Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна

Ректор поклонился с непередаваемым изяществом и ис­коса бросил быстрый взгляд на меня.

— Рад, что донья Ягг пребывает в добром здравии.

— Вашими молитвами, — елейно улыбнулась я.

Он что, думал, я от его поясочка конечности отброшу? Ко­нечно, если бы не друзья — маги воды, да хитромудрый Чере­паха, это вполне могло бы произойти.

— Я освобожу вас непосредственно перед обрядом, — поо­бещал ректор.

— Уж будьте так любезны.

— К сожалению, потом, донья Ягг, нам придется вернуть его. Природа неконтролируемых стихий такова, что, прежде чем мы убедимся в вашей безопасности для окружающих, нам следует проявить осторожность.

Я зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой. Только через мой труп, дражайший мэтр. Я лее сопротивляться буду, дра­ться, если понадобится. Как лягушку надую, ёжкин кот!

— О ком вы сейчас секретничаете? — воскликнул ко­роль. — Донья Ягг? Я не вижу здесь такой персоны. Мэтр, ви­димо, ошибся. Восхитительная донья, кою вы имеете честь лицезреть, давно уже носит другое имя. Не так ли, княгиня?

Мамочки! А ведь он прав. У замужней дамы и прозвание должно быть другое, по мужу. Как же зовут теперь Лутонюшку? Пеньяте успел придумать прежде меня. Он склонился еще ниже.

— Прошу прощения, донна Дракон!

Мне очень недоставало веера — прикрыть пылающее лицо.

— Она вас простила, — пришел на помощь король. — А те­перь, милейший ректор, давайте наслаждаться представле­нием. Лицедеи готовы начать.

Пеньяте попятился, открывая для нас обзор.

— Если будет угодно его величеству, я в нескольких сло­вах опишу предстоящее зрелище. Пьеса, которую мы осмели­лись предложить вашему вниманию, написана на франкском моими студентами около десяти лет назад…

Тем временем на сцене появились первые актеры. Исто­рия эта была мне смутно знакома. К правителю некоего вы­мышленного королевства являются двое проходимцев, кото­рые обещают сшить ему новое платье из волшебной ткани. Волшебство заключается в том, что ткань будет невидима для глупцов. Правитель, сам не семи пядей во лбу, соглаша­ется на сделку, намереваясь выяснить, насколько умны его придворные.

Ушлых проходимцев представляли Бромиста с Ванечкой. Их разновеликий дуэт выглядел комично, и, судя по тому, что зрители покатывались со смеху после некоторых реплик, авторы вложили в уста их персонажей довольно забавные диалоги. Я мысленно отругала себя за то, что не удосужилась выучить франкского наречия.

Мошенники некоторое время кривлялись около пустого ткацкого станка, а затем отправились к «королю». В бута­форской короне их встречал Влад. Участие в этом безобра­зии, кажется, доставляло Дракону удовольствие. Он бойко отыграл диалог, изображая глуповатого напыщенного ари­стократа, затем задумчиво обошел пустую вешалку, на кото­рой «висело» то самое невидимое платье.

Я уже догадывалась, что за этим последует, и с ненави­стью обернулась к ректору.

— Вам так хотелось его унизить?

Пеньяте прижал руки к груди в притворном удивлении.

— Восхитительная донна, это всего лишь шутка! Отдача долга, так сказать.

Мое рычание было не слышно из-за бравурной музыки, я повернулась к сцене и зажмурилась. Действо шло своим че­редом. Возбужденные возгласы зала подсказали мне, что ку­льминация близится.

«Не буду, не буду смотреть…» И я открыла глаза. Влад Дра­кон, обнаженный, стоял на сцене. Теплый свет потолочных светильников ласкал его мраморную кожу, волосы достигали плеч, оставляя тени на ключицах. Я сглотнула, встретившись с взглядом синих глаз. Дракон был спокоен — совершенно, не­человечески спокоен. Где-то там, в толпе, повизгивали сканда­лизированные дамы, или не скандализированные, а, напротив, возбужденные. Мне было не до них. Я с отчетливостью поня­ла, что, по крайней мере, в этом Пеньяте проиграл. Что нет ни­какого унижения в том, что мой красавец-муж оказался обна­женным перед огромной толпой народа.

Они сорвали овации. О, какие восторженные крики раз­дались в зале, когда представление окончилось! С потолка обрушился дождь розовых лепестков. Дракон сдержанно по­клонился и, шагнув со сцены, приблизился к нам.

— Если его величество позволит, я хотел бы обратиться к мэтру Пеньяте.

— Ну что ж, ректор, — продолжая аплодировать, рассме­ялся король. — Князь выполнил все ваши условия. Теперь мы можем ему позволить пользоваться порталами.

Пожилой огневик был растерян. Кажется, он рассчитывал на другой итог задуманной им каверзы. Глазки ректора воро­вато забегали, прежде чем их взгляд остановился на мне. «Ну что ж, — читалось в нем, — Дракон ускользнул, но его девчон­ка все еще в моих руках».

— Благодарю, князь, — кивнул, наконец, ректор. — Я дово­лен и в ближайшее время вычеркну ваше имя из «Книги за­прета».

— Сейчас, — ласково поправил его Влад. — Умоляю вас сделать это немедленно, еще до того, как я успею переодеться.

«Сценический костюм» Дракона вызывал немалую ажи­тацию среди ближайших дам, и я уже всерьез намеревалась сдернуть оконную гардину, чтобы прикрыть мраморную Драконью наготу.

Снова поднялась суета. Засновали слуги, ожили скрипа­чи, чтобы заполнить приятной музыкой образовавшуюся па­узу. Некоторые гости уже пили прямо из фонтанчиков, види­мо отчаявшись, что кто-нибудь их обслужит.

Наконец «Книга запрета» была явлена зрителям, и под аплодисменты ректор Квадрилиума мэтр Пеньяте вымарал из нее имя моего супруга.

— Теперь вы можете одеться, князь, — отечески сказал его величество. — Празднество сегодня удалось на славу, наде­юсь, его заключительная часть доставит нам не меньшее удо­вольствие.

Дракон поклонился и… ушел. Ушел, не сказав мне ни сло­вечка, даже не посмотрев в мою сторону. У-у-у, злыдень!

— Тебе стоит подготовиться, девочка. В гардеробной ждут медички из университета.

— Ваше величество, — пробормотала я, присев в реверан­се, — забыла вас предупредить. Если там петь понадобится, у меня…

— Голоса нет, что ли? — иронично переспросил монарх.

— Есть, — совсем уж пригорюнилась я. — Только против­ный. От моего пения мухи в полете дохнут.

— Что ж, теперь я знаю, кого нужно призывать на борьбу с мошкарой. Иди, ничего не бойся. Ректор, проводите свою по­допечную.

Медички были мне незнакомы, — все, кроме их начальни­цы. Я приветливо поздоровалась, получив в ответ насторо­женные глубокие поклоны. Сестра Матильда вообще смот­рела на меня, как на заморское чудо-юдо.

— Сиятельная донья позволит ей помочь?

Я фыркнула.

— Сударыня, это же я, все та же Лутеция Ягг, нерадивая студентка и прочая и прочая. То, что на мне сейчас бальное платье и драгоценности, дела не меняет.

— Как будет угодно донье.

Я решила не спорить и не умножать сущности. Сейчас есть дела и поважнее.

Меня осторожно разоблачили. Я осталась стоять в центре небольшой гардеробной в одном белье и с диадемой на голо­ве. Актерка, балагашцица, честное слово!

— Требуются свободные одежды, — ворковала некогда свойская сестра Матильда. — Ректор отомкнет пояс уже пе­ред алтарем, чтоб освобожденная сила сразу же поглотилась.

Я безвольно продела руки в рукава шелкового балахона.

— Пройдемте, донна, — повлекли меня к двери.

Вышли мы не в сам бальный зал, а на опоясывающую его галерею. Ажурная лесенка спускалась к сцене, на которой уже стоял накрытый парчой алтарь и были разложены пред­меты для обряда. У нижней ступеньки меня ожидал мэтр Пе­ньяте, в правой руке ректора поблескивал довольно большой ключ. Я поискала глазами Дракона, но не нашла. Шаг, дру­гой. Я споткнулась, одна из сестер поддержала меня.

— У вас щека чем-то измазана, — шепнула она доверитель­но и сунула что-то мне под нос. — Взгляните!

Зеркальце было совсем крошечным. На мгновение мне показалось, что я смотрю в расширенные от ужаса глаза Ира­вари, а потом чернота поглотила меня.

На таком шикарном балу Агнешка присутствовала впер­вые. Те, которые проводил ее родитель в мрачном Казимижском замке, были менее помпезны. Парочка жонглеров и ак­робатов, заезжий менестрель с тягучими балладами и небо­льшой оркестр дудочников, набранный из попавших под руку крестьян, — вот и все развлечения, которые были знако­мы юной княжне. Сегодня все было совсем по-другому. Ши­карно разодетая публика и праздничное убранство залы ра­довали глаз, слух услаждала великолепная музыка, а вкус — тонкие вина и пикантные закуски.

— Великолепная донья позволит пригласить ее на танец?

Вопреки ожиданиям, к ее руке склонился вовсе не благо­родный кабальеро ди Сааведра, а шуршащий алым шелком хинский маг.

— Извольте, — улыбнулась водяница. — Не ожидала, что учитель танцует.

Цай, уверенно выполняющий фигуры, ответил на улыбку.

— В моем возрасте любая возможность побыть близко к такой ослепительной красоте ценится высоко.