Ничьи котята - Евгений Лотош

Девочка-девиант, Карина, смотрела на него огромными черными глазами. Она медленно подошла к нему вплотную.

— Я помню тебя, — с ненавистью произнесла она. — Я умею видеть сквозь зеркала. Я видела тебя, когда в меня стреляли шариками. Ты стоял и смотрел…

— А что я мог сделать? — внезапно Саматта почувствовал, что полностью опустошен. Он не хотел ничего говорить, ему нужно просто повернуться и уйти — но слова против воли слетали с его губ. — Что я мог сделать, Карина? Даже если бы я свернул шею лаборанту, меня тут же пристрелили бы самого. Я всего лишь командир охранного спецотряда, и моих людей не допускали во внутренние помещения лабораторий.

Девочка все с той же ненавистью смотрела на него, и Саматта снова почувствовал давящее ощущение на висках.

— Тебя привел папа, — тихо сказала она, — и я не стану тебя бить. Но держись от меня подальше, понял?!

Внезапно утоптанная земля по обе стороны от Саматты ухнула и дрогнула, выбросив в воздух два столба пыли, словно пораженная ударами двух тяжелых молотов. Карина отвернулась и выбежала в калитку, ведущую в сад. Выскочившая на крыльцо Цукка испуганно прижала ладони к губам. Саматта стоял как оплеванный.

— Прошу извинения за невольное вторжение, — сухо произнес он. — Приношу также нижайшие извинения за вчерашнее и не надеюсь на прощение. Мы больше не увидимся…

Он осекся, потому что Дзинтон положил ему на плечо руку.

— Не надо, капитан, — сказал он. — Прошлое умирает медленно, но, тем не менее, умирает. Ты гость здесь и волен оставаться, пока хочешь. Во всяком случае, сегодня ты ночуешь у нас.

Он посмотрел на Цукку.

— В мире и так слишком много страха и ненависти. Здесь им не место. Давайте оставим их за порогом, договорились? Цу, будь так добра, покажи господину Саматте свободные комнаты на втором этаже — пусть выбирает любую. Я пойду поговорю с Карой.

Он хлопнул Саматту по спине и быстро вышел в садовую калитку. Капитан остался стоять, глупо приоткрыв рот.

Первой в себя пришла Цукка.

— Господин Саматта, прошу простить нашу невежливость, — всунув ноги в сандалии, она сошла с крылечка и, приблизившись на три шага, поклонилась, сложив руки перед грудью. — Мы… твое появление оказалось для нас несколько… неожиданным.

— Оно и для меня оказалось неожиданным, — проворчал капитан. — Прошу понять, что мое вчерашнее поведение объяснялось неверными исходными данными. Снова приношу глубочайшие извинения…

— Неверными исходными данными?

Цукка взглянула в глаза капитану, и тот вдруг понял, что юная девушка прелестна. Прелестна, несмотря на неновое платье, отсутствие косметики, растрепанные волосы и жирный след на щеке. Что-то сладко защемило в сердце. Окстись, дурак, сердито сказал он себе. Что на тебя нашло? Да она младше тебя раза в два! Кончай пялиться, это невежливо. Вдруг он с удивлением заметил, что щеки девушки медленно покрываются румянцем смущения.

— Э-э… неважно, господин Саматта. Меня зовут Цукка. Они — Палек и Яна… — Она кивнула в сторону окна, из которого выглядывали лица детей.

— Я знаю Яну, — капитан вежливо поклонился детям. — Госпожа Яна, приношу свои извинения тебе отдельно. Мои действия были непростительны. Могу ли я надеяться искупить их?

Яна испуганно присела, скрывшись за подоконником. Похоже, с ней редко говорили с такой формальной вежливостью, как со взрослой, и она просто не знала, как реагировать. Чтобы не смущать девочку еще больше, капитан поспешно отвернулся.

— Госпожа Цукка, могу ли я попросить тебя показать мою комнату? — вежливо спросил он, глядя поверх головы.

— А… да, конечно, — поспешно кивнула девушка. — У нас много свободных комнат, и ты можешь выбрать любую, господин…

— Просто Саматта, без формальностей, — быстро сказал капитан. — Прошу тебя, госпожа Цукка, мне непривычно такое обращение.

— Мне тоже, — девушка несмело улыбнулась. — Тогда я — просто Цукка. Пойдем, Саматта, я покажу тебе дом.

Когда мужчина и девушка скрылись в доме, Палек взглянул на Яну. По каким-то мелким, почти невидимым признакам он понял, что ее невидимые руки сейчас напряжены и готовы действовать.

— Почему Дзинтон привел его сюда? — озадаченно спросил мальчик. — Ведь он — солдат из Института. А вдруг он шпион?

Яна потупилась.

— Не знаю, — прошептала она. — Но Дзинтон сказал, что он там больше не работает. А раз он сказал, значит, правда. Он ведь никогда не ошибается.

— И все равно он хотел нас убить, — хмуро сказал Палек. — Только Дзинтон его выгнал.

Яна кивнула.

— Вчера выгнал, — почти по-взрослому вздохнула она, — а сегодня привел. Я думаю, что Дзинтон знает, что делает. И, Палек…

— Что?

— Я знаю, что он солдат из Института. Но я не боюсь его. Он… ему действительно стыдно, я знаю.

— Не боишься? — поразился Палек. — Да ты словно цунами перед собой увидела!

— Я от неожиданности, — пояснила девочка. — А потом я поняла, что он и в самом деле жалеет, что хотел в нас стрелять. И вчера тоже… вчера он тоже жалел, когда Карина плакала. Может, он действительно хороший человек.

— А ты уверена, что он не притворяется? — Палек с подозрением уставился на подружку.

— Не знаю, — дернула та плечиком. — Давай закончим салат крошить, а то мне уже надоело на кухне возиться. Я хочу игру доиграть. Я у тебя почти выиграла.

— Выиграла? — возмутился мальчик. — Я сам у тебя выиграю! Спорим?

— А вот ничего подобного! — Яна показала ему язык. — Давай закончим быстрее, и я тебе покажу…

09.06.843, древодень

Тихий стук в дверь заставил Цукку встрепенуться. Она подняла голову от учебника, за которым сидела уже полчаса, и откликнулась:

— Входи, Дзи.

Дзинтон мягко проскользнул в дверь в своей обычной кошачьей манере.

— Привет, Цу, — сказал он, водружая на стол стопку бумажных книг. — У меня для тебя подарок.

— Что?.. — девушка взяла в руки верхнюю. — «Интегральное исчисление. Курс для поступающих на естественнонаучные факультеты». Ой…

— У меня есть знакомый преподаватель университета, — объяснил Демиург, присаживаясь на край кровати. — Я спросил, какие учебники он может порекомендовать для девушки, твердо намеренной поступить на физический факультет, и он радостно завалил меня целой грудой макулатуры. Лет десять назад университетская библиотека, переходящая на электронные издания, списала огромное количество бумажных книжек. Частью их выбросили, частью раздали желающим. Тот преподаватель, как тот хомяк, утащил в свою нору десятка четыре томов и теперь не знает, что с ними делать. Ты бы видела, как он обрадовался, что они кому-то понадобились! Жаль, что он химик, а то ты могла бы с ним позаниматься.