Отборный жених кн. 2 - Илона Волынская

Хрипящий от усталости герцог-регент в паре с молоденькой сьёреттой, замер на середине танцевального па…

— Уж не думаешь ли ты, что сможешь от меня сбежать? — совершенно неприлично заржал Поль и вдруг отрывисто скомандовал. — А ну-ка поцеловала меня, сейчас, сама, быстро!

Наверху пронзительно взвизгнула флейта — и смолкла. Пары вокруг остановились. На нас смотрели: изумленно, любопытно, шокированно. Перешептывались. Ждали.

— Быстро, я сказал! — рявкнул Поль.

Глава 26. Отравленный поцелуй

В предыдущую главу добавлено окончание

— А давай я тебя поцелую, красавчик? — вдруг выдохнула пухлая кудряшка, вытирая со лба крупные капли пота. — У, какой рыженький! — она вдруг ринулась на Поля, обвила его шею пухлыми руками и впилась в губы хищным поцелуем.

— Я… Ты… Пусти… Пу… — отчаянно вертя головой и пятясь под ее напором, лепетал Поль.

— Я тебе что, не нравлюсь? — кудрявая сьёретта возмущенно ахнула… и принялась сдирать с себя платья, выкрикивая. — Смотри на меня! Смотри, смотри!

Она потянула с белых пухлых плеч рукава-фонарики. Тугая шнуровка отчаянно сопротивлялась ее попыткам, но кудряшка упорно рвала ткань ногтями.

— Что… что она делает! Какое бесстыдство! — взвизгнула пожилая сьера, никак не способная решить, то ли ей падать в обморок на руки такому же пожилому кавалеру, то ли не отвлекаться и продолжать жадно смотреть, как прямо посреди танцевального круга самозабвенно пытается раздеться благородная сьёретта.

— Глядите, еще одна! — раздался истеричный возглас.

Тощая подружка кудряшки на подгибающихся ногах выбралась из вереницы танцоров, остановилась… Ее пошатывало, остекленевший взгляд был устремлен прямо перед собой. Резким движением она подняла руки — словно марионетка, которую невидимый кукольник дернул за ниточки, выдернула шпильки, так что неожиданно богатый поток волос рассыпался по ее плечам… и плохо гнущимися пальцами потянула шнуровку корсажа.

— Сестра! — растолкав жадно пялящуюся на раздевающуюся сьёретту толпу придворных, роскошно, но несколько старомодно одетый молодой сьер сорвал с себя дорогой камзол, укутал сестру и… попытался вывести ее из бального зала.

— Вот уж не думал, что в провинции такие вольные нравы! — дорогу ему заступил придворный сьер из компании Поля. — Куда уж нам, столичным. Не думаю, что ваша сестрица после такого конфуза себе жениха найдет. Даже с оооочень большим приданым! — с намеком протянул он.

Богато одетый сьер беспомощно посмотрел на него, на все еще пытающуюся раздеться сестру…

— О, глядите, еще одна! И еще! — восторженно завопили из толпы.

Еще одна сьёретта в желтом, и вторая, на удивление из столичных, принялись раздеваться. Лица их были совершенно бесстрастны и неподвижны.

— Они сошли с ума! Они все сошли с ума! Их опоили! — в центр вставшего круга танцоров выскочил сьер Арно, набрал полную грудь воздуха и явно радостно, и даже восторженно завопил. — Это всё военные! Всё — они! — он воинственно уставился на Лерро, и выпятил грудь, явно готовый вот так — кружевным жабо вперед! — встретить гнев прославленного генерала.

— Сьер Арно… — с любезной улыбкой поинтересовалась Камилла Дезирон. — Право же, не знаю, чем вам не угодили сьеры военные, но… кто сошел с ума? Кто — все?

И в зале повисла тишина. Абсолютная. Нерушимая. В которой даже возня кудряшки, пытающейся в очередной раз чмокнуть отчаянно сопротивляющегося рыжего была почти не слышна. Сьер Арно оглядывался по сторонам… и видел устремленные на него со всех сторон любопытные взгляды.

Регент хмурился. Король вопросительно приподнял брови. Офицеры смотрели с вежливым ожиданием, только молодой, но совершенно седой армейский интендант с исполосованным шрамами лицом, аж на цыпочки привстал от любопытства.

И наконец, отборные невесты. Сконфуженные. Взволнованные. Заинтересованные. Но явно не делающие никаких попыток публично раздеться.

Их вид привел Арно в недоумение. Распорядитель дворца завертелся на месте, как гоняющийся за собственным хвостом гончак. Перед ним замелькали парочки, в основном, из отборных сьёретт и военных, или даже из сьёретт и пробившихся на бал братьев и кузенов других отборных сьёретт… Из ближайшего алькова высунулись две головы — сьёретты Мортен и ее лейтенанта. Губы у сьёретты были слегка припухшие, но желания обнажиться прямо в зале на глазах у изумленных придворных она не проявляла.

Арно побледнел и даже сделал шаг назад, затравлено огляделся, будто отыскивая пути к отступлению…

Рыжий Поль яростно рванулся из рук овившейся вокруг него, как чащобная лоза, кудряшки. Как очень пухленькая… и очень цепкая лоза, потому что вырваться совсем ему не удалось, так и шагнул ко мне, волоча повисшую у него на плечах кудряшку.

Запустил всю пятерню в так и висящую у меня на сгибе локтя корзиночку… сгреб горсть лепестков… и с размаху впечатал их мне в лицо, еще и крепко размазав по щекам.

«Как он смеет… А если краска размажется… Если лепестки почесуйки остались…» — одна мысль сплеталась с другой, а потом они словно дружно взорвались у меня в голове.

Словно весь королевский отбор внутри меня оттягивали гибкую, толстую, усеянную острыми шипами ветку елки-смертеколки. А выходка рыжего ее отпустила, и теперь она выпрямляется и летит… прямиком в раскрасневшуюся, дурацкую, противную наглую сьерскую морду!

Ииии… Хрясь! Я с размаху, с оттяжкой вмазала рыжему по физиономии корзинкой. Остатки лепестков пестрым фонтанчиком взвились в воздух. А потом со всей силы и от всей души добавила по сломанной руке. И аж задохнулась восторгом, когда рыжий пронзительно заверещал от боли.

— Вот! Вот! — с энтузиазмом подхватил сьер Арно. — Сьёретта Редон! Вы же видите! Она сошла с ума!

— Пррррошу прощения! — процедила я. — Я прекрасно понимаю, что творю — ставлю на место невоспитанного сьера, посмевшего меня тяжко оскорбить! К сожалению, у меня здесь ни отца, ни брата, чтоб заступились… — и я снова попыталась врезать рыжему корзинкой.

— Хватит! Долбанутая! Никто тебя не оскорблял! — заорал тот… и замахнулся.

На меня! Замахнулся!

— Э, ты, сьёрёныш, руки-то не распускай! — незнакомец, которому я недавно отказала, вдруг вклинился между мной и Полем.

— Конечно, не оскорбляли! Сьер Поль — отлично воспитанный юноша! Сьёретту Редон одурманили, потому ей всякое и чудится! — поддержал рыжего сьер Арно. — И… И… сьёретту герцогессу тоже! — проорал он, вдруг указывая на Анаис, застывшую рядом с Лерро. — Иначе стала бы дочь регента… невеста короля… наша будущая королева! — его свистящий шепот поднялся до пронзительного крика. — Позволять такие вольности вояке сомнительного происхождения! Бастарду, пусть даже признанному! Да что там… попросту ублюдку! — и он обвиняющим жестом указал на сцепленные руки Анаис и Лерро.

Те растерянно переглянулись. Король смертельно побледнел, регент нахмурился и заворочался в кресле…

— Сьёретты не понимают, что творят! Они одурманены! — воодушевленно завизжал Арно. — Их опоили! Каким-то… страшным пустошным ядом! Это все они,