Гром среди вторника - Соня Субботина

закурил возле магазина. Рядом больше нет девушки, которая могла бы зажать нос и сказать, что эта никотиновая отрава воняет даже хуже, чем приемник. Ее больше никогда не будет рядом. Около подъезда Илья выкурил вторую. Еще один шаг по возвращению всего на круги своя, будто бы Веры никогда и не было.

Слова Макара не давали Громову покоя. Он слонялся по квартире, взвешивая все «за» и «против» разговора с Никой. Ему хотелось взглянуть ей в глаза и лично сказать, что все узнал, посмотреть на реакцию, спросить, зачем она все это затеяла. Но он опасался, что вновь утратит контроль и наделает глупостей. Машину и сердце он, конечно, уже не разобьет еще сильнее – нечего бить, – но от этого становилось лишь страшнее. Непредсказуемость собственной реакции и поступков пугала, как будто он больше не был хозяином своей жизни. Илья по-прежнему не собирался сдавать сессию, хотя окончательно решил, что костыли лишь условность, и теперь мог добраться до любой аудитории, а за время своего больнично-домашнего обучения даже набрал кое-какие баллы, благодаря выполненным дистанционно заданиям. Прийти на первый экзамен все же решил, но ради одной-единственной встречи. Пожалуй, стоит прислушаться к лучшему другу, вдруг тот снова окажется прав? Да и дома сидеть Илье больше не хотелось.

Он дождался, пока Макар и Соня покинут квартиру. Из окна своей комнаты проследил, как они ушли в сторону метро. Когда парочка окончательно скрылась из виду, Громов вызвал такси. Пересекаться в институте с друзьями он не планировал. Илья рассчитывал, что его бывшая пойдет на экзамен либо в числе автоматчиков, либо в первых рядах сдающих, в любом случае, ждать ее придется недолго. Он зашел в корпус и решил подождать в холле, чтобы лишний раз не раздражать одногруппников своим наплевательским отношением к учебе в целом и к экзамену в частности. Илья даже не удосужился поинтересоваться, какой из пяти экзаменов его группа сегодня сдает. Решил, что подумает об этом в начале следующего семестра. Лето закончится, но горящие сроки сдачи пяти зачетов и пяти экзаменов продолжат его греть. А потом к ним прибавятся еще дедлайны сдачи дипломной работы. Илья понял, что начало нового учебного года точно будет веселым, и пообещал себе, что на последнем курсе уж точно возьмется за ум.

В холле Громов прислонился к стене рядом с окном и принялся ждать, листая мемы. Время пролетело незаметно, вскоре появилась она. Как Илья и предсказывал, она была первой, кто вышел с экзамена. Только вот он смотрел на свою бывшую и не мог узнать в девушке, быстро идущей к выходу, ту самую стерву, которая последние месяцы портила ему жизнь. Громов понял, что перед ним все же Ника, только по Денису, идущему рядом с ней.

Из-за своего вынужденного затворничества Николь не смогла набрать нужное количество баллов и совсем немного не дотянула до автомата, да и из-за стресса и поездок в другой город к матери и брату Дениса ее подготовка пострадала. Ника не понимала и негодовала, почему нельзя было найти кого-то, кто сможет ей помочь, в Москве? Зачем переносить судебное разбирательство в другой город? Как его вообще получилось перенести, ее мало волновало. Если бы все осталось в Москве, тогда ни ей, ни Денису не пришлось бы тратить столько времени на изматывающую дорогу. Конечно, она пыталась учиться в поездах, в которых они практически жили, но слишком нервничала, чтобы хоть что-то запомнить, поэтому большую часть времени просто спала, привалившись к плечу Котова. Из-за вечных разъездов ей пришлось поменять привычные блузки, узкие юбки и каблуки на что-то попроще и поудобнее. Сначала она презрительно смотрела в зеркале на девушку, одетую как все, но вскоре, к собственному удивлению, обнаружила, что ей больше не хочется чьего-то внимания. Просто затеряться в толпе, чтобы больше ее не могли узнать. За неприметной одеждой серого цвета не был виден надлом, за длинными рукавами – заживающие предплечья. Одна печаль – слишком жарко для конца мая.

На экзамене Ника слабоумно и отважно пошла первой, надеясь, что ее смелость и работа на парах в начале семестра зачтется, а измученный вид (якобы из-за бессонных ночей подготовки) заставит преподавателя сжалиться. Но ее надежды не оправдались. Экзамен она сдала, но со стипендии слетела. Хотя оценки уже давно отошли для нее на второй план (гораздо важнее было выиграть суд, который должен был состояться сразу после сессии), но получить три по социологии, которая даже не была профильным предметом, было все равно очень обидно. Вечером их с Денисом ждал очередной поезд, готовый отвезти на очередную встречу, на этот раз с прилетевшей из Лондона знакомой семьи Котовых. Ника была в шаге от того, чтобы сдаться, она не понимала, зачем посвящать в это дело каких-то новых людей, но Денис был готов бороться за нее до конца, поэтому она еще предпринимала свои жалкие попытки держаться на плаву. Ника почти дошла до турникетов и уже мысленно вышла в жаркий майский день, как ее окликнули. Она обернулась и увидела Громова.

– Все нормально? – спросил у нее Денис, тоже заметивший Илью.

– Да, да… ты иди, встретимся на вокзале.

– Ладно, но, если вдруг что, сразу пиши.

Прежде чем уйти, Котов еще раз с неодобрением покосился в сторону своего одногруппника: ему казалось, что сейчас любой может с легкостью причинить вред Нике, а ведь ей только стало получше, после того что она пережила.

Ника дождалась, пока дверь за Денисом закроется, и подошла к Илье.

– Я думала, тебя отчислили, – больше удивилась, чем усмехнулась она.

– Теряешь хватку, деканат бы тебе обязательно сообщил, ты же староста, – улыбнулся Илья.

– Были дела поважнее, чем следить за твоей жизнью, – сказала она и поняла, что даже немного скучает по временам, когда единственной ее заботой было придумать, как насолить Илье. – Ты ведь явно не экзамен сдавать пришел. Что ты хочешь, Громов?

– Хочу просто сказать, что все знаю. Санек мне все рассказал.

Глаза Ники округлились от ужаса, она покачнулась и, чтобы удержать равновесие, сделала шаг назад. Знает? Все? От Санька? Про случившееся в день конкурса? И про того ординатора? И про суд? События последнего месяца пронеслись у Ники перед глазами. Зачем Илья сюда пришел? Очевидно, Санек подослал. Решил, что, раз она не хочет брать его деньги и забирать заявления из полиции, то будет подсылать к ней знакомых? Запугать ее хочет? Как оказалось, Санек и тот Нечаев были знакомы, а сейчас их дела вел один и тот же адвокат. К тому же отцом того ординатора оказался очень влиятельный человек из того же города, что и семья Котовых. Его связей и денег хватило на одного из лучших адвокатов, но не хватило, чтобы на просторах интернета не появились новости о деле, главным обвиняемым в котором был его сын. К тому же Ника не была единственной пострадавшей – брату и матери Дениса удалось выйти еще на нескольких девушек. Но им же всем обещали защиту, их имена не должны были нигде всплыть. Значит, Санек решил играть грязно? Ника не могла понять только одного: как Илья вообще согласился на такое?

– Я про Веру, актрису, которую ты наняла, чтобы… чтобы что? Продолжать?

– Нет, я все это прекрасно помню, – она выдохнула, осознавая, что ее главная тайна все еще в безопасности.

Ника хотела бы кричать во всеуслышание о том, что с ней произошло и через что она проходила сейчас, но понимала, что столкнется в лучшем случае с безразличием, а в худшем – с осуждением. «Сама виновата», – ответил бы весь мир на ее слезы. Радовало, что все же были люди, ставшие для нее опорой: семья, особенно мама, Денис и небольшая юридическая контора в маленьком городе в паре-тройке часов от Москвы.

– Зачем? – Илья взглянул на нее так, что она поняла, что больше не в силах скрывать правду. Слишком много было тайн на одну хрупкую девушку, чьи плечи уже не выдерживали.

– Потому что дура… блин… прости, если можешь. Я совсем заигралась. Мне было плохо и больно, я совсем запуталась в себе, мне казалось, что все проблемы из-за тебя, ну и вот… да… мне правда очень жаль, что так вышло с аварией и ногой… я была там, рядом с Денисом,