В сердце моем навсегда - Джо Гудмэн

Миссис Кэйвенау поджала губы.

— Не мое это дело, — чопорно ответила она. — Я несла его вам.

Мойра взяла сумку. Подергала замок, но он не открылся.

— Он застрял.

— Я знаю. — Экономка слишком поздно осознала свою ошибку, но у нее хватило такта казаться смущенной. — Я была уверена, Мэгги не возражала бы, чтобы я заглянула в нее.

Мойра рассмеялась:

— Вы неисправимы, — Она отдала сумку обратно миссис Кэйвенау. — Не так уж важно, что там внутри. Это принадлежит Мэгги. Почему бы вам его не упаковать и не послать ей? Ей будет приятно. Может быть, у нее даже будет случай его использовать там, куда она поехала.

— Куда его послать? На ранчо «Дабл Эйч»?

Мойра покачала головой:

— Пошли Майкл в Денвер. Она придумает, как лучше передать его Мэгги.

Миссис Кэйвенау подхватила сумку и подняла совок и швабру.

— Считайте, что дело сделано, — заверила она и по спешила прочь по коридору.

Пока Коннор ездил на восток, его конь жил в платной конюшне в Квинз-Пойнте. Мэгги стояла у входа в стойло и с веселым изумлением наблюдала за их воссоединением. Трудно было понять, кто более счастлив, Коннор Холидей или его конь. Она так и сказала ему.

— Ураган со мной уже три года, — ответил ей Коннор, вовсе не оправдываясь. — Он самый лучший конь для дальних поездок из всех, что у меня были… — Голос его упал до шепота, так что слышать его могла только она. — И мои кобылы его тоже любят. — И рассмеялся, когда Мэгги, как он и ожидал, покраснела. — Теперь подожди снаружи, пока я буду торговаться с хозяином по поводу оплаты. — И он подтолкнул Мэгги к выходу.

Мэгги не задумывалась над товарищескими отношениями, которые возникли между ними, из боязни, что они не выдержат пристального изучения. Она принимала их на веру, придя к выводу, что невозможно бесконечно долго находиться в натянутых отношениях. Переломный момент наступил тогда, когда он просто обнял ее и позволил выплакаться, пока она не обессилела. И ни о чем не спросил. Просто принял все как есть.

Это освободило Мэгги так, как ничто другое. Она не знала, изменил ли Коннор свое мнение о ней; это было не важно. А важно было то, что она его больше не боялась. Коннор купил на конюшне фургон и двух кобыл для Урагана. Их вещи, количество которых значительно уменьшилось после пребывания в доме Майкл, погрузили очень быстро. Коннор закупил провизию на дорогу и еще припасы для Мэгги, чтобы взять их к Дансеру Таббсу, а также сделал запасы для ранчо. Привязал Урагана сзади к фургону, так как Мэгги не умела обращаться с вожжами повозки и Коннор боялся, что конь ее сбросит, если она сядет на него.

— Хорошенько посмотри на этот шахтерский поселок, — сказал он ей, когда они готовились к отьезду. — Между ним и Дансером нет ничего похожего. Мы будем одни.

Но Мэгги смотрела на Коннора, а не на городок.

— Я готова ехать, — ответила она. — Все, чего я хочу, находится впереди.

Коннор Холидей невольно спросил себя, не имеет ли она в виду и его самого.

— Ладно. Но если передумаешь, то в этом нет ни чего позорного.

У Мэгги не было намерения передумать. Коннор щелкнул поводьями, и пара медленно двинулась по грунтовой дороге, ведущей из Квинз-Пойнта.

Участок Дансера Таббса находился в трех днях пути от поселка шахтеров. Коннор предупредил Мэгги, что переезд будет тяжелым. Тронувшись в путь, он ни разу не повторил этого. Было бы неуважением пытаться защитить Мэгги от последствий принятого ею решения, и Коннор не пытался этого делать. За исключением того, что он не давал ей править лошадьми, Коннор требовал, чтобы она выполняла ту же работу, что и он.

Мэгги не могла предвидеть по-настоящему, какой будет эта поездка. Если бы Коннор не пожалел времени и обрисовал ей все сложности поездки, она бы ему не поверила. Потребовался всего час езды на жестком сиденье дощатого фургона, чтобы убедить Мэгги, как плохо она к ней подготовлена. Спина у нее болела от постоянной тряски, а зад, несмотря на юбки, нижнюю одежду и пыльник из хлопка, был весь в синяках. Капор с широкими полями защищал от солнца большую часть лица, но она чувствовала, что кончик носа краснеет. Корсет сдавливал ее и причинял неудобства, зато поддерживал грудь. Без него, казалось ей, на ее блузке отлетало бы по пуговке всякий раз, когда им попадался ухаб.

Когда они остановились, чтобы дать отдых лошадям, Мэгги помогла принести воду и накормить их. Она перебралась через камни и побрела через ручей туда, где лошади не могли добраться до воды, пока были привязаны к фургону. Опустилась на колени на берегу и стала пить из ледяного ручья, зачерпывая воду ладонью, смыла пыль, осевшую за полдня на лице и шее.

Сквозь полуопущенные веки своим отстраненным взглядом Коннор наблюдал за ней. Он не сделал попытки помочь ей и ничем не показывал, что у него могло возникнуть такое желание. Ему только надо было прислушаться к собственным онемевшим конечностям и ноющим мышцам, чтобы понять, как больно Мэгги, и все же она ни разу не пожаловалась ни тогда, ни на протяжении всего остального путешествия.

Когда Коннор объявил, что они остановятся на ночлег, Мэгги, как он заметил, не испытала особого облегчения, просто согласилась. Довольно неуклюже спустившись на землю, она начала собирать хворост для костра и, следуя указаниям Коннора, сосновые ветки, чтобы сидеть и спать было помягче. Она же принесла воду для кофе, пока Коннор готовил еду из копченой ветчины и бобов. Он показал ей, как испечь хлеб из кукурузной муки на сковородке над костром, и Мэгги стоя смотрела ему через плечо, пока он суетился у огня.

— Можешь присесть, Мэгги, — сказал ей Коннор. — Сейчас тебе пока нечего делать.

— Если я сейчас сяду, то потом уже ничего не смогу делать.

Он продолжал возиться с готовкой, но улыбнулся:

— Ты собираешься есть стоя?

— Если понадобится, — философски ответила Мэгги. В конце концов она нашла компромисс, прислонившись к стволу раскидистой сосны, и так ела. Даже после такого небольшого перерыва в движении она почувствовала себя так скованно, что с большим трудом вымыла посуду и сковородки. Когда Коннор резко велел ей лечь на постель, которую приготовил для нее. Мэгги повиновалась, не обратив внимания на его тон. И почти мгновенно уснула.

На следующее утро дразнящий аромат кофе, дымящегося под самым носом, разбудил Коннора. Мэгги стояла рядом с ним на коленях, свеженькая и улыбающаяся, и протягивала ему кружку с кофе. Ему пришло в голову, что он бы с удовольствием просыпался так каждое утро всю оставшуюся жизнь — даже без кофе.

Он медленно сел, потер глаза и переносицу указательным и большим пальцем. Взял в одну руку кружку, а второй провел по всклокоченным волосам.