Школьная осень - Сергей Борисович Рюмин

под кровать. Похоже, источник зловония был как раз там. Я невольно поморщился. Старушка уловила мою гримасу, улыбнулась и сказала:

— Не нравится? Что поделаешь, старость не радость. Но хоть такая, все же жизнь…

Голос у нее был неожиданно ясный и глубокий. Я подошел ближе, присел рядом на стул. Неудобно. На этом стуле с мягкой подушкой под задницей и высокой спинкой сидеть оказалось некомфортно.

— Можно другой стул? — попросил я. — Или табурет. С жестким сиденьем.

— Сейчас, — горничная поспешно вышла из комнаты.

— Значит, это вы, молодой человек, будете меня лечить? — спросила старушка, глядя на меня необычайно ясными голубыми глазами.

— Значит, я, — согласился я и пошутил. — Других здесь вроде не наблюдается.

Старушка улыбнулась:

— И как это будет выглядеть?

— Никак, — я развел руками. Процесс уже был запущен. Я осмотрел её магическим зрением: темно-бордовые, почти черные почки, еще что-то красное, мочевой пузырь, кажется, и красное сердце. Остальные органы в относительном порядке: что-то нормальное, здоровое, что-то бледно-розовое, относительно-допустимое. Конструкт «хвост ящерицы» с обычным количеством магической силы организм воспринял нормально.

Горничная подсунула мне под задницу табурет. Я сел. Отодвинул стойку из-под капельницы, чтоб не мешалась под рукой.

— Обед приготовьте, — посоветовал я. — После лечения у неё будет жуткий аппетит.

— Хорошо! — горничная ушла.

— Денис, — обратился я к чекисту. — Ты тоже посиди на кухне, не мешай. Без обид, хорошо?

— Ладно, — он пожал плечами и ушел вслед за горничной.

Понаблюдав за процессом, я добавил еще конструкт «айболит» и тоже с обычным количеством силы. И снова организм старушки воспринял заклинание без эксцессов. А ведь я думал, что придется сначала заниматься сердцем. Потом уже почками. Нет, процесс пошел нормально от стандартных заклинаний.

Я выпустил еще один «хвост ящерицы», уже вложив в него побольше силы. Сердце стало постепенно терять свой багровый цвет, бледнея прямо на глазах.

— Знаете, юноша, а ведь мне действительно стало полегче, — заметила старушка. — Дышать стало свободнее, в груди камень исчез.

— Вечером еще и станцуете, — задумчиво сообщил я.

— Ой! — вдруг выдала старушка. — Позовите Злату. Срочно!

Я поднялся со стула, подошел к двери:

— Злата!

Горничная тут же подошла к нам.

— Вы, юноша, идите на кухню, а девушка мне сейчас поможет…

Я кивнул и сказал:

— Если вдруг станет плохо, немедленно меня зовите! Ясно?

— Да, да, — согласилась старушка. — Идите уже!

Я вышел на кухню, сел за стол, составив компанию Устинову.

— Что случилось? — забеспокоился тот.

— У бабки шланг выпал, — сообщил я. — В смысле трубка.

Мне-то в магическом зрении всё это было прекрасно видно.

— И что теперь? Врача надо вызывать? В Скорую звонить?

— Да ничего не надо, — отмахнулся я. — Не нужен он стал. Вот организм его и выдавил из себя.

Я наклонился к нему и вполголоса сказал:

— У тебя тоже так пульки выходили, когда я тебя лечил…

И улыбнулся, точнее, насмешливо осклабился. Денис замолчал, сжав губы.

— А что, старушка одна здесь живет? — поинтересовался я.

— Ну, вообще да, — кивнул Устинов. — За ней Злата присматривает. Старший сын в Москве. Младший сейчас за границей.

— А кто это вообще? — снова спросил я. — Что за бабка?

Устинов приложил палец к губам.

— Потом…

Я кивнул. Из комнаты вышла Злата, поманила меня рукой.

— Тут трубка вышла, — сообщила она. — Что делать? Врача вызывать?

Я отрицательно мотнул головой:

— Выздоравливает тётушка… Всё нормально.

Злата немного заторможенно кивнула, потом выдала:

— Всё, к ней можно идти…

Я прошел в комнату, сел рядом с бабкой, присмотрелся. Действие конструктов заканчивалось. Мочевой пузырь был здорового салатового цвета. Почки вроде тоже побледнели. Я добавил еще один «хвост ящерицы».

— Вы кто? — спросила вдруг старушка.

— Колдун, — ответил я.

Зинаида Павловна улыбнулась:

— Злой или добрый?

— Ну, — я засмеялся. — Для кого как.

Вообще старушка к себе располагала. Она посмотрела в сторону двери и поманила меня пальцем. Я нагнулся.

— Запомни: 7−45–66. Мой телефон. Позвони через неделю. Обязательно. Понял? Обязательно позвони! Это важно.

Я выпрямился, кивнул, мол, запомнил, хорошо, позвоню.

Еще минут пятнадцать и «процедуры» были вполне закончены. Я встал.

— Всё, можете вставать.

— Правда? — старушка несмело улыбнулась.

Я наклонился к ней, тихо сказал:

— Будут побочные эффекты, не пугайтесь.

— Какие? — шепотом спросила старушка.

— Вы помолодеете лет на 20, морщины исчезнут, вырастут новые зубы.

Старушка завороженно кивнула.

— А сейчас можете встать. Наверное, есть хотите?

Она улыбнулась:

— Да!

— Я позову вам Злату!

Я вышел на кухню, снова сел за стол.

— Где мой чай?

Горничная поставила мне небольшую чашечку на блюдце, придвинула сахарницу:

— Сахар по вкусу сами добавьте.

— Хорошо, спасибо, — я взял ложку. — Да, помогите там Зинаиде Павловне…

Горничная ушла. Я одним глотком выпил чай, поморщился. Если это крепкий чай… Тьфу, одна вода! Устинов засмеялся, глядя на меня, отхлебнул из своей чашки и чуть не поперхнулся.

— «Ти» по-английски, — заметил он. — Ты как?

— Да вроде нормально, — я прислушался к своим ощущениям. Энергии потратил меньше половины, поэтому в допинге особо не нуждался.

— Можем ехать.

— Поехали! — Устинов встал. В прихожей мы столкнулись со старушкой и Златой.

— Уезжаете? — вежливо поинтересовалась горничная.

— Да, — ответил Устинов. — До свидания.

— До свидания, — поддержал я.

— Спасибо! — старушка ухватила меня за руку. — Спасибо и…

Она подмигнула мне, намекая на обещание позвонить. Я тоже едва заметно кивнул в ответ, надеясь, что и Устинов, и горничная оставят это без внимания.

Я сел в машину, и тут меня внезапно скрутило. Руки-ноги охватило слабостью, закружилась голова. Звуки стали какими-то тягучими, в уши словно кто-то напихал ваты. В глазах потемнело. Я поспешно открыл дверь, согнулся на улицу — накатил приступ тошноты, захотелось проблеваться.

— Ты что? — забеспокоился Устинов, присев рядом на корточки. — Что с тобой?

— Чай у них не той системы! — выдохнул я. — Щазз сдохну без покаяния!

— Эй, эй, эй! — запереживал Устинов. — Не надо дохнуть! Давай в больницу тогда!

Он попытался запихнуть меня обратно в машину, сам запрыгнул