Любовь к Пропащему Лорду - Мэри Патни

Оставшись один и весьма довольный этим обстоятельством, Адам отпер дверь. Его мучил вопрос, что именно в своем прошлом он посчитал нужным так тщательно скрывать? Войдя в комнату, он оказался в индуистском святилище. Воздух был наполнен ароматом ладана; свет, льющийся из высоких окон, освещал алтарь, поддерживаемый изящными статуями божеств, вырезанными умелой рукой и столь же изысканно разрисованными. Ткани насыщенных цветов спускались с потолка и драпировали стены, придавая комнате вид экзотического шатра. Медные масляные лампы словно явились из его снов.

Напротив двери располагалось божество с головой слона – Ганеша[58]. Адам вдруг легко вспомнил имена божеств и то, как они должны выглядеть. Ганеша очень популярен в качестве бога мудрости и богатства; он является покровителем искусств, наук и просвещения, убирает препятствия с дороги тех, кто стремится к успеху. На его алтаре лежал букетик цветов, настолько сухих, что уже невозможно было определить, из чего именно он состоял.

Адам взял цветы, высушенные лепестки плавно спланировали на пол. Если Уорф заходит сюда только для уборки, похоже, этот букет Адам оставил сам перед отъездом в Шотландию. О чем он тогда молился? Об успешном испытании яхты или о чем-то еще?

Это место умиротворяло, как сад для медитаций, даже еще сильнее. Он повернулся направо и узнал Лакшми[59], супругу Вишну[60], богиню любви, красоты и процветания, похожую на Афродиту или Венеру. Лакшми была квинтэссенцией женственности, чей праздник проходил во время Дивали[61], праздника огней. Мария ничем не походила на эту темноволосую богиню. И все же она обладала той же самой истинно женской сущностью.

Кроме того, здесь находился алтарь Шивы-Разрушителя[62], танцующего божества уничтожения и возрождения, а также алтарь Вишну – одного из верховных божеств. Божества из его снов. Ощущение того, что он, наконец, вернулся домой, усилилось по сравнению с тем, что он испытал, как только переступил порог Эштон-Хауса. Адам прошелся по кругу, толстый ковер приглушал его шаги.

Эта комната символизировала загадочную индийскую часть его натуры. Когда его насильно забрали у матери и привезли в Англию, где его должны были обучить всему, что требовалось от наследника, Адам инстинктивно понял: чтобы остаться в здравом уме, ему необходимо казаться истинным англичанином. Если он не мог отбелить свою темную кожу, то говорить, как лорд, соответствующе одеваться и выполнять обычные для носителя герцогского титула обязанности ему было по силам. Собственно говоря, именно отсюда появилась вся та одежда, что висела в смежной комнате.

Интересно, видел ли кто-нибудь еще, кроме Уорфа, эту комнату? Нет. Адам знал, что даже его друзья, бросившие все свои дела и помчавшиеся в Шотландию на поиски его тела, не подозревали о ее существовании. Эту часть себя он не доверял никому, кроме камердинера, имевшего свои причины держать язык за зубами.

Борясь с мыслями, не вносившими ясность в сознание, Адам водил кончиками пальцев по бронзовому колесу огня, в который был заключен танцующий Шива. Существовала глубокая и тесная связь между его амнезией и тем способом, с помощью которого он скрыл большую часть своего истинного я от всего остального мира. Но даже осознание этого не могло подсказать ему, как вернуть себе собственное цельное я.

Он вспомнил, как в Хартли ходил с Марией в церковь, и как слуги чувствовали себя там естественно и умиротворенно, совсем как он в этой комнате. Адам вышел из святилища и запер дверь. Уорф был в гардеробной, начищая его темно-синий сюртук, в чистке совершенно не нуждающийся.

– Уорф, я считал себя христианином?

Камердинер внимательно на него посмотрел.

– Однажды вы сказали, что являетесь одновременно и индусом, и христианином, но считаете, что большая часть общества вас не поймет.

Это высказывание неожиданно вызвало у Адама искренний смех.

– Вероятно, не поймет. Такое мнение лучше держать при себе. Вы единственный, кто знает о моем... святилище?

– Думаю, что да, сэр.

Они посмотрели друг на друга, затем Адам отвел взгляд. У каждого из них имелись свои тайны, и они оба уважали наличие их у другого.

– Полагаю, мне следует надеть этот сюртук, перед тем как выйти к своим гостям?

– Да, сэр. Остальные детали костюма уже готовы. Я подобрал утреннюю одежду так, чтобы ваши друзья, не имевшие возможности сменить свою после путешествия, не чувствовали себя неловко.

Через несколько минут Адам был одет, как и подобает герцогу Эштону, в безупречно скроенные сюртук, жилет и бриджи. Он вынужден был признать, что эффект оказался впечатляющим. Блестящие сапоги и модный галстук явились последними, но немаловажными штрихами, к тому же Адам обнаружил, что его пальцы помнят, как этот галстук завязывать.

Чувствуя себя гораздо лучше, так как теперь знал о себе гораздо больше, чем когда только приехал, Адам спросил:

– Как мне найти своих гостей?

– Я покажу дорогу, сэр. Особняк требует некоторого изучения.

Сопровождаемый Уорфом, Адам быстро добрался до небольшой столовой и оказался там одновременно с гостями. Мария смеялась над словами Джулии и выглядела настолько милой и привлекательной, что его сердце сжалось.

Пусть его расстроила ложь Марии по поводу их брака, но скрытое от посторонних глаз индуистское святилище говорило о том, что он и сам недостаточно откровенен. Еще рано принимать окончательное решение – в его собственной жизни зияет слишком много прорех. Но он готов признать, что хочет провести с ней всю оставшуюся жизнь. Улыбнувшись только ей одной, он взял ее за руку.

– Не пора ли составить мнение о кухне Эштон-Хауса?

– Без сомнений, это будет нечто прекрасное, – ответила Мария. Ее глаза засияли ему в ответ.

– У тебя лучший повар в Лондоне, Эш. Еда окажется даже лучше, чем просто прекрасной. – Киркленд предложил руку Джулии. – Она будет нам наградой за все те ужасные обеды, поглощенные в придорожных гостиницах.

Дворецкий, Холмс, поймал вопросительный взгляд Адама и указал на один из концов стола, дабы показать ему, где необходимо сесть. Адам выдвинул с правой стороны стул для Марии и тихо сказал:

– Позже нам надо поговорить. Я хотел бы тебе кое-что показать.

Он хотел показать ей свое тайное святилище, поскольку общее будущее у них могло сложиться только в том случае, если она поймет и примет ту его часть, которую он скрывал ото всех. Впрочем, Адам не ожидал, что здесь может возникнуть проблема, Мария была столь же терпима, сколь и красива. На мгновение их взгляды встретились, и по ее улыбке он догадался, что она поняла все то, что он не мог высказать вслух.