Остров Безымянный - Юрий Александрович Корытин

увидеть хоть какое-то движение, свидетельствующее о присутствии людей. Но улица посёлка не освещалась, и мне не удалось рассмотреть ничего, за исключением неясных силуэтов ближайших к дому деревьев.

Внутреннее напряжение не спадало. Я принялся расхаживать по комнате, но и это не помогло. Клавдия, конечно, дала хороший совет, да только было не до сна. Вот лягу досыпать, а когда проснусь, прибежит какой-нибудь мальчишка и крикнет, чтобы скорее собирался, а то судно отходит. И я навсегда покину Безымянный. Я и сам не понимал, какого прощания с Островом и его обитателями я желал, но свести всё к простому взмаху рукой с борта отчалившего судна мне точно не хотелось.

В результате всех этих мыслей меня до такой степени потянуло на улицу, к людям, с которыми за прошедшие дни успел сродниться, проникнуться их интересами, что я испытал настоящее облегчение, когда решил, наконец, пожертвовать сном и присоединиться к остальным.

На улице ещё царила ночь. Небо было черным-черно, лишь в нескольких местах в просветах между тучами мигали несколько звёздочек. Моросящий дождь то прекращался, то снова начинал наполнять влагой лужи и разбухшую почву. Никогда не спящий местный ветер задувал порывами, бросая в лицо капли дождя. При особо сильных дуновениях он издавал пронзительный свист, как заправский Соловей-разбойник.

К тому времени, когда я подошёл к месту сбора на краю посёлка, все уже собрались, и народ тронулся вниз, к пристани. Я как раз успел пристроиться в хвост. Серые, еле различимые фигуры людей в бесформенных брезентовых плащах с капюшонами безмолвно двигались почти в кромешной темноте, сквозь пелену дождя, наперекор ветру. Но теперь я даже со спины узнавал островитян по очертаниям фигур и по походке.

Шли семьями, мужья вместе с жёнами и взрослыми детьми. Далеко впереди по плотной приземистой конституции и уверенному шагу я распознал Найдёнова. Он шёл, не оборачиваясь, уверенный в том, что остальные идут за ним. Директор твёрдо держал направление, казалось, он единственный видит в темноте очертания далёкой пристани.

Над всеми возвышался Валеев. Я сразу узнал его по прямой осанке. Плащ не мог скрыть сильную фигуру, вызывающую почтительное уважение у любого мужчины. При ходьбе старшина слегка загребал ладонями, как будто шёл по раскачивающейся палубе и постоянно искал, за что бы ухватиться.

Отец Андрюха шёл размеренным шагом, враскачку, твёрдо впечатывая подошвы своих сапог во влажную почву. Его большой живот не способствует резвости передвижения, однако он старался не отставать от остальных.

Меж людей туда-сюда рыскал Тузик. Его хозяин, ради такого случая выпущенный Валеевым из своего временного заточения, бухал сапогами, разбрызгивая грязь. Откинутый, несмотря на дождик, капюшон, раздуваемый ветром, придавал Валеркиному виду некоторую лихость. Рядом с ним семенила Клавдия, уцепившись обеими руками за локоть мужа. Ей было нелегко успевать за его размашистым шагом. Чуть позади шёл Коля, засунув руки в карманы и стараясь подражать отцу.

По подпрыгивающей походке легко узнавался Фима, шедший рядом с женой. Женщины бывают воздушные, стройные и колоритные. Фимова жена относилась к последним – она была рослой, с массивным «центром тяжести». Если бы она жила в палеолите, микеланджелы того времени ваяли бы с неё своих Венер. Невысокий, чернявый и носатый Фима, размахивая руками, прыгал возле жены галчонком.

Большинство людей были мне незнакомы, но я всё-таки распознал и невозмутимого гармониста, и идущих рядышком, взявшись за руки, Наталью с Василием, и тех мужчин, с которыми работал в котельной. Акимыч по своему обыкновению был незаметен, но можно не сомневаться, что он тоже где-то здесь, с народом, как и положено ему по должности.

Я догнал Маргариту Ивановну, мы поздоровались и она, как знакомому, приветливо мне улыбнулась. Вообще-то жители Безымянного редко улыбаются, хотя женщины делают это всё-таки почаще мужчин. Мне их неулыбчивость понятна и близка – я сам такой же. Она является следствием их естественности. Русская улыбка отражает состояние души, западная преследует другие цели – скрыть собственные мысли, произвести впечатление на собеседника, понравиться в расчёте использовать его когда-нибудь в своих интересах. Улыбку во весь рот в Америке называют «улыбкой на миллион долларов», там даже проявление человеческих чувств умудрились оценить в денежном эквиваленте.

Я терпеть не могу людей, перенявших западную манеру притворной, неискренней улыбки. Такой человек иной раз при встрече радуется так, словно вся его предшествующая жизнь была лишь жалкой прелюдией к этому эпохальному событию – встрече с Вами! На самом деле его цель – приобрести влияние на Вас, чтобы использовать потом это влияние в своих интересах, если не сейчас, то при случае. Да это особо и не скрывается. А кому же хочется, чтобы его использовали? Поэтому на фальшивую радость от встречи и ненатуральную, как бифштекс из сои, улыбку я отвечаю молчанием, каменным лицом и немигающим взглядом в упор.

Лица местных жителей, мужиков и дам Острова, только кажутся угрюмыми, на самом деле они не мрачные, а серьёзные. Зато, если уж они улыбаются, то улыбка у них искренняя, естественная, идущая от души, а не от расчётливого разума. Вот такой улыбкой и сопроводила своё приветствие Маргарита Ивановна.

Удаляясь от посёлка с его тёмными окнами, люди растворялись в предрассветной мгле, и я растворялся вместе со всеми, неотличимый от них, в таком же брезентовом плаще поверх ватника и резиновых сапогах-вездеходах. Пока мы дошли до пристани, дождик кончился – на этот раз, окончательно. Люди откинули капюшоны, и только теперь я заметил Полину. Она распустила свой «конский хвостик», и весёлый ветер развевал её русые волосы. Волосы вспархивали, но никак не могли улететь. Обнадёживающий знак – неужели она решила кому-то понравиться? Уж не мне ли?!

Всё-таки слаб человек, не может он жить без надежды… Вот потому и слаб! Ну и пусть. Ради Полины я готов всю свою силу воли и ещё независимость впридачу променять на то, чтобы она выделила мне хотя бы маленький, совсем маленький уголок в своём сердечке.

…Судно носило название «Крайняя точка». Капитан спешил, поэтому разгрузку необходимо было закончить до рассвета. Мы успели.

Утро обещало хороший день. Тучи постепенно скатывались за горизонт, а на востоке, где должно было появиться солнце, светилась яркая полоска, небо над которой было чистого голубого цвета. Шептун возвышался серой тенью на полнеба, но вершина его уже блестела, как лысина на солнце у мужчин. Даже жёлтые листья, изредка мелькающие в кронах деревьев, не вызывали уныния и осенней грусти. Наоборот, подзолоченный ими пейзаж способствовал, скорее, подъёму духа.

Ближе к концу работы люди потянулись в посёлок, и тут на пристани появился Вадим.