Опасная игра - Макс Брэнд

— И ты всему веришь?

Джорджия задумалась.

— Да, — призналась наконец и добавила, тщательно взвешивая каждое слово: — По крайней мере, сейчас я верю всему, что он сказал.

— Что тебе еще о нем известно?

— Да так, ничего особенного — всякие сплетни, досужие вымыслы… В общем, немного.

— Например?

— Ну, слышала, что он карточный шулер и наемный стрелок.

— Как просто это звучит, верно? А ты хоть понимаешь, что это значит?

— Конечно. Нет, это просто смешно! Мама, ты забываешь, что я уже не ребенок!

— Само собой разумеется, — кивнула миссис Милман. — Ты уже не ребенок. Ты достигла того возраста, когда считаешь, что уже в состоянии понять многие вещи. Во всяком случае, сама в этом уверена. А теперь попытайся представить себе воочию, кто это такой — профессиональный игрок или шулер. Человек, который благодаря ловкости рук добивается, чтобы фортуна повернулась к нему лицом, в то время как остальные игроки рассчитывают лишь на удачу. А наемный стрелок? Опасный головорез, пользующийся своей профессиональной сноровкой или данным природой талантом для того, чтобы без труда избавляться от менее удачливых, менее метких стрелков или от людей, у которых есть и другие дела, кроме как убивать себе подобных! А теперь скажи: разве у обычного человека останется хоть малейший шанс, если судьба сведет его с профессиональным игроком или с наемным убийцей?!

Девушка невозмутимо кивнула:

— Я уже размышляла об этом. Но…

— Что ты хотела сказать?

— Я не думаю, что Кид захочет воспользоваться таким преимуществом.

— Элинор Милман сделала нетерпеливое движение, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

— Ты и в самом деле так считаешь, дорогая?

— Да, — просто ответила девушка. — Может быть, все дело в том, что Кид абсолютно уверен в себе? Но видишь ли, я готова держать пари, если он и плутует, то только лишь с профессиональными картежниками, с шулерами, ну, в общем, ты меня понимаешь. А если сражается, то лишь против таких же, как он сам.

В глазах ее матери вдруг мелькнула боль.

— Когда-то и мне такое приходило в голову, — неохотно призналась она. — Хотя сейчас невольно стараюсь думать о нем как можно хуже.

— О мама! — с раскаянием воскликнула Джорджия. — Хотелось бы мне быть такой же честной, как ты!

— Тогда постарайся прямо взглянуть правде в глаза! Что за жизнь ждет тебя с ним? Ни дома, ни детей! Разве ты сможешь доверить хрупкую душу ребенка такому необузданному человеку?! Неужели ты сама этого не видишь?

Девушка упорно молчала. Наконец, вздохнув, неохотно кивнула.

— Надеюсь, он объяснил, как много ты для него значишь?

— Нет, об этом Кид не сказал ни слова!

— О, какая досада! Впрочем, для этого не надо слов — порой достаточно взгляда или даже жеста…

— Ни жестом, ни вздохом, мама. Ведь такое чувствуешь, правда? Или я ошибаюсь?

— О, так, значит, этот молодой человек умнее, чем я думала!

— Может быть. Впрочем, не знаю. Видишь ли, мне кажется, он разрывается между двумя противоположными чувствами. Он ненавидит моего отца. И влюблен в меня. А кроме того, твердо намерен покончить с шайкой Диксона.

— Ты в этом уверена?

— Да, мама. Для него мучения животных значат куда больше, чем для любого из нас, поверь мне. Я не могу забыть его лица, когда до нас донеслось мычание коров возле Харри-Крик!

— Так что же ты намерена делать, Джорджия?

— Ждать, — прошептала девушка, — и молиться, чтобы судьба никогда больше не сводила нас вместе!

Миссис Милман, посмотрев на дочь как человек, который отчаянно цепляется за последнюю надежду, тяжело вздохнула.

— Думаю, Джорджия, ты все решила правильно. — И вдруг спохватилась: — А что насчет отца?

— Прямо сейчас пойду к нему и скажу…

— Подумай сначала хорошенько, девочка. Постарайся найти правильные слова.

— Я просто собираюсь сказать ему, что для меня совершенно не важно, что он сделал когда-то, тем более что это было так давно. Ни для меня, ни для тебя. Правда, мама?

У Элинор вырвался короткий вздох.

— Во всяком случае, постараемся, чтобы так оно и было. Ведь есть же такие вещи, как верность, преданность, доверие, наконец!

— Да, — согласилась Джорджия, — именно это я и чувствовала!

Мать встала и, подойдя к дочери, порывисто прижала ее к груди.

— Мы, дорогая, стоим на пороге гибели, — пробормотала она. — Еще вчера мы были богаты и счастливы, ни единое облачко нам не угрожало. А сегодня земля под нашими ногами заколебалась. Еще немного, и мы рухнем в пропасть, чтобы уже никогда не подняться. Из-за этого юноши жизни твоего отца угрожает страшная опасность! Только благодаря несчастному проступку, совершенному много лет назад, над всеми нами нависла угроза, которая не исчезнет, как бы все ни повернулось. Я уж не говорю о том, что все богатство нашей семьи вот-вот развеется как дым. И при этом меня еще гложет ужасная тревога за тебя, Джорджия. Но все равно, дорогая моя девочка, я уверена, что для нас существует только один путь — встретить опасность всем вместе, плечом к плечу!

— Да, — прошептала Джорджия, и внезапно ее затрясло как в ознобе.

Сжимая дочь в объятиях, Элинор шепнула:

— Это тяжелое для тебя время, дорогая. Ну ничего, все пройдет. А сейчас иди, да не забудь сказать отцу то, что хотела.

— Хорошо, — кивнула девушка.

Повернувшись к двери, она некоторое время постояла, стараясь унять охватившую ее непонятную слабость, от которой подкашивались ноги. Потом, с трудом собравшись с духом, тяжело вздохнула и, выйдя из дома, направилась к конюшне.

По дороге ей встретился одноногий, тщедушный Гарри Сэмс, ковылявший к дому с вилами в руках. Зубами он сжимал старую трубку, сделанную из кукурузного початка, мундштук которой уже не раз чинил, снова и снова остругивая ножом. Теперь от него осталось едва ли пара дюймов, потому едкий дым все время попадал в глаза. Гарри беспрестанно морщился и утирал слезы. Но все знали, что Сэм обожает старые трубки ничуть не меньше, чем старых друзей.

— Гарри, — окликнула его Джорджия, — ты не видел папу?

— Угу, — буркнул он. — Выскочил как чумной, забрал с собой того бледного малого на кауром мерине да поскакал к Харри-Крик, будто вслед ему черти из пушки палили!

Джорджия помертвела. Известие поразило ее, будто удар молнии. С пронзительной отчетливостью она поняла, что отец, потеряв всякую надежду, ринулся навстречу смерти!

Глава 33

ОПАСНОСТЬ, КОТОРАЯ ЖДЕТ ВПЕРЕДИ

А в это время Кид, спустившись, на сколько хватило длины веревки, вдруг обнаружил, что ногами все равно не достает Бог знает сколько футов до земли или до воды, кто там разберет? Опустив глаза, он смог различить только белые бурунчики, там, где ручей бился о скалы, нет, конечно, не белые — в тусклом полумраке они казались скорее грязно-серыми. Сумерки сгустились настолько, что Малыш даже не понимал, что под ним: то ли вода, то ли выступ скалы, высоко поднимавшийся со дна каньона.