Светлая и Темный - Ольга Гусейнова

Потом было уже не важно, кто из нас стонал и чего хотел, мы сплетались в объятиях и прекращали целоваться, чтобы только вдохнуть и опять ласкать друг друга. И вряд ли мы были нежными любовниками. Мы, что называется, дорвались… Кажется, я настойчиво о чем-то просила, наверное, об освобождении — желание, дикое и неистовое, нарастало, и не было сил терпеть. Наконец муж подмял меня, уложил на спину, и, почувствовав, как он проникает в мое лоно, наверное, все-таки испугалась, потому что услышала его хриплый голос:

— Я поклялся, что никто и никогда не причинит тебе боль…

Невинность я потеряла, лежа почему-то на голой земле — мгновение дискомфорта, и опять потерялась в чувствах. Своих ли, его ли — какая разница. Потом, царапая мужу спину, мотая головой, стонала, выкрикивая его имя на пике наслаждения…

Когда немного пришла в себя, шепнула:

— Господи, благодарю тебя за него…

Открыла глаза и… не завизжала только потому, что дыхание сперло так, что я не смогла ни звука издать, поперхнулась и замерла. Над головой нависающего надо мной Керо, тяжело дышавшего после страстного марафона, парила сама Тьма: черное, мерцающее облако, в центре которого искрились серебристые глаза. И Тьма эта, прищурившись, словно придирчивая склочная свекровь взирала на меня — как на нерадивую невестку!

Недолго думая, пожалуй, на подсознательном, интуитивном уровне я крепче обняла мужа руками и ногами, заискивающе, доброжелательно, насколько была способна, улыбнулась Тьме, заставляя себя расслабиться и раскрыться душой, показать ей, что действительно хочу этого брака и люблю ее подопечного.

Смертельно-опасный изучающий прищур исчез, затем и глаза растворились в черной клубящейся материи, а потом я ощутила удовлетворение «свекрови», словно та меня одобрила для любимого сыночка. Тьма раздалась вширь и резко нырнула вниз, окутывая нас темным покровом. Обжигающий холод вдруг проник в мое тело, заставляя болезненно выгнуть спину и захрипеть, не в силах закричать.

— Светлячок… родная моя… Сафи… что с тобой? — на краю сознания звучал взволнованный, даже показалось, сильно испуганный голос Сэбиана.

— Тьма с тобой… — просипела я в ответ, то ли со злостью, то ли жалуясь.

— А… прости, милая, не предупредил… — глухо прохрипел мой муженек.

— Как всегда… гад! — скрипнула я зубами, и тело, к моему невероятному облегчению, отпустило.

— Светлячок, все будет хорошо, моя магия приняла тебя…

— Я поблагодарю ее в своих… молитвах, и тебя тоже! — не смогла не съехидничать я, с трудом шевеля немеющими губами.

— Язва моя… любимая… — не то послышалось, не то померещилось мне перед тем, как сознание все-таки ускользнуло.

Глава 21

Сквозь сон в сознание просочился жалобный скулеж. Будто дворовый пес сетовал на судьбу и голодный живот… Радостная прохлада, волной свежести омывшая мое тело… одиночество… грусть… и снова чистая, незамутненная, искренняя радость, принятие… слияние… нет, не душ, а чего-то большего, словно меня растворяет в себе нечто безграничное, родное… теперь, но до боли одинокое…

Наконец мне удалось вынырнуть из яркого и красочного переплетения чужих эмоций и чувств. Сделав судорожный вдох, я открыла глаза и попыталась отстраниться от этого… нет, к счастью, не кошмара, а какой-то неведомой, но не враждебной сущности, наоборот, очень даже набивающейся в друзья и не вызывающей неприятия. Мысленно отодвинулась от очередного «очевидного невероятного» — ох уж эти порождения магического мира! — села и обняла себя руками, чтобы унять дрожь. Осмотрелась и выдохнула с облегчением: вокруг никого, а я спала на огромной кровати под черным бархатным балдахином с золотыми кистями в королевских размеров покоях.

Дневной свет проникает в помещение через три стрельчатых окна, украшенных витражами, сияющими в солнечных лучах. Цветное стекло играет на свету веселыми бликами, создавая особую атмосферу интерьера. Окрашенные в различные тона «солнечные зайчики» разбегаются по мебели: красивому тяжелому бюро из красного дерева в левом углу; чайному столику в окружении глубоких парчовых стульев-кресел; гобеленам, выполненным в светло-коричневых тонах, почти полностью скрывающим стены, «согревая» общий фон; терракотовым глазурованным изразцам, которыми облицован высокий, мастерски выполненный камин, и внушительному кожаному креслу-качалке, что замерло возле него. В таком обычно хочется представить хозяина дома, который после тяжелого суетного дня, покачиваясь, курит трубку, потягивает янтарный виски и читает любимую книгу.

Я выбралась из-под одеяла, чувствуя слабость, как после болезни, и осмотрела себя. Меня переодели в чистую длинную рубашку из приданого. Чей-то жалобно-радостный скулеж продолжал звучать где-то на задворках сознания, полностью выпихнуть его из своей головы не получалось.

Спустила ноги… на паркет, и моя сибаритская натура возликовала: хозяева здесь гораздо больше заботятся об удобстве, чем в Хемвиле, не говоря уж об обители Святой Матены. И хоть ступать босиком по паркету было холодновато, я наслаждалась его гладкой поверхностью с классическим рисунком в елочку, да впрочем, всем!

Испытывая определенную неловкость — все-таки проснулась в незнакомом месте, куда не своими ногами пришла, — еще раз осмотрела мебель и отделку, даже пальчиками попробовала, потому что сдержать профессиональное и обычное бытовое любопытство сил не было. Еще в туалет хотелось, а ночного горшка не видно.

В поисках этой нужной штуковины осторожно, неуверенно открыла одну из дверей и… оказалась в гардеробе, где сразу же увидела свои сундуки с приданым. Значит, меня в этих замечательных покоях поселили? Классно!

Выглянула в следующую дверь. Хм-м, пустой коридор, с развешанными вдоль стен масляными светильниками под стеклянными колпаками, а не чадящими факелами, как в том же Хемвиле.

Открыв третью дверь, расположенную почти рядом с камином, я замерла от восторга. Уборная, самая настоящая! Да, не унитаз, а можно сказать, почти дырка над полом, с легким гудящим сквозняком в трубе, но все же — цивилизация. Из этой комнатушки вела еще одна дверь, как выяснилось, в теплую комнату с ванной, снабженной сливом. Одна стена этого замечательного «санузла» является одновременно частью камина. Здесь же имеется довольно внушительный насос, но накачать воду у меня силенок не хватит, а жаль — искупаться хотелось неимоверно. К немалой радости, я обнаружила здесь ведро с водой. Пусть комнатной температуры, но привести себя в порядок хватит.

Быстро посетив драканий клозет, вымылась, словно ребенок, радостно наблюдая, как убегает в слив вода. Почистила зубы и почувствовала себя гораздо лучше. Выбрала для первого дня в новом доме красивое платье из голубого бархата с золотистой вышивкой ромбиками по корсажу и рукавам, заплела обычную косу и посмотрела на себя в зеркало.