Владигор. Римская дорога - Николай Князев

— У нас гости? — спросил проснувшийся Филимон.

— Да, причем незваные…

В этот момент снизу послышался шум. Владигор одним прыжком оказался возле лаза. В полутьме он увидел двух человек, взметнувшуюся вверх смуглую руку с ножом. Но рука, так и не сумев нанести удар, упала бессильно. Второй человек, светловолосый и быстрый в движениях, поднял обмякшее тело и побежал вниз. А на его место ступил… ритор Мизифей.

— Я все-таки опоздал, — сказал он, взглянув на Владигора. — Один из них успел забраться внутрь.

— А кто это был?

— Посланец с Палатина.

— От императора? — недоверчиво хмыкнул Владигор.

— Нет, от его секретаря Сасония. Но не волнуйся, гладиатор Векция успел позаботиться о бедняге. Я могу войти?

Владигор отстранился, и Мизифей поднялся в комнату.

— Не слишком удобное жилище, — заметил ритор.

Вслед за ним поднялся светловолосый гладиатор и, ни слова не говоря, стащил вниз второе тело.

— Что он с ним сделает?

— Не все ли тебе равно? — ответил Мизифей вопросом на вопрос. Он бесцеремонно расположился на скамье и принялся рассматривал разложенные на сундуке свитки. — Поучительно изучать жизнеописания Цезарей, но мне интересно, какие же выводы сделаны после такого чтения?

— Я ничего не читал еще, — нахмурившись, сказал Владигор.

— Понятно, ты был погружен в сон, который порой случается с ранеными и который напоминает смерть. Я спрашиваю у твоего друга, который умудрился перетаскать в эту комнату половину Аполлоновой библиотеки.

— Дороги, акведуки, бани… — выпалил Филимон, выпучив свои и без того огромные и круглые глаза.

— Для птицы совсем неплохо. Но маловато, пожалуй, для человека, — улыбнулся Мизифей. — Я знаю, Архмонт, что ты правишь страной, называемой Синегорьем. Что ты думаешь о своем правлении? Твоя страна процветает?

— Я правлю по Совести и Правде.

— Это трудно?

— Очень.

— Я тебя понимаю. И что ты хочешь делать дальше?

— По-моему, ты собирался стать учителем Гордиана, а не моим, — огрызнулся Владигор.

— Разве я чему-то учу тебя? Я просто спрашиваю. Наши страны в разных мирах — мы не способны навредить друг другу. Так что ты можешь быть со мною откровенен. — В прищуренных черных глазах Мизифея блеснул огонек.

Он был слишком умен, чтобы его можно было принять за человека простодушного. Или он и в самом деле был таковым? А хитрость была лишь тенью его ума, как бывает тень у всякого тела?..

— Я хочу объединить четыре братских княжества, — сказал Владигор.

— Твоя страна так мала, что не может выжить в одиночку? Или кто-то хочет завоевать Синегорье?

— Вообще-то нет… Мы постоянно враждуем с Бореей, да и кочевники нам досаждают. Наше княжество ничуть не слабее соседних. Но если мы объединимся, то сделаемся большим, могущественным государством, которое никто не сможет победить.

— Кроме него самого, — уточнил Мизифей. — Рим стонет, раздавленный собственной тяжестью. — В голосе его прозвучала неприкрытая боль. — Если бы мы не растоптали Карфаген, Рим не умирал бы так быстро… Возле свободного человека всегда должен быть свободный человек. Когда рядом одни рабы, душа свободного человека развращается и разум его слабеет.

— Что ты хочешь этим сказать? — продолжая хмуриться, спросил Владигор. — Красивые слова, не спорю, но какой за ними смысл?

— Большая страна — большая армия. Большая армия — огромная сила. Огромная сила — огромный соблазн для любого проходимца, жаждущего власти. А жаждущих власти всегда слишком много. Вспомни Максимина. Он перерезал глотку предшественнику, солдаты назвали его своим избранником. Поверь мне, это случится еще не раз, если не уничтожить зародыш подлости в самом начале. Власть императора огромна. И всегда явится соблазн создать проскрипционные списки.

— Что?..

— Списки людей, обвиненных в государственной измене, которых любой встречный может убить, а голову доставить правителю.

— В моей стране этого не будет! — возмущенно воскликнул Владигор. — Я не только князь Синегорья, но и Хранитель времени. Я не позволю своему миру разрушиться… я…

— Твоя уверенность восхитительна. Но так ли глубоки твои знания, как глубока вера? Я знаю, что ты не простой человек, Архмонт. Ты — бог. Бог, не ведающий своего предназначения. Ненареченный бог, о котором говорилось в свитках Нумы Помпилиума.

— Ты знаешь об этих свитках? — спросил Владигор, вспомнив клятвенные заверения фламина Юпитера, что в свитки, кроме него, не заглядывал никто.

— Я многое знаю. Даже то, что не положено знать учителю риторики. Я знаю будущее. И хочу его изменить. — Он улыбнулся, и его улыбка говорила больше любых слов, — так улыбается человек, проникший во все тайны мира, но не ведающий, как эти тайны передать другим, ибо в сердце его нет фанатичной веры, нет силы, что способна вдолбить идею в головы животных, называемых людьми.

— Ты гадаешь по внутренностям, как гаруспики, или следишь за полетом птиц, как авгуры? — спросил Филимон, торопясь показать свою осведомленность.

— Ни то ни другое — я читаю книги. — Мизифей перестал улыбаться, тон его стал сухим и деловитым. — Я знаю, что ты позавчера видел Гордиана в таверне. Нельзя допустить, чтобы это продолжалось, если мы не хотим, чтобы явился еще один Калигула или Нерон, избавиться от которого можно лишь перерезав ему глотку. Поможем друг другу. Поможем Риму. Не отказывайся. Архмонт…

— Какой помощи ты ждешь от меня?

— Обучи нового Хранителя времени. Только он может спасти Рим.

— Откуда ты это знаешь? Из книг?

— Именно. Некоторые книги похожи на откровения.

— И кого же ты прочишь на роль Хранителя?

— Ты еще не догадываешься? Гордиана…

Владигор рассмеялся:

— Ты хотел стать его учителем, а не я… Нет, мальчишка не подойдет… Обыкновенный аристократ…

Настал черед Мизифея улыбнуться:

— В наши дни в Риме нет «обыкновенных» аристократов. Большая часть сената — выскочки, назначенные тиранами. Или потомки выскочек. Любой тиран прежде всего начинал с уничтожения патрициев и тех, кто смел возвысить свой голос против. Так что настоящий аристократ в наши дни — редкость.

— Пусть так, но в нем не хватает огня.

— Ошибаешься. В нем есть сила, которая на первый взгляд, может быть, и незаметна. Испытай его.

— У меня другие дела.

— Можно узнать какие?

— Он изучает римское право, — встрял Филимон. — С сегодняшнего утра.

— Вот поучительный пример. — Мизифей кивнул на кровавое пятно на постели. — И помолимся богам, чтобы мы не опоздали с нашей учебой.