Скверные девчонки. Книга 2 - Рози Томас

— Может, с Джулией Смит? — переспросил Николо Галли. — Надеюсь, ничего не случилось?

— Передайте ей, что звонит Александр. Скажите, что с Лили все в порядке.

— Слава Богу, — ответил Николо. — Пойду поищу Джулию.

Ждать пришлось довольно долго. Александр пытался представить маленький горный городок и домик Джулии, но его воображение не рисовало никаких определенных картин и он видел перед собой только рабочий стол Митча со стоящей на нем фотографией Митча и Мэтти в день их свадьбы. На этой фотографии была и Джулия, но половина ее лица попала в тень. Александр не мог даже точно вспомнить, как давно он не разговаривал с ней. Он устало потер глаза.

— Александр?

Голос Джулии донесся откуда-то издалека, но он сразу уловил в нем нотки беспокойства и быстро, по возможности спокойно, сообщил ей о случившемся.

Последовала пауза.

— Бедняжка Мэтти… О Боже, Александр, какой ужас! Бедняжка Мэтти.

Они обменялись еще несколькими фразами, и Александра поразило то, что Джулия говорила очень мягко, без обычных ее командных ноток. Между ними не было и тени колебаний относительно их любви к Мэтти, связывающей их много лет.

— Я постараюсь приехать как можно быстрее, — пообещала Джулия. — Возможно, завтра.

— Она убита горем, — предупредил ее Александр, перед тем как закончить разговор.

Лицо Джулии сильно побледнело. Она встретилась глазами с озабоченным взглядом Николо.

— Я должна ехать домой. Я должна ехать немедленно. Умер муж Мэтти.

На улицах Монтебелле было тихо. Джулия вспомнила, как они с Мэтти подпирали одну из этих стен и заливались смехом. Эта ночь принесла первое весеннее тепло, и завтра опять будет так же. Постепенно начнет становиться все теплее. Но теперь Джулию непреодолимо потянуло в Англию. И чувство это было таким острым, что она ощутила запах мартовского ветра и струйки дождя на своем лице. Она побежала по улице к своему дому, как будто это могло ускорить ее приезд к Мэтти.

Александр медленно бродил по нарядным комнатам Коппинза. Он думал о том времени, когда Мэтти и Митч приобретали все эти вещи, и о своем собственном страстном желании собрать былое великолепие Леди-Хилла. Перед лицом нелепой трагедии он еще острее почувствовал тщетность потраченных усилий. Он опять подумал о Джулии, незнакомых мягких модуляциях ее голоса. И все же, несмотря на длительную разлуку, он знал ее лучше, чем кого-либо другого в мире. Одну за другой он выключил все лампы. Казалось, темнота наступала быстрее, чем он двигался по комнатам. Александр привык к пустым домам, но так и не научился быть счастливым в этой пустоте. И сейчас, выключая последнюю лампу здесь, в Коппинзе, он непроизвольно содрогнулся.

Митча похоронили на кладбище возле церкви, где его когда-то крестили. Мэтти стояла на мысе, выступающем в море, и, когда опускали гроб, лицо ее стало напряженным, а волосы безжалостно трепал соленый прибрежный ветер. Это напомнило ей чичестерскую гавань и дождь, который хлестал тогда по лицу, и чайную, где они с Митчем нашли приют. Но теперь ее лицо и глаза были сухими.

Она видела, как выдернули веревки из-под гроба и носильщики отошли в сторону, низко опустив головы. Ветер взметнул стихарь викария, когда тот слегка подвинул Мэтти вперед. Она бросила в яму охапку роз и опять отступила назад. Джулия протянула руку, чтобы поддержать ее под локоть, но она не нуждалась в опоре. По обе стороны от нее стояли Феликс и Александр, но она чувствовала себя отгороженной от всех непреодолимой стеной. Она не думала ни о них, ни о Митче. Запах моря напомнил ей ужины с рыбными блюдами в северных городах во время их турне в компании Фрэнсиса Виллоубая. Но все это было в другой жизни, давным-давно. Мэтти казалось, что все для нее уже закончилось.

Поминальный чай был устроен в доме ее деверя, стоявшем на одной из маленьких улочек, неподалеку от того места, где вырос Митч. Румяные представители Митчелов и Говортов толпились в парадной комнате с чашками в руках, украдкой поглядывая на Мэтти, которая была бледна, но прекрасно владела собой. Она грустно кивала в ответ на соболезнования, и весь ее вид говорил о том, что она в состоянии поговорить с каждым, кто пришел помянуть Митча. Пару раз она взглянула на Феликса и Александра, сидевших на прямых стульях у окна и тихо беседовавших о чем-то. Джулия была на кухне, энергично намазывая маслом ломти хлеба и помогая жене брата Митча наполнять чайники.

У Мэтти было такое чувство, как будто она играет молодую вдову в хорошо поставленной пьесе и с нетерпением ждет конца этого спектакля. Только бы он закончился, Митч вошел бы в ее гардеробную, подождал, пока она снимет грим, похвалил ее игру, а потом отвез бы домой…

Игра Мэтти скрывала весь ужас и горе, которые разъедали ее изнутри. Но уже возникли те невидимые стены, которые всегда отделяют жертвы трагедий от окружающего мира. Она отгородилась даже от Джулии.

«Еще один час, — подумала Мэтти, — и этот чай закончится. Что мне делать потом?»

Митч лежал в гробу, под охапкой роз и пластом соленой земли. Кто-то обмыл ему лицо и убрал разбитые очки.

— Благодарю, — тихо сказала она кузену со стороны Говортов. — Спасибо, что пришли.

Наконец положенный ритуал поминального чая подошел к концу. Когда все ушли, Мэтти вдруг сказала, что хочет вернуться назад в Коппинз. Джулия и Александр пытались уговорить ее остаться еще на одну ночь с родными Митча, но она настояла на своем.

— Я отвезу тебя, — предложил Феликс. В парадной комнате Говортов Феликс выглядел неуместно экзотичным. — Мне тоже необходимо вернуться домой.

Феликс был влюблен. За несколько дней до смерти Митча он впервые познакомился с Вильямом Паджетом. Вильям был ровесником Феликса и младшим сыном большого семейства, для которого Феликс выполнял некоторые работы в их загородном доме. Когда Феликс бывал там, он никогда не видел Вильяма. Вильям был художником. Как-то совершенно случайно они встретились в Лондоне, на выставке, где были представлены работы другого художника. Он повернулся спиной к галерее, битком набитой людьми, и вытянул руку, преграждая Феликсу путь.

— Я не представлял, как вы выглядите, — сказал Вильям. — Но теперь вижу.

Феликс был слегка пьян.

— Ну и как же я выгляжу? — спросил он.

Вильям склонил голову набок, раздумывая.

— Чрезвычайно волнующе.

Они ушли из галереи вместе и сразу же поехали на Итон-сквер.

Вильям с легким сарказмом поговорил о серьезной живописи, а затем за ними захлопнулась дверь спальни Феликса. И вот уже более недели они были неразлучны.

Стоя на кладбище под пронизывающим ветром Северного Йоркшира, Феликс сначала подумал о Вильяме, а потом о Митче, у которого уже не будет шанса начать все сначала. Он не представлял, как теперь Мэтти, стоявшая неподвижно рядом с ним, сможет жить одна. Он почувствовал ту необъяснимую дистанцию, которая разделила Джулию и Александра. Взбодренный свежестью соленого воздуха, Феликс не в силах был совладать со страстным желанием возвратиться в Лондон к Вильяму, чтобы не упускать собственных шансов, пока это в его власти.

— Мне необходимо домой, — повторил он, выйдя на улицу из дома Говортов.

Мэтти вышла вслед за ним.

— Со мной все будет в порядке, — сказала она. — Я собираюсь вернуться к своей работе через пару дней. Все говорят, что это пойдет мне на пользу. Я уверена, что и Митч был бы того же мнения.

Ее отпустили. Джулия и Александр стояли, глядя, как новая «альфа» Феликса уносится вдаль.

— С ней все будет в порядке? — спросила Джулия, не рассчитывая на ответ.

Александр не ответил. Они остро чувствовали свою неспособность помочь Мэтти. Окна домов, выходящие на улицу, вдруг стали казаться похожими на любопытные глаза.

— Давай прогуляемся, — предложил Александр.

Они сели в машину и поехали по побережью в южную сторону. Там они пошли вдоль берега, любуясь низкой волной, набегавшей на берег и вновь откатывавшейся назад и оставлявшей на песке клочья пены. Впервые они были вместе наедине с тех пор, как Джулия вернулась в Англию, но говорили очень мало, так как в этом не было никакой необходимости. «Закон времени, — подумал Александр. — Это то, что есть у нас с Джулией. Время отшлифовало нас, сгладило некоторые шероховатости, подобно тому, как море шлифует камни».

Очередная волна накатила на ноги Джулии. Она негромко засмеялась и сняла туфли, вытряхивая из них воду. Затем сняла черные чулки и пошла босиком по песку, а Александр положил ее туфли к себе в карман. Он смотрел на нее сбоку, когда она шла на полшага впереди, повернув голову в сторону моря.

Он часто смотрел на нее с тех пор, как она вернулась в Англию, но, казалось, только сейчас отчетливо увидел ее на фоне закатной прибрежной полосы. Джулия стала старше, и взгляд у нее стал таким, как будто она привыкла к жгучему солнцу и неустанному труду в своем итальянском парке.