Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна

Король фыркнул, не разжимая губ.

— Я прочту, — пискнула я со всей искренностью и попыта­лась освободить уже саднящую руку. — Эссе еще напишу на тему. Вот Источник разбужу — и сразу…

— Ваше величество! Как же так! Мы ожидали вашего при­бытия у парадного подъезда!

Подбегать и одновременно кланяться было делом непро­стым, но дон Акватико старался изо всех сил. Он попросту не разгибался, а так и несся на нас, склонив голову, будто впер­вые выпущенный на корриду бычок.

— Да мы по-свойски решили заглянуть, — ответствовало наше эксцентричное величество, усаживаясь на трон. — По­льзование личным королевским порталом все еще входит в наши королевские привилегии.

Дон Акватико сделал вид, что не понял сарказма, я сдела­ла вид, что рука ни капельки не болит.

— Донья дель Терра будет сидеть рядом со мной, — сооб­щил король в пространство.

— Велите принести табурет для доньи дель Терра, — на­распев прокричал дон Акватико.

— Я не посмею, ваше величество.

Поклон получился рискованно низким. А я еще про Адонсины груди плохое думала. Меня сейчас от позора отделял всего один слой белого шелка.

— Красивое платье, — кивнул на мое декольте король. — Садись уже, ты мне обзор закрываешь.

Скрипки вновь ожили, вереница гостей потянулась к тро­ну. Засвидетельствование почтения могло затянуться надол­го. Поэтому я, стараясь широко не зевать, уселась поудобнее и задумалась.

Я же поначалу и представить не могла, что бойкий пожи­лой кабальеро, с коим мы повстречались в пустынной биб­лиотеке Квадрилиума, — наше солнцеподобное величество Карлос Первый. Думала, библиотекарь какой бессонницей мается. Поэтому о литературе с ним беседовала откровенно. Моего нового знакомца интересовали истории художествен­ные, в которых автор дает волю своей фантазии. Меня при­влекали исторические трактаты, но общий язык мы нашли довольно быстро. Я с иронией критиковала фабулу королев­ских романов, собеседник искренне смеялся, иногда согла­шаясь, иногда споря до хрипоты. Когда в одну темную без­лунную ночь «библиотекарь» открыл мне свое инкогнито, я чуть было со стыда не сгорела. Но обошлось. Величество на­ходил меня забавной, а я продолжала рубить правду-матку о его трудах, ибо хода назад уже не было.

Потом беседы наши приобрели другой оттенок. Я охотно рассказывала о своей жизни в университете, о безденежье, о неловких попытках пополнить пустые карманы. Король ока­зался человеком хозяйственным, но авантюрной жилки не лишенным. Его советы, которые я незамедлительно вопло­щала в жизнь, были чудо как хороши. Это же на самом деле он придумал торговлю пряностями да благовониями, а когда понял, что я справляюсь, подарил мне королевский патент.

Более всего в покровителе привлекала меня наша схо­жесть — как и мне, ему приходилось скрываться под личи­ной, чтобы чего-то добиться. И если для себя я выбрала образ провинциального кавалера Изиидо, его величество притво­рялся недалеким эксцентричным аристократом. Вся власть в Элории фактически была поделена между четырьмя стихий­ными домами, король воспринимался всего лишь как цере­мониальная фигура и, несмотря на некоторые привилегии, настоящей власти был лишен.

— Предки мои постарались, — сокрушался Карлос, кутав­шийся в горностаевую мантию от библиотечных сквозня­ков. — Буквально за несколько поколений главенство коро­левского дома, призванного регулировать отношения между кланами стихийных магов, сошло на нет. Изоляция, демоны ее дери, внутрисемейные браки… Дедушка мой влез в такие долги перед домом Акватико, что, наверное, только правнуки смогут с ними расплатиться.

Я на эти жалобы могла только сочувственно кивать, но, когда мне предложили помочь в возрождении былого вели­чия короны, согласилась. Таким вот образом Лутеция Ягг стала работать на Элорийский престол. Не без выгоды для себя, конечно, но и не без удовольствия.

— Кругом шпионы и наушники, — поучал меня король. — Никому доверять нельзя, даже себе. В Квадрилиуме такие умельцы обитают, что все тайны им раскроешь, даже не заме­тив, как рот открыла.

— Так что, мне язык себе подрезать от греха?

— Заклятие на тебя наложу. Знаешь, какая магия элорийским королям с древности положена была?

— Какая? — У меня, наверное, даже кончик носа шевелил­ся от любопытства. — Не стихийная ведь?

— Предтечи могли людьми управлять. Страшная магия была, сильная. Сейчас-то, конечно, почти ничего не оста­лось — так, крохи. Но, для того чтобы ты никому ничего лиш­него не сболтнула, мне и крох хватит.

Я раздумывала недолго. В конце концов, почему бы не сделать приятное хорошему человеку, который к тому же и патент на торговлю пряностями отобрать может.

— Приветствую его величество! — Знакомый голос выдер­нул меня из воспоминаний.

У королевского трона Влад Дракон склонился в вежли­вом церемониальном поклоне. Ну, если на полвершка опу­щенный подбородок можно считать поклоном.

— Рады лицезреть вас, князь, — простецки ответил Карлос Первый. — Развлечете нас свежими континентальными сплетнями? А то мы здесь совсем оторваны от большого мира.

— С превеликим удовольствием, ваше величество.

Опять засуетился дон Акватико, все это время стоявший в почтительном удалении по левую руку короля. Слуги при­несли еще один стул, музыка грянула, скрывая образовавшу­юся заминку, и я на минуточку оглохла. Первое, что я услы­шала, когда слух, наконец, вернулся, был журчащий тенорок нашего величества.

— Вот, а она, представьте себе, тайную курию собрала, чтоб они пообещали вам зла не делать. Дерзкая девчонка!

Простоте монаршей беседы я немного удивилась. У Кар­лоса Первого было как бы две ипостаси. Одна — внушитель­ная и неприступная, предназначенная для всякого рода цере­моний и выходов в свет, а другая — свойская, с которой я при­выкла общаться во время наших тайных встреч. Но то я, а то правитель немаленького государства.

— Шпионская сеть его величества всегда вызывала у меня зависть, — улыбнулся Дракон, метнув в мою сторону строгий взгляд. — Моя супруга, насколько я понимаю, также прини­мает участие в вашей великолепной игре?

Я чинно сложила руки на коленях и делала вид, что тема беседы нисколько меня не касается. В дальнем конце залы суетились слуги, подготавливая помост. Я прищурилась.

— Сначала гам представление обещанное покажут, а сле­дом и твой черед подойдет, — прозвучало у моего плеча.

Я обернулась. Говоривший — низкорослый, почти кар­лик — был закутан в серый плащ по самую макушку, так что личность его я не признала.

— Лутоня, это же я. — Из складок плаща показалась рука — хрупкая пятерня из полированного дерева.

— Колобок?

— Ну, или Бромиста, как тебе будет угодно.

Деревянный голем отбросил капюшон плаща и низко склонился, вызвав удивленное перешептывание гостей.

— Лицедеи! — захлопал в ладоши Карлос Первый. — Обо­жаю представления! Мэтр Пеньяте обещал показать нам не­забываемое зрелище в этом году. Вы, князь, кажется, тоже принимаете участие в действе?

Влад поклонился:

— Надеюсь доставить его величеству удовольствие. — И, отпущенный мановением монаршей руки, удалился в со­провождении ростовой куклы.

Бывший Колоб оглядывался и посматривал на меня сму­щенно, будто извинялся за что-то. Супруг же, напротив, взглядом меня не удостоил.

— Дерзкий мальчишка, — озвучил любимое ругательство король. — Сети он шпионской позавидовал. Нормальный ка­бальеро позавидовал бы, да и стал по одному чужих шпионов убирать.

— Позвольте полюбопытствовать, как же ненормальный кабальеро поступил в этой ситуации?

— Уж поступил, будь покойна…

Волен же величество наговаривать, у Дракона и интере­сов никаких в Элории до сего времени не было, и в местные игрища он не лез. Молчала я, видимо, очень красноречиво, потому что Карлос Первый недовольно скривился.

— Если ты своего супруга передо мной защищать надума­ла…

Угрозы я не испугалась, ответила спокойно и твердо:

— Он — мой муж. И даже если весь мир ополчится на него, я останусь рядом прикрывать его спину.

У короля были черные глаза, блестящие, как зрелые олив­ки, и он с минуту буравил меня взглядом.

— Вы стоите друг друга, даже боюсь себе представить, что ваша пара способна натворить на континенте.

Я промолчала; намек на то, что «творить» что-нибудь в расчудесной Элории не следует, к сведению приняла.

Громыхнули фанфары, сменившие уставшие скрипки. Оснащенная колесиками сцена двинулась через зал, побли­же к главным зрителям. Его величество опять захлопал в ла­доши, радуясь развлечению.

— Мэтр Пеньяте где? Я хочу разделить с ним удовольст­вие.

— Я здесь, ваше величество.

Ректор поклонился с непередаваемым изяществом и ис­коса бросил быстрый взгляд на меня.