Наступление продолжается - Юрий Стрехнин

— Брать будем или сразу так?.. — и Булагашев свободной рукой нарисовал в воздухе крест.

— Не стрелять, тихо! — прошептал Федьков. Он взял автомат на изготовку и, не подымаясь в рост, чтобы в случае чего не подвернуться под пулю, крикнул, перекрывая свист ветра: — Эй, хенде хох!

Кусты тревожно качнулись, роняя снег. Словно пестрая испуганная птица, метнулась в воздухе сброшенная плащ-палатка. Гитлеровцы вскочили и бросились бежать.

— Стой! Стой! — закричал Федьков и ринулся в погоню. Он пустил в воздух две короткие очереди, но бегущие не остановились.

Впереди, трепыхая полами широкой шинели, бежал высокий офицер. Он изредка, на ходу, оглядывался назад. Сзади него бежали трое: двое тащили под руки третьего. Тот был грузен и не поспевал за ними. Самым последним, низко пригнувшись, удирал солдат в пестрой маскировочной куртке с откинутым капюшоном.

Передний, обернувшись, что-то прокричал бежавшим сзади, и те метнулись в разные стороны. Но среднего не бросили.

Гитлеровцы выбрались на чистое место и побежали быстрей: дальше снег был уже не так глубок. Но для преследователей путь стал тяжелее; им нужно было еще продираться сквозь густые и цепкие кусты, проваливаться в глубокий снег, нанесенный на склонах лощины. С каждой секундой расстояние между разведчиками и убегающими увеличивалось.

— Уйдут! — поравнявшись с Федьковым, тяжело дыша, прокричал Булагашев.

Зло выругавшись, Федьков остановился, приложил автомат к плечу и нажал на спусковой крючок. Рядом затрещал автомат Булагашева, и вслед за ним наперебой — автоматы остальных разведчиков, подоспевших сзади. Два немца, тащившие среднего, бросили его, но, срезанные пулями, ткнулись в снег. Оставленный ими, срывая с себя на ходу шинель, продолжал бежать. Но и его настигли пули. Волоча шинель, которую он не успел сбросить с одного плеча, немец пробежал еще несколько шагов и тяжело упал. Высокая фуражка слетела с его головы и, подгоняемая ветром, покатилась, словно она одна, без хозяина, хотела спастись от погони.

Через минуту все было кончено. Четыре гитлеровца лежали на снегу. Пятый, бежавший сзади всех, присел на корточки и, вобрав голову в плечи, вытянул вверх руки в больших, с раструбами рукавицах. Когда разведчики подбежали к нему, он еще ниже опустился и, моргая, что-то испуганно и заискивающе залопотал.

Федьков и Булагашев остановились возле трупа гитлеровца, которого до этого так старательно тащили остальные. Убитый лежал, придавив собой тонкие, голые прутья кустарника. Это был пожилой лысоватый офицер с холеным, но сильно изрезанным морщинами лицом и властными складками у рта. Федьков обшарил его карманы, ища документы, но ничего не нашел. Видимо, бумаги были предусмотрительно выброшены или уничтожены. Подошел старшина Белых с остальными разведчиками. Он без особого интереса посмотрел на пленного — теперь пленные были уже не в диковину — и на убитого. «Так вот где мы с тобой встретились!» — узнал он. Сомнений не было: у его ног лежал убитым тот самый немец, который не так давно давал ему час на размышление…

— Жаль, что живьем не сумели! — огорчился Федьков. А Булагашев сказал убежденно:

— Это генерал! Штаны какие, смотри!

Брюки немца были действительно генеральские, с широкими красными лампасами. Но Федьков недоверчиво прищурился:

— Штаны — еще не документ. Я сам такие достать могу!

Однако старшина подтвердил:

— Генерал это, точно. Вот только фамилию не знаю.

Забрав пленного, разведчики повернули обратно. Белых увидел, что Булагашева нет рядом. Он оглянулся на ходу, ища взглядом Булагашева, и вдруг разом остановился, сердито сжав губы. Булагашев шел сзади, неся штаны с лампасами. Белых дождался, когда Булагашев поравнялся с ним, и крикнул:

— Ты что? Трофейным барахлом руки марать?..

Булагашев обиделся:

— Почему — барахло? Зачем — барахло? Для вещественного доказательства взял! Придем в полк, факт покажем: генерал!

— Забрось ты этот факт подальше! — строго сказал Белых. — Вон живого немца ведем, он засвидетельствует. Да я вдобавок.

Булагашев сокрушенно вздохнул, размахнулся и швырнул генеральские брюки в сторону. Как нелепая, уродливая птица, они пролетели несколько шагов по ветру и уныло повисли на кустах.

— Форнаме[1] генерал? — спросил Белых пленного.

— Гросс генераль! — почтительно протянул тот, оглядываясь назад, где на кусте, топырившемся из-под снега, висели, трепыхаясь на ветру, генеральские брюки.

— Штеммерман?

— Их вайе нихт, — ответил пленный. Видно, он прибился к генералу и его спутникам по пути и не успел узнать его фамилии.

Отправив пленного и донесение в штаб полка, Белых повел разведчиков дальше. Он не был уверен, что убитый был действительно генералом Штеммерманом, командовавшим окруженной группировкой. Но вполне возможно, что это был и сам Штеммерман: ведь он, как слышал Никита, не вылетел из окружения и до конца остался со своими войсками. И теперь, оставшись без солдат и без надежды спастись, незадачливый командующий мог быть, конечно, только где-нибудь здесь, во вьюжной степи, которую сейчас всю, от балки до балки, от рощи до рощи, словно частым гребнем, прочесывала советская пехота, выискивая уцелевших гитлеровцев.

Впрочем, старшину Белых не прельщала в данный момент мысль поймать самого Штеммермана. Он беспокоился сейчас о том, как бы поскорее, пока еще не разыгралась вьюга и не наступила ночь, выполнить полученное задание — встретиться с войсками, идущими с севера. Пока этого контакта не было, еще нельзя было ручаться, что впереди, в степи, нет противника.

Ветер становился все сильнее и сильнее. В открытом поле, где сейчас шли разведчики, он неистовствовал уже вовсю: бил в глаза снежной пылью, с воем налетал, пытаясь свалить с ног. Разглядеть что-либо впереди было уже трудно. Быстро темнело, и видимость с каждой минутой становилась все хуже и хуже. Старшина собрал своих солдат в плотную цепочку: он боялся, как бы в буранной кутерьме кто-нибудь не потерялся.

Время от времени сверяясь по компасу, Белых вел разведчиков на север. По его расчетам, они прошли от Комаровки уже около четырех километров, и старшина полагал, что скоро должны встретиться войска, двигавшиеся с севера.

И вот они увидели, как впереди замаячили какие-то движущиеся фигуры. Как и разведчики, они шли плотной цепочкой.

— Наши! — во все горло крикнул Федьков.

— Огонь! — перебил его старшина. Затрещали автоматы.

Впереди оказались немцы. Но они, видимо, не намерены были принимать бой. Сделав несколько выстрелов, сразу повернули в сторону. Стреляя на ходу, разведчики устремились в погоню. Но бегущие немцы исчезли в снежном вихре.

Белых приказал прекратить преследование. Нельзя было уклоняться от своего маршрута, да и патроны нужно было беречь.

— Никуда не уйдут! — уверенно сказал старшина. — Кругом наши.

Уже совсем стемнело. В поле ничего не было видно. Старшина несколько раз останавливался, чтобы сориентироваться. До лежащего впереди села, которое, как было известно, уже занято войсками соседнего фронта, оставалось километров девять.

Через некоторое время Белых увидел в поле темное вытянутое пятно. Оно медленно перемещалось по направлению ветра.

— Ложись! — скомандовал он.

Прямо на них, шагах в двадцати, шел, внезапно возникший из вьюги, человек в белом.

— Хальт! Бросай оружие! — закричал Федьков, лежавший впереди остальных.

Человек в белом сразу припал к земле.

— А вы кто такие? — донеслось до Федькова.

— Свои, а ты?

— Ну и я свой! — привстал человек. — Вы какого фронта?

— Первого Украинского.

— А мы Второго. Вон наши идут.

— Вот здорово! — обрадовался Федьков и, обернувшись, крикнул своим, перекрывая свист метели: — Давай сюда! Здесь Второй Украинский!

Едва утихла стрельба, санинструкторы и санитары вышли разыскивать раненых, которых не успели подобрать во время боя. Это была нелегкая работа. В метельных сумерках приходилось обшаривать дворы, сараи, хаты, огороды, сады, канавы.

На самом краю села, уже почти в поле, около большого дерева, раскрошенного снарядом, по краю воронки валялись обрывки армейского полушубка, клочья ватного обмундирования.

— Вот дало! Не оставило ни имени, ни отчества, — покачал головой санитар, шедший рядом с Ольгой.

— А это что?

Он подобрал с земли полевую сумку с оборванным ремнем и подал ее Ольге. Она хотела посмотреть, что в сумке, но было уже темно, да и некогда заниматься этим. Мимо шли в село солдаты, и Ольга отдала находку им, с наказом передать сумку на КП батальона.

— А ты Зине не сказала, что слышала про Яковенко? — вдруг спросил санитар.

— Нет, не сказала, — ответила Ольга. — Зачем, может, это неправда? Как Яковенко попадет к танкистам?.. Может, солдаты обознались. Другого приняли за нашего капитана…