Мифы классической древности - Г. Штоль

Когда эпигоны узнали, что большая часть фиванцев покинула свой город, они тотчас сделали нападение на него, взяли приступом городские башни и ворота и, после непродолжительной схватки с оставшимися фиванцами, овладели Фивами. Прежде всех других в город проник вождь эпигонов мужественный Алкмеон. Обогатясь добычей, стали арговяне разрушать городские укрепления, жителей же, оставшихся в живых, обратили в рабство. В благодарность за счастливый исход предприятия они послали часть добычи в Дельфы: принесли они дар Фебу за то, что он помог их делу знамениями и советом; самым ценным из всех даров арговян, посланных в дом Феба, была дочь вещего Тиресия, прорицательница Манто; ее послали арговяне в Дельфы по обету: обещали они, по взятии Фив, принесть в дар богу самую ценную часть добычи. Власть над взятым городом, а также и над всей землею фивской эпигоны вручили Ферсандру, сыну Полиника – единственному в то время потомку Лабдака – и потом, увенчанные победой, пошли назад, в родную страну. На возвратном пути эпигонов умер престарелый Адраст – сгубила его печаль о единственном сыне Эгиалее; дорого поплатился старец за исполнение сердечного желания своего, за унижение Фив.

Возвратясь из-под Фив, Алкмеон стал помышлять об исполнении второй заповеди Аполлона – надлежало ему отомстить преступной матери, погубившей из корыстолюбия доблестного супруга своего Амфиарая. Вражда Алкмеона к матери возросла еще более, когда он узнал по своем возвращении, что Эрифила из корыстных же видов и его посылала в поход на Фивы. Мечом лишил Алкмеон мать свою жизни.

Но как было с Орестом, так и с ним: хотя он умертвил мать по повелению Аполлона, но матереубийство все-таки не осталось безнаказанным. Мстительная богиня Эриния восстала против него и, преследуя его, изгнала из родной страны. Гонимый безумием, с гибельными дарами фиванцев его матери он убежал в Аркадию и пришел в Псофиду, в дом царя Фегея. Царь Фегей очистил его от преступления и отдал за него дочь свою Арсиною. Дары фиванцев Эрифиле подарил Алкмеон молодой жене. Но и в новом отечестве своем матереубийца не нашел себе мира и спокойствия. Присутствие его было гибелью для Псофиды – по воле богов страна была поражена бесплодием и мором. Обратился Алкмеон к Дельфийскому оракулу и получил в ответ, что мира и спокойствия ему надо искать в стране, которая явилась на свет после смерти его матери: только над такой страной не имеет силы клятва его матери. Умирая, Эрифила призывала гибель на страну, которая приютит в себе матереубийцу. Получив от оракула такой ответ, Алкмеон покинул жену и малолетнего сына своего Клития и после долгих странствований остановился при устье реки Ахелоя; в устье Ахелоя из ила, нанесенного водой во время разлива, незадолго до прибытия Алкмеона образовался остров; на этом-то острове Алкмеон и обрел наконец мир, которого тщетно искал так долго. Здесь поселился он навсегда и, забыв о покинутой жене и сыне, вторично вступил в брак с Каллироей, дочерью бога реки Ахелоя.

Каллироя слыхала о богатых дарах фиванцев матери своего мужа и стала просить у него этих сокровищ. Алкмеон обещал исполнить ее просьбу; отправился он в Псофиду, к царю Фегею и первой жене своей, и стал требовать от них гибельные дары, говоря, что он намерен принести их в жертву дельфийскому Аполлону. Фегей вручил зятю сокровища, но в скором времени узнал от одного из рабов, что Алкмеон женился во второй раз и спрашивает сокровища совсем незатем, чтобы принести их в дар Аполлону, – он отнесет их молодой жене. Царь Фегей призвал сынов своих. Проноя и Агенора, и поручил им – когда Алкмеон пойдет из их дома назад, подстеречь его и убить. Сыновья Фегея исполнили волю отца, взяли назад гибельные сокровища, принесли их сестре своей Арсиное и, гордясь своим делом, рассказали ей, как отомстили они ее вероломному мужу. Арсиноя же, все еще любившая мужа горячо, несмотря на его измену, впала в безутешную тоску и прокляла братьев. На это отомстили они ей самым жестоким образом: отправили ее в Тегею. к союзнику своему, царю Агапенору, и там предали смерти за то, будто бы, что она лишила жизни мужа своего Алкмеона. Так гибельные сокровища, подаренные фиванцами матери Алкмеона, были причиной смерти и его самого, и его жены.

Но не их двоих – сокровища эти погубили весь дом царя Фегея. Когда Каллироя узнала о смерти мужа, в глубокой скорби, сгорая желанием мести, пала она лицом на землю и просила у Зевса милости – молила ниспослать малолетним сыновьям ее, Акарнану и Амфотеру, силу взрослых мужей, дабы могли они отомстить за убийство отца своего. Зевс внял мольбе Каллирои. Вечером сыны ее легли спать младенцами, а поутру проснулись цветущими, сильными юношами. Отправились они в Тегею, умертвили обоих сынов Фегея и овладели сокровищами Гармонии, которые Проной и Агенор намеревались принести в дар в дельфийский дом Феба; после того юноши поспешили в Псофиду, проникли в дом царя Фегея и умертвили и его самого, и жену его. Жители Псофиды, а также и другие аркадяне, пустились за ними в погоню, но юноши успели спастись от их преследования, прибыли, невредимые, к матери и вручили ей сокровища Гармонии. Но чтобы сокровища эти не привлекли несчастий и гибели и на их род, они, по совету деда своего Ахелоя, отнесли их в Дельфы и посвятили Аполлону. Там, в священном доме бога-охранителя смертных, остались навсегда гибельные дары фиванцев матери Алкмеона. По имени Акарнана страна, которую заселили они с братом, названа была Акарнанией. Клитий, сын Алкмеона и Арсинои, после смерти отца, боясь родичей матери своей, бежал из Псофиды и поселился в Элиде.

Книга седьмая

Метаморфозы {68}

(Овидий. Метаморфозы. I, 452-567)

Первой любовью Аполлона была нимфа Дафна, дочь бога фессалийской реки Пенея. Не случайно полюбил Аполлон красавицу нимфу: мстил ему гневный Эрот. Могучий бог только что умертвил своей стрелой страшного дракона Пифона и, еще гордый своей победой, стал издеваться над Эротом и сказал ему: "Ну к чему тебе, веселый шалун, такое воинственное оружие? Носить лук мне впору: я вот, недавно еще, своими стрелами умертвил чудовище Пифона. Довольствовался бы ты своим светильником и не тягался бы со мною". Уязвленный Эрот отвечал: "Пусть твои стрелы, Феб, властны над всем живым: моя стрела будет властна и над тобой; пусть все живое подлежит твоей власти: слава твоя все же меньше моей". С этими словами взмахнул он крыльями и поднялся высоко над вершиной Парнаса. Там вынул он из своего колчана две стрелы, обладавшие совершенно различными свойствами: одна стрела отгоняла любовь, другая – ее зарождала; одна была тупая, свинцовая, другая – золотая, с блестящим острием. Золотой поразил Эрот Аполлона, свинцовой – Дафну. В тот же миг объят был любовью Аполлон, Дафна же стала избегать его и одиноко, подобно девственной Артемиде, бродила и охотилась по лесам и горам. Много юношей искало руки прекрасной девы, но она отвергала всех искателей; часто просил ее отец вступить в брак и подарить ему внука – она оставалась непреклонной и, ласкаясь к отцу, упрашивала его дозволить ей обречь себя на вечное девство. Отец был не прочь согласиться; но краса нимфы готовила ей иную судьбу.

Увидел ее Аполлон и горячо полюбил ее; нимфа же, увидав бога, понеслась от него, словно гонимая ветром, и не внимала его мольбам. "Постой, дева Пенея! – взывал он и спешил вслед за нею. – Не со злым умыслом преследую я тебя, остановись, о нимфа! Так спасается агнец от волка, голубь от орла – от врагов своих. Меня же преследовать тебя заставляет любовь. Ты оцарапаешь свои ноги о шипы терновника, и я буду считать себя тогда причиной твоих страданий; земля, по которой бежишь ты, не ровна – беги же тише, и я тише буду следовать за тобою. Спроси, кому ты нравишься: ведь я не грубый горный пастух: мне служат Дельфы, и Делос, и Кларос; отец мой – Зевс, я изобретатель лиры и лука, и мир называет меня целителем и спасителем. Только против любви моей не могу я найти никакой целительной травы!" Еще многое хотел сказать Аполлон, но дева ускорила свои шаги, и еще шибче пришлось ему бежать за нею. Быстро неслись они: один – окрыляемый надеждой, другая – гонимая страхом; Аполлон, на крыльях Эрота, неутомимо преследовал Дафну и не давал ей отдохнуть ни на мгновение. Вот уже настигает он ее, нимфа уже чувствует его горячее дыхание; силы ее ослабели, она побледнела, утомленная напряженным бегом. Взглянув на волны Пенея, воскликнула она: "Если твои воды, отец, имеют божественную силу, то помоги мне. Расступись, земля, и поглоти меня или совлеки с меня образ, приносящий оскорбления!" Только что кончила она свое моление, тяжелое оцепенение оковывает ее члены. Нежная кора облекает ее молодую грудь, волосы ее превращаются в зеленую листву, руки же – в ветви; корнями врастают в землю ее, еще недавно быстрые, ноги. Но и в этом виде остается она красавицей, и в этом образе все еще любит ее Феб. Обняв рукой ствол, он чувствует, как под корой еще трепещет ее грудь. Нежно охватывает он руками дерево и покрывает его поцелуями. Но и превратясь в дерево, она уклоняется от его поцелуев. "Ты не могла быть моей супругой, так будь, по крайней мере, моим деревом. Отныне ты, драгоценный лавр, будешь обвивать мою голову, лиру и колчан; и как с моей головы постоянно ниспадают вьющиеся кудри, так и твоя вершина пусть будет украшена вечно юной зеленью". Так говорил Аполлон. В ответ на эти речи лавр взмахнул своими свежими ветвями и задвигал вершиной, словно кивая головой.