Аэронавт - Петр Заспа

– Чего? – небрежно спросил он Смородина, покосившись на сжимавшего в руках пневморужьё боцмана.

– Чубука! – так же коротко огрызнулся Миша, не опускаясь до объяснений перед прислуживающим холопом.

– Пошли прочь! За милостыней – это в церковь.

Гайдук уже собрался захлопнуть перед их носом дверь, но Смородин дёрнул ручку на себя.

– Уйди с дороги! – Он уверенно шагнул через порог. – Я на недоумков время не трачу. Зови старосту!

– А плетей?! – опешил от подобной наглости гайдук. – Да я же тебя запорю! – потянулся он к хлысту вокруг пояса.

– Кто там, Ивон? – услышал Миша знакомый голос Чубука.

Гайдук нехотя посторонился и, сверкнув глазами, указал на Смородина.

– Бродяги, ваша вельможность! Гнать таких взашей, да ещё плетей вдогонку!

– А-а… мастеровые? – удивился показавшийся на вымощенной красным кирпичом дорожке Чубук. – Что же вы тогда так быстро сбежали? Тодор жаловался, что вы даже не заплатили? Нехорошо так поступать. Не по-людски. Как же ещё у вас хватило наглости после этого мне на глаза показываться?

– Ну ты мне ещё расскажи, что такое хорошо и плохо, – ухмыльнулся Миша. – Деньги поищи в карманах у своего Тодора, а сейчас убери эту небритую обезьяну, и поговорим о тебе, а не обо мне.

– Да ты, наглец, никак захотел плетей?! – поперхнулся Чубук. – А ну, Ивон, кликни хлопцев.

– Позвольте, я ему сам всыплю! – встрепенулся Ивон.

– Ты, Чубук, дурак, – беззлобно заметил Смородин. – Ты настолько туп, что позарился на то, что тебе не по зубам. Жадность тебя погубит. Но даже у тебя ещё есть время пораскинуть мозгами, понять, во что ты вляпался, и закончить всё миром. Отдай мне мальчишку, и я тебя прощу.

– Ах, вон оно в чём дело? – засмеялся староста. – Награду захотел? Поздно спохватился – самозванец мой. А вы проваливайте, пока я не кликнул гайдуков, да не спустил с вас живьём шкуру!

– Много их у тебя, гайдуков твоих?

– На вас хватит! – довольно заметил Чубук, словно речь шла об его богатстве. – По десятку на каждого. Так что бегите, пока я не разозлился. Если бы и за вас хоть что-то дали, то сидеть бы и вам в моём подвале. А так, идите своей дорогой, пока я добрый!

– По десять на каждого? – поджав губы, кивнул Смородин. – Много. Это плохо. А вот что Сашок сидит в подвале – это хорошо. Когда я у тебя здесь устрою представление – не пострадает. Крепкий, Чубук, у тебя подвал?

– Что? – брезгливо скривился староста. – Что ты собрался у меня устраивать, оборванец? В подвал ко мне захотел?

Но обрисовать нерадостную перспективу ссоры с обнаглевшим мастеровым Смородину не дал внезапно появившийся Ларион. Он, будто тень, возник за спиной Чубука и молча прислушивался к Мишиным словам.

– Уж не пугаешь ли ты меня, наглец? – бушевал староста. – Ивон, зови хлопцев, да вздёрните их обоих на воротах!

– Ларион, как же так? – не обращая внимания на угрозы Чубука, спросил Смородин бывшего аэронавта. – Мы же с тобой хлеб делили, небо делили! Страх, и тот пополам!

– Ты его знаешь? – удивился староста.

– Да. Это флагман Михай, – равнодушно пожал плечами Ларион. – Когда-то он, как и я, служил командэру Юлиусу. Затем он его предал. Убей его, Чубук, иначе он убьёт тебя, как сделал это с генералом.

– Ты – флагман? – лицо старосты перекосила гримаса недоверия. Отступив на шаг, он окинул Смородина внимательным взглядом. – Ничего не пойму! Флагман – мастеровой?

– Ларион, о чём ты говоришь? – выкрикнул Миша, проигнорировав удивлённого старосту. – Это командэр отправил нас на верную гибель! Мы с самого начала были обречены! Это он нас всех предал! И ты готов предать нашего товарища за горсть серебра! История знает такие предательства, и чем они заканчивались? Подумай над этим!

– Из награды за самозванца мне не достанется ни единого талера. Ты опять ничего не понял, флагман Михай. Серебро не имеет для меня никакого значения. Такова моя месть за командэра Юлиуса. Он тебя сделал флагманом, а ты этого даже не оценил. Тебе незнакомо, что такое благодарная верность. А я всегда был верен моему генералу. Когда это стало возможным, я сообщал ему о каждом нашем шаге, и он обещал щедро меня отблагодарить. Сначала я стал бы рулевым, потом боцманом, затем, может, даже флагманом! Но ты его убил. Так пусть теперь убьют и вас с самозванцем, из-за которого он погиб. Староста, быстрее расправьтесь с ними – они гораздо опасней, чем вам кажется!

– Не в этот раз! – попятился Смородин и кивнул на направившего в грудь Чубуку пневморужьё Стефана. – Даже думать забудь – он не промахнётся! Мы сейчас уйдём, но сначала скажи мне, – Миша указал за спину старосты на красную крышу. – У тебя, Чубук, красивый дом, наверное, дорогой?

– Самый дорогой на весь запад княжества! – надменно ответил староста. – Мне завидовал даже градоначальник Пливины! А что, зависть берёт?

– Я рад, что ты им так гордишься. Ещё один вопрос, и мы с моим другом уходим. Тех талеров, что ты получишь за мальчишку, тебе хватит построить новый дом?

– О чём ты?

– Я развалю его до фундамента, а затем мы с тобой поговорим снова. Но тогда, я тебе обещаю, от твоей спеси не останется и следа. Идём, Стефан, теперь слово за нами, и оно будет крепким.

Не дав растерянному старосте прийти в себя, Смородин гордо двинулся по улице, не оборачиваясь, но прислушиваясь и ожидая криков погони. Однако позади стояла тишина. Лишь пролаяла за забором встревоженная собака, да шарахнулись в стороны купающиеся в пыли куры. Уверенная, шокирующая наглость обезоруживает лучше любого оружия. И сейчас Миша убедился в этом ещё раз. Только уже оказавшись в лесу, он шумно и облегчённо выдохнул.

– Первую серию мы выиграли, теперь черёд за второй. Придётся нам, Стефан, сегодня побегать вверх-вниз! Ты уж потерпи.

– Что ты удумал, Михай? Со старостой ты говорил так, будто у тебя за спиной стоял строй гвардейцев! А я, сказать по совести, изрядно струхнул.

– Зачем нам гвардейцы, Стефан, если у нас есть самолёт?

– Это та хлипкая телега с крыльями? Как же ты собрался им вытащить князя из подвала старосты, если у него там двери дубовые да замки кованые?

– Не переживай! Он его нам сам выведет, да ещё и пылинки будет стряхивать. Много бомб, я так думаю, не понадобится. Страху напустить хватит и десятка.

– А-а! – вдруг сообразил боцман. – Ты сбросишь ему на крышу бомбы? Как с дирижабля?

– Не я, а мы с тобой.

Боцман застыл на месте.

– Я в твою телегу не полезу! Вот хоть режь меня – будь у неё даже крылья Святого Серафима, а всё равно не полезу!