Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого - Жеральд Мессадье

— Так выпьем же! — предложил Момильон, опустошая свой стакан одним глотком.

— Благодарю вас, я уже достаточно выпил.

— Как, вы отказываетесь выпить за мое здоровье?

Карлик побагровел от гнева.

— Я уступаю свой стакан вам, — ответил Себастьян с самой любезной из своих улыбок, но в голосе его слышался вызов.

Момильон смотрел на графа не отрываясь, и взгляд его полыхал ненавистью.

— А я вам сказал: пейте! — настаивал Момильон.

— Да выпейте же сами из стакана, который вы подали графу, — предложила герцогиня.

— Он отказался выпить за мое здоровье! Он меня оскорбил! — вскричал карлик.

— Вовсе нет, — счел необходимым вмешаться герцог. — Граф поднял свой стакан и предложил его вам.

— Так выпейте же его, Адальбертус Момильон, ведь он не отравлен, — предложил Себастьян.

— С какой стати ему быть отравленным? — нахмурился герцог.

— Судя по реакции герцога Момильона, можно подумать, что дело обстоит именно так, — ответил Себастьян шутливым тоном.

Эта сцена не осталась незамеченной присутствующими, и, несмотря на довольно громкую музыку, многие повернули головы в их сторону.

— Пейте, теперь я вам приказываю, — велел карлику герцог, которого, казалось, одолели сомнения.

После весьма длительного колебания Момильон все-таки поднес стакан к губам и внимательно посмотрел сначала на герцога, затем на Себастьяна. Его лицо, и без того напоминающее безобразную маску, скривилось. Под гневным взглядом хозяина карлик медленно отпил вино, наполнив им рот, явно стараясь не глотать. Но горло сжалось судорогой, уродец подавился и вынужден был проглотить содержимое. Подбежал пастор.

Стакан так и не был выпит до конца. Мгновение спустя карлик злобно плюнул в сторону Себастьяна, ноги его подкосились, и он рухнул навзничь. Он задыхался. Герцогиня пронзительно завизжала. Музыканты перестали играть.

Себастьян склонился над своим врагом. По синюшному оттенку губ он предположил, что в вине была сильная доза сока белладонны. А ведь Момильон выпил только один глоток, а не целый стакан.

— Немедленно унесите! — закричал герцог сбежавшимся слугам, указывая на карлика, хрипевшего возле его ног.

Похоже, смерть своего шута он счел обычной семейной неприятностью, чем-то вроде сломанного стула.

— Этот негодяй становился уже невыносимым, — пробормотал курфюрст. — Ничего, карликов найти нетрудно, достаточно лишь назначить цену. Как вы догадались о его намерениях? — спросил он у Себастьяна.

— Просто интуиция, монсеньор, цвет вина в его стакане был не таким, как в моем.

Продолжая стонать и обмахиваться веером, герцогиня вдыхала нюхательную соль, которую ей поднесла придворная дама.

— Друг мой, друг мой! — не мог прийти в себя курфюрст. — Поверьте, я так огорчен… Мое гостеприимство… Как заслужить прощение…

— Ваше высочество, подобные инциденты случаются при всех королевских дворах.

— Но отчего он вас так ненавидел?

Среди присутствующих, теперь почти протрезвевших, пронесся встревоженный шепоток.

— Я не знаю. Думаю, что это просто недоразумение.

— Отныне и навсегда, граф, вы можете рассчитывать на мою защиту и покровительство! — заявил курфюрст, охваченный воодушевлением и явно находясь под алкогольными парами.

— Покорно благодарю вас, ваше высочество.

Сославшись на то, что происшествие его весьма огорчило, Себастьян откланялся и оставил гостей праздника переводить дух.

Орден тамплиеров «Строгого устава» был спасен. А медведь все танцевал…

27. УВЕРЕННОСТЬ ИСМАЭЛЯ МЕЙАНОТТЕ

Протрезвевшие тамплиеры сохраняли, однако, нездоровую бледность — следы недавнего кутежа. Два дня и две ночи непрерывной попойки и разврата, своего рода изгнание демона унылой повседневности. Ибо герцогство Баденское — по крайней мере, это касалось народа, в том числе преподавателей и студентов университета, — жило размеренно и скромно, как и прочие германские земли. Никакой охоты, никаких увеселений и празднеств, все ложились с курами и вставали с петухами. Развлечения дозволялись лишь три раза в году: на День святого Иоанна, на именины курфюрста и на Рождество.

Сам Себастьян оказался не без греха. Тем памятным трагическим вечером, когда он в сопровождении Франца возвращался в университет, его остановила какая-то девица с нетвердой походкой. Лет шестнадцати-семнадцати, довольно миловидна, взгляд игривый и любопытный. Она была совсем не похожа на обычную бродяжку; конечно, не принцесса, но, по крайней мере, дочка торговца, в которую этим праздничным вечером, похоже, вселился бес. Обратилась девица к нему, конечно же, не по-французски:

— Вы так же одиноки, как и я, красавчик?

Себастьян хотел было как можно любезнее предложить ей идти своей дорогой, но, будучи по природе весьма учтив, все же остановился выслушать ее.

— Неужели жених оставил вас? — спросил у девушки граф.

Она рассмеялась. Это был смущенный смех девчонки, уличенной в чем-то неприличном.

— Он валяется в ручье, красавчик. Крысы отгрызут ему стручок, впрочем, толку от него, как от телячьего хвостика.

Услышав эти непристойности, Франц разразился смехом.

— Я и не собираюсь его оплакивать, — продолжала девица. — Я решила прогуляться и получить удовольствие, потому что если не грешить, то и живешь, как унылая монашка.

Пиво, а может, и бокал рейнского вина не свалили ее с ног, а просто привели в игривое настроение.

— А чем могу я помочь в вашем несчастье? — поинтересовался Себастьян.

— Я должна вам объяснять, красавчик? — жеманно спросила нахалка и расстегнула корсаж, демонстрируя крепкие маленькие груди.

Каждый из молочно-белых холмиков венчала алая клубничка.

Смерть Момильона подстегнула в Себастьяне его животные инстинкты. Но куда же отвести эту очаровательную колдунью? Уж конечно, не в университет.

— Прямо и не знаю, где мне вам помочь, милая барышня, — ответил он.

— Я вижу, вы нездешний, — заметила девица. — В это время самое милое место — кладбище.

Заниматься любовью на кладбище? В конце концов, почему бы и нет? Если призраки их потревожат, покойникам будет что вспомнить. Себастьян попросил Франца следовать за ним, потому что никогда нельзя знать, откуда последует удар.

Девица прекрасно знала кратчайший путь к потаенным местам — видать, не в первый раз. Минут через пять быстрой ходьбы Себастьян вошел в трухлявые ворота, а еще через мгновение оказался в сумрачной нише, образованной густыми деревьями. Но место оказалось отнюдь не пустым. Фантомы не стали дожидаться каприза графа де Сен-Жермена, чтобы развеяться. Настойчивые прикосновения под сенью самшитовых ветвей, нетерпеливые поцелуи и первая волна возбуждения, бархат юного тела, шелковистая кожа груди, островок волос под животом… Затем энергичный натиск, атака в ворота осажденной крепости, заминка, опять неистовый штурм, испарина, покрывшая все тело, прерывистое дыхание, приглушенные возгласы, судороги, вцепившиеся в плечо пальцы, последние ласки, изнеможение. Короткий смешок. Внезапный крик совы. Громкий смех.