружавших кладбище деревьев сорвались птицы – всё живое спешило как можно скорее убраться с дороги поднявшихся мертвецов.

Фесс чувствовал, как привычная боль утекающей Силы сдавливает виски. Неприятно, но вполне терпимо и даже обнадёживающе – значит, заклятие достигло цели, уцепилось, и теперь осталось только аккуратно, не сбившись, проделать все манипуляции.

Милорд ректор лишил Фесса даже ритуального серебряного кинжала, что, вообще говоря, было полным абсурдом – ни один некромант в здравом уме и трезвой памяти не пойдёт упокаивать без своего оружия. «Ладно, предположим, что кинжал я оставил в борделе, – с внезапной лихостью подумал Фесс. – С кинжалом-то небось каждый дурак может. А вот попробуй-ка голыми руками, безо всего! Хорошо ещё, на поясе остался короткий ножик, более всего смахивавший на обычный кухонный – кусок дрянного железа на грубой деревянной ручке, и всё. Ну и ладно, чем богаты, тем и рады».

Могильная плита со скрежетом сдвинулась. Земля расплескалась вокруг, запахло гнилью, из внезапно раскрывшейся, точно женская утроба, ямы потянуло тем самым «могильным холодом», каковой так любят воспевать поэты. Две костлявые руки в обрывках полуистлевшей ткани вцепились в края ямы; Фесс услышал, как внизу громко трещат доски.

Надо сказать, что вблизи в ходячем костяке, обмотанном кое-где остатками савана, не было ничего сверхъестественно-пугающего. Твари Змеиного леса на вид выглядели куда внушительнее и страшнее. Но непостижимая тайна возврата из-за той черты, через которую рано или поздно придётся переступить всем живущим, жуткая тайна второй жизни пугала куда больше лязгающих зубов или пустых, но от этого по-своему не менее зорких глазниц.

– Haipe! – резко приказал Фесс. Спина покрывалась потом, и это было плохо – неупокоенные обожают чужой страх, он для них словно второй хлеб. Никогда нельзя бояться, столкнувшись с ними лицом к лицу, говорил Тёмный. Пусть даже ты будешь трижды волшебник. Страх, ненависть, ярость – для них это как для мухи мёд. Холодное спокойствие – наш щит; о него разобьются любые атаки.

Умом он это понимал. Но именно что умом. Плоть, увы, слушалась крайне плохо.

Правда, неупокоенный вел себя именно так, как и предсказывали учебники. Растопырил руки и полез прямо на разбудившего его волшебника, не торопившегося произносить заклятия повеления и подчинения, да ещё вдобавок и не защищённого ни Кругом, ни амулетами, ни венками. Лёгкая добыча.

– Иди-иди сюда, мой хороший, – постаравшись, чтобы это звучало как можно более насмешливо, сказал Фесс. Мертвяк не сравнится в беге с человеком, но неупокоенный, в отличие от живых, не устаёт. Он будет гнать свою жертву день и ночь, не теряя следа ни в дождь, ни в снег, и рано или поздно настигнет, даже если несчастный ухитрится переплыть море. Впрочем, такого, за кем гонится мертвец, и так не возьмут ни на один корабль – такой человек наверняка проклят, а проклятии словно сами собой притягивают Морскую Смерть в виде бурь, штормов и тайфунов.

Конечно, лучше всего было поднять весь погост целиком, но на это у Неясыти не хватило бы сил. Нет уж, давайте лучше побегаем…

Оказавшись в дальнем углу кладбища, Фесс повторил заклятие подъёма. Раскрылась вторая могила, число преследователей удвоилось, но сейчас его это совершенно не волновало. Он полон сил, он может бежать весь день – пока что бояться нечего. Пусть даже ему нечем ткнуть в мертвяка, сумей тот зацепить Фесса своими костяными руками-граблями.

Неясыть сделал круг по кладбищу. Дождавшись, когда стихнет мерзкий звон в ушах и отступит боль последнего заклятия, поднял третьего неупокоенного. Затем – четвёртого, пятого, шестого…

На седьмом, и последнем – остальные спали куда как крепко, их малефик расшевелить ещё не успел, – Фесс почувствовал, что начинает терять силы, Мертвяки очень быстро и ловко присосались к его ауре, и с этим было уже ничего не сделать – зато под землёй резервов у них уже не осталось.

Фесс заставил себя не слышать мерзкий гнилой шёпот, что так и лился в уши, отвратительный призыв мёртвой плоти, с яростью сражавшейся сейчас против второй смерти. Нельзя дать ослабнуть воле к жизни и жажде борьбы. Он не должен ненавидеть своих врагов, это так, но вот отчаянно любить жизнь – просто обязан. Иначе его затянет в могильный мрак – такое случалось даже с самыми сильными чародеями, понимавшими куда лучше злосчастного Фрегота Готлибского, как нужно упокаивать разбуженные кладбища.

Круг, второй, третий… Сердце билось предательски часто, и пот заливал глаза. Плохо. Очень плохо. А ведь надо как следует распалить преследователей, чтобы их волчий голод превратился во всесжигающую алчность, чтобы они не видели ничего, кроме него, Фесса, и готовы были… Нет, нету времени!