Девятая жизнь нечисти - Алексей Атеев

Насытившись, юноша задремал, а когда проснулся, почувствовал себя полным сил и готовым преодолевать новые невзгоды. Куда делся тот стенавший еще несколько часов назад паренек жалкого вида? Теперь он ощущал себя почти героем. Бросая время от времени гордый взгляд на останки жареной птицы, Сережа все более уверялся, что выпутается из любой передряги.

Между тем день перевалил во вторую половину. Нужно было что-то предпринимать. Он нанизал недоеденного глухаря на ивовый прутик, положил в ягдташ[18] и отправился дальше. Топкий лесок решил обойти стороной. Он вырубил себе из ствола сосенки длинную удобную слегу и поминутно тыкал перед собой, опасаясь попасть в топь. Однако пока таковой не наблюдалось. Вскоре Сережа услышал журчание и вышел к руслу ручейка настолько маленького, что его можно было просто перешагнуть. Очень кстати! Он улегся прямо в траву и вволю напился. Вода оказалась холодной и вкусной, хотя и отдавала торфом. Полежав минут пять, он поднялся и огляделся. В той стороне, куда тек ручей, виднелись высокие сосны. Не это ли место, которое он так долго и безуспешно разыскивает? И он пошел вдоль ручья. Валет бежал впереди и неожиданно поднял выводок куропаток. Пока Сережа стаскивал ружье, пока прицеливался, дичина, конечно, улетела. Валет, казалось, понял свою оплошность. Он виновато повилял хвостом и вновь убежал вперед. Вскоре Сережа увидел морду собаки, торчащую из высокой травы. Он изготовился к выстрелу. Куропатки с треском, фонтаном взлетели с полянки. Сережа выстрелил. Две птицы кувыркнулись через головы и свалились на землю. Одна – замертво, вторую только зацепило, и она, волоча подбитое крыло, попыталась укрыться в траве, но тщетно. Валет подтвердил свою репутацию весьма шустрой собаки. Итак, дичины было в достатке. Теперь голодная смерть им не грозила. Однако нужно принимать решение. Поиски рюкзака могли не просто затянуться, а и осложнить происходящее. Проще постараться выбраться к жилью, а уж потом разбираться, стоит ли искать пожитки. В конце концов, что оставалось в рюкзаке? Немного продуктов да разные мелочи вроде фонарика и компаса, и только. Значит, вперед. Но куда идти? Возможно, вниз по течению ручья. Он, скорее всего, впадает в какую-нибудь речку. А там и до деревни рукой подать. А если не в речку, шевельнулась здравая мысль, если в болото? Ладно, долго размышлять не приходится. И Сережа зашагал вдоль ручья.

Примерно через час ходу он увидел крышу избушки. Наконец-то люди! Ну вот, все и кончилось.

Однако он ошибался. Основные события только начинались.

Чем ближе он подходил к жилью, тем больше в этом строении чувствовалась некая неестественность. Во-первых, крыша была только одна. Значит, не деревня. Тогда что? Домик лесника? Сторожка? Однако дом скорее походил на избушку Бабы Яги. Крыша его, почти плоская, вся укрыта мхом, даже несколько чахлых деревьев проросло на ней. Сам же дом стоял не на земле, а на четырех невысоких сваях, что еще больше дополняло сходство с избушкой на курьих ножках. Дом находился почти на берегу небольшого озера с топкими берегами, куда и впадал ручей.

Эй, есть кто живой?! – крикнул Сережа, подойдя вплотную к избушке. Он прислушался. Только ветер в ответ прошуршал прибрежными камышами.

В домик вела дощатая лестница довольно хлипкого вида. Сережа поднялся и, как человек воспитанный, постучал, но, не дождавшись ответа, распахнул тяжко заскрипевшую дверь. В избушке было полутемно. Единственное крошечное окошко пропускало ровно столько света, чтобы можно было различить стол, на котором стоял чугунок, тут же имелось нечто вроде лежанки и печка в углу.

Сережа на всякий случай вновь спросил про наличие живых, хотя было ясно – дом пуст. Ну что ж, и это неплохо, решил Сережа, во всяком случае – крыша над головой. Скорее всего, он очутился в так называемом зимовье. Сережа читал о таких хижинах в лесу, в которых останавливались, а иногда и жили охотники. Есть печка, чугунок, значит, можно сварить похлебку. А что еще тут имеется?

Краткое обследование лесного жилья принесло новые находки. На бревенчатой стене была укреплена полка, на которой стояли стеклянная банка с крупной, желтоватой солью и старинная жестяная коробка из-под конфет с колотым рафинадом. Тут же имелась металлическая кружка и деревянная ложка. Кроме соли и сахара, больше съестного не наблюдалось. Еще на печи возвышался древний чайник с причудливо изогнутым носиком. В углу он обнаружил ржавое ведро, большой топор, пилу, точильный камень.

В заключение Сережа нашел лампу-«трехлинейку» с закопченным стеклом, жестянку с керосином и несколько толстых самодельных свечей.

Лежанка представляла собой грубо сколоченный деревянный топчан, на котором валялось убогое тряпье: грязное ватное одеяло и заскорузлый ватник.

Сережа присел на топчан. Интересно, кто и когда здесь жил? Но так или иначе, если в этом месте бывали люди, значит, и есть дорога… ну, пускай не дорога, тропа, которая ведет к людям. Тут юноша вспомнил о собаке.

Эй, Валет! – крикнул он. В ответ послышался заливистый лай. – Иди сюда, – позвал он собаку.

Валет крутился возле лестницы, но в дом идти почему-то не решался.

Что такое? Ты чего, собака? – недоуменно спросил Сережа. Наконец животное с видимой неохотой поднялось в избушку. Собака обнюхала углы, подошла к лежанке, потыкалась носом в тряпье, тихонько заскулила. Ей здесь явно не понравилось.

В чем дело?

Собака неуверенно вильнула хвостом, словно давала понять: я присутствую здесь только потому, что рядом хозяин.

Ну, ладно, ладно… – произнес Сережа, погладив Валета по пятнистой шкуре. – Пойдем обследуем окрестности.

Озеро оказалось небольшим и так же заросло камышом и осокой, как и остальные встреченные им водоемы. Скорее оно представляло собой водоем, еще не окончательно превратившийся в болото, но близкий к этому. Только возле места, на котором стоял домик (кстати, именно тут впадал в озеро ручей), можно было подойти к воде. На берегу лежал полусгнивший челн, сквозь дно которого проросли высокие, неизвестные Сереже розовые цветы. Собака и здесь вела себя довольно странно. Она носилась по берегу, принюхивалась к земле, словно пытаясь распознать чьи-то следы, потом поднимала нос по ветру, растерянно вертела головой и снова утыкалась в землю.

Кто тут был, Валет? Кого ты учуял?

Пес, естественно, не мог доложить о своих соображениях, если они у него и были. А Сережа плохо разбирался в собачьих повадках. Одно он понимал: Валету здесь почему-то не нравилось. Реакция собаки не особенно встревожила Сережу. Скорее всего, Валет узнал запах какого-нибудь крупного животного, может быть, даже волка. Ну и пускай. У него есть ружье, и ни волк, ни медведь не устоят перед винтовочной пулей.