К далеким берегам (без иллюстраций) - Михаил Васильевич Муратов

прозрачен и почти не мешал видеть далеко. Только яркие краски зелени, цветов, оперения птиц как будто смягчались и от того приобретали особую привлекательность.

— Тут даль видна, точно сквозь тончайшую вуаль, — говорили русские моряки, глядя с берега на горизонт.

Небо и море почти никогда не бывали здесь такими синими, как у Канарских островов: морская гладь часто казалась матовобелой и иногда совсем походила на молоко.

К концу дня часто собирались облака, и вдруг проливался обильный, но короткий дождь, освежающий воздух и землю.

Когда наступал вечер, над деревьями, кустами и травою появлялись маленькие белые огоньки. Они летали туда и сюда, точно яркие белые искры.

«Я бросился к траве, куда упадали сии светлые точки, схватил одну, но почувствовал в руке трепещущее животное. Я содрогнулся и бросил с робостью оное, опасаясь, чтоб не пострадать от ужаления, и оно, освободясь, попрежнему полетело светящимся», записал Шемелин после первого вечера, проведенного на берегу острова Святой Екатерины.

Это были небольшие зеленовато-серые жучки щелкунчики. В темноте на их надкрыльях как будто зажигались два крохотных электрических фонарика. В этих точках их тела была жидкость, обладавшая способностью светиться в потемках. Два или три жучка, посаженные в банку, давали свет настолько сильный, что можно было читать. Молодые девушки и женщины, выходя вечером на прогулку, нередко носили этих жучков на голове и груди, составляя из них узоры, как из драгоценных украшений.

Днем и ночью воздух был насыщен нежным запахом цветов. И странно было думать, что в Петербурге уже давно скована льдом Нева, стоят короткие холодные дни и длинные морозные вечера. По ночам на улицах раскладывают костры, у которых греются будочники, ночные сторожа и извозчики, поджидающие запоздалых седоков. А днем мальчишки делают ледяные горы и катаются с них на санках.

— У нас тоже бывают зимние месяцы: июнь, июль. Случается даже, что температура в это время снижается до десяти градусов тепла, — говорили жители острова Святой Екатерины.

Русские моряки только улыбались в ответ. Бразильская зима была теплее российской весны.

Натуралисты спешили воспользоваться длительной стоянкой для изучения тропической природы.

«Я очень многого ждал, подплывая к берегам Бразилии, но действительность превзошла все мои ожидания. Необыкновенная величина и яркость цветов, порхающие между ними колибри, крылья которых отливали золотом, стройные высокие деревья с ветвями, цветущими или усыпанными плодами, — все это радовало глаз. Трудно было только углубляться в лес, так перевитый лианами, что надо было прорубать себе дорогу. Приходилось при этом постоянно остерегаться укусов коралловой кобры «верная смерть» и других ядовитых змей. Но каждый вечер мы возвращались с богатой добычей на корабли, и наши спутники удивлялись разнообразию растений и необычайной красоте бабочек и других насекомых, которых мы приносили», писал потом Лангсдорф.

Команда кораблей довольно легко переносила жару, потому что с моря часто дул освежающий ветер, а дожди постоянно умеряли зной. Офицеры и матросы хорошо отдохнули после долгого плавания.

Капитан Крузенштерн с удовольствием вспоминал потом время, проведенное у берегов Бразилии. Но он заметил, что изумительное богатство природы этой страны очень плохо используется здесь людьми. Португалия, которой принадлежала в то время Бразилия, держала всю торговлю этой колонии под строгим контролем и на деле только мешала ее жителям сбывать свои продукты. Не имея возможности свободно продавать кофе, сахарный тростник, рис и хлопок, обитатели острова не расширяли свои насаждения.

«Сие служит единственной причиной повсюду замечаемой здесь тягостной бедности», писал Крузенштерн впоследствии.

В конце января две большие мачты из красного дерева были доставлены на «Неву». Плотники и матросы кораблей должны были работать день и ночь, чтобы окончательно отделать мачты и укрепить на них реи.

Приходилось спешить, потому что тропическое лето подходило к концу. А между тем впереди было долгое плавание к мысу Горн. Обходить его в осенние месяцы Южного полушария — март и апрель — было опасно, потому что в это время здесь особенно часто бывают штормы.

К началу февраля все работы были закончены. После семинедельной остановки корабли вышли из гавани и пошли на юг.

III

«Надежда» и «Нева» отошли от острова Святой Екатерины в сумрачный, дождливый день. Но ветер был попутный, и корабли быстро шли вперед. Потом погода прояснилась, а благоприятный ветер держался попрежнему, и берега Бразилии довольно скоро остались позади.

Корабли были хорошо снабжены свежей провизией и водой. На палубе поместили быков, закупили много апельсинов, стоивших удивительно дешево: тысяча штук — один пиастр (рубль девяносто копеек на русские деньги).

Однако предстоял такой длительный морской переход, что надо было бережно расходовать свежие припасы, добавляя необходимую растительную пищу к солонине. Капитан Крузенштерн, как всегда, позаботился о здоровье команды.

— Мы пробудем в море три, а может быть, даже и четыре месяца. Неизбежны лишения. Надо сразу принять меры, дабы избежать потом большой нужды и, главное, цинги. Приказываю давать всем, от матроса до капитана, одинаково лишь по две кружки воды в день. Всей команде, как матросам, так и офицерам, варить одинаковый обед. Но каждый заболевший какой-либо болезнью должен быть обеспечен совершенно свежим питанием. Захворавший матрос должен получать лучшую пищу, нежели здоровый капитан. Только тогда команда будет сохранять бодрость духа, охотно перенося любой труд и нужду. А душевная бодрость и для здоровья надобна, — сказал Крузенштерн, когда корабли вышли из гавани Святой Екатерины.

Корабельный врач должен был строго следить за выполнением этих распоряжений.

С каждым днем плавания воздух становился прохладнее. Скоро пришлось достать из сундуков фуфайки и другую теплую одежду. Сиявшая по ночам широкая полоса воды, искрящаяся бриллиантовыми брызгами за кормой, делалась все бледнее. Наконец свечение моря прекратилось почти совсем. Появились большие белоснежные птицы — альбатросы, не встречавшиеся под тропиками. Все чаще и чаще видели китов. Бывали дни, когда постоянно можно было увидеть то там, то здесь фонтаны воды, которую они выбрасывали над морем.

А однажды поздно вечером все, кто плыл на «Неве», вдруг почувствовали очень сильный толчок. Капитан Лисянский, который в это время читал у себя в каюте, выбежал на палубу, думая, что судно ударилось о подводный камень.

За кормой виднелась громадная туша, над которой вились птицы. Капитан понял, что «Нева» наскочила на мертвого кита.

Три недели