Колючая звезда - Лиз Филдинг

Двадцать семь лет, и ни разу не влюбиться! Она снова вздохнула. Отношения она умела регулировать. Умела абсолютно не зависеть от них. Главное, не дать партнеру слишком долго задерживаться в ее спальне. Единственную трудность доставляли мужчины, которых такой ход дела не совсем устраивал. Обязательно наступал момент, когда они заявляли, что хотят бросить якорь и обзавестись счастливым семейством.

Нет, роль любящей женушки и заботливой мамочки ей не подходит. У нее другая роль – мисс Бьюмонт, актрисы и дочери актеров, и этого достаточно, чтобы играть ее всю жизнь. Перед мысленным взором Клаудии прошла целая вереница молодых актеров, годами стучавшихся в дверь ее гримерной. Но они не хотели ее, они хотели только того, что она могла им дать. Вероятно, и с Тони было то же самое, а она-то надеялась, что не станет для него просто возможностью увидеть свою фотографию в газетах. Хорошо еще, что вся эта история с Тони закончилась, так и не начавшись. Впредь она должна быть осторожнее.

Ужасная беззаботность, ведь когда Габриел Макинтайр поцеловал ее, она действительно не почувствовала опасности. И только теперь поняла, почему до сих пор ей так легко было отказываться от соблазнов любви и брака. Она никогда раньше не встречала парня что надо. Трудность заключалась в том, что Мистер-Что-Надо считает ее безнадежно плохой. Черт!

– Мы приехали, мисс.

Интересно, сколько они уже стоят возле ее дома? Она смахнула набежавшие слезы, чисто профессионально изобразила очаровательную улыбку, и таксист, перегнувшись назад, открыл для нее дверцу. Клаудии страшно не хотелось покидать безопасный салон машины, ступив в неизвестность, и она с тревогой, явно начиная нервничать, уставилась на фасад своего дома.

Случись что, некого звать на помощь. Одна. Предоставлена самой себе. Ну вот и получай, что хотела! Разве это не ее собственное желание гордо идти своим путем, ни от кого не завися? Ведь, по сути, она должна наслаждаться таким положением дел. Но нет, наслаждаться этим, по крайней мере сейчас, ей не удавалось. Напротив, она чувствовала себя глубоко несчастной и напуганной. Неужели все, что она может чувствовать, это страх? Она крепче сцепила челюсти, надеясь, что это придаст ей решимости.

– Джентльмен заплатил, мисс, – сказал шофер, пытаясь подтолкнуть ее к действию. – Более чем достаточно.

– Ох, да. Хорошо. Благодарю вас. Пробормотав эти ничего не значащие слова, она выбралась наконец на тротуар и проводила взглядом большой черный автомобиль, тотчас отъехавший. Она стояла и смотрела ему вслед, пока он не исчез за поворотом улицы, а с ним исчезло и то последнее, что связывало ее с Габриелем Макинтайром.

Нет. Дело здесь не в одном только страхе. Не стоит обманывать себя.

– Клаудия? – Кей Эберкромби стояла на ступеньках возле парадного. – С вами все в порядке, дорогая? По-моему, вы здесь очень долго стоите.

– Правда?

Она понимала, что надо улыбнуться, но ничего не могла поделать со своим ртом, уголки губ никак не хотели приподниматься. И все же выдавила улыбку.

– Боюсь, что я просто как всегда замечталась. Ужасная привычка.

– Вы так думаете? Ох, дорогая, со мной это случается сплошь и рядом. Да, чуть не забыла! Я ведь потому и посматривала в окно, поджидая вас, что у меня тут для вас пакет.

У Клаудии сжалось сердце. Пакет. Письмо. Неважно, что именно. Неужели опять ему удалось проникнуть в дом?

– Приходил курьер, – сказала Кей Эберкромби, отступая на шаг, чтобы пропустить Клаудию внутрь. – Сказал, что это срочно.

Клаудия посмотрела на конверт и по надписи поняла, что это рукопись с телевидения, которую обещал прислать агент. Она облегченно вздохнула, но Кей Эберкромби задала вопрос, от которого у Клаудии вновь стиснуло сердце.

– А что, мистер Макинтайр сегодня не придет? – Она, очевидно, не видела того отчаяния, которое отразилось на лице молодой соседки. – Он такой джентльмен. Знаете, он помог мне с сумками.

Клаудия пожалела, что Кей Эберкромби не было дома, когда появилась первая анонимка. Иначе все уже выяснилось бы, поскольку мимо глаз этой леди муха не пролетит незамеченной.

– Он был весьма огорчен, что вы позволили ему войти в дом, совершенно его не зная, – сказала Клаудия.

– Да, мистер Макинтайр потом предостерег меня, чтобы впредь я вела себя осторожнее, но он так очарователен, что ему нельзя отказать.

– О, правда?

Кей Эберкромби легонько вздохнула.

– Знаете, я полагаю, что даже грабители добры к своим матерям. А я ведь ему в матери гожусь.

Клаудию, чьи нервы были на пределе, настолько ошеломило это наивно-бесстрашное предположение, что она даже хихикнула, но, правда, тотчас постаралась скрыть непочтительный звук под притворным кашлем.

– Господи, Клаудия, да вы, я гляжу, застудились. Такой ужасный кашель. Вам бы надо получше присматривать за собой. У меня есть очень хорошая микстура от кашля. А еще лучше лимон и мед. Мне прислали немного восхитительного меда из Уэльса, он собран только на прошлой неделе, давайте-ка я принесу вам баночку.

– Нет, нет. Спасибо вам, Кей, за вашу заботу, но у меня есть все, что нужно. Правда.

Не совсем, конечно, все. Но все иметь и невозможно. Сама жизнь не позволит. Жизнь удерживает равновесие с помощью маленьких компромиссов. Получая что-нибудь одно, обязательно теряешь другое. Кажется, это Габриел говорил. Она не поверила ему тогда, а вот сейчас видит, что он был прав. Независимость требует жертв. Любовь тоже требует жертв. Если вам повезет, жизнь предоставит вам выбор. Но выбор должен быть сделан обязательно.

Она взяла конверт.

– Благодарю вас, Кей, вы очень любезны. А теперь, если не возражаете, я пойду.

– Конечно, дорогая. Не смею вас задерживать. Но обещайте, что, если вам захочется меду, вы сразу мне скажете.

– Обещаю.

Клаудия поднялась по лестнице к своей квартире и, стараясь не думать, что может ждать ее там, отперла дверь и вошла внутрь. Все было спокойно. Абсолютно спокойно. Она набрала новый код на сигнальном устройстве и с безоглядной решимостью захлопнула внешнюю дверь. Одна. И это именно то, к чему она всегда стремилась.

Вот только досада – здесь повсюду она находила множество следов присутствия Габриела. Тарелка с холодными тостами на кухне. Его бритва на столике в ванной. Правда, гостевая спальня была им так убрана, что следов его присутствия не носила. Постель аккуратно застелена, да и одежды не видно. Она открыла шкаф, прикоснулась к аккуратно сложенным рубашкам, мельком задав себе вопрос, кто же их ему так тщательно разглаживает.

Клаудия подумала, как мало она знает о Габриеле Макинтайре. И большего ей уже не узнать. Эта мысль чуть было не заставила ее заплакать, и она заплакала бы, если бы тотчас не покинула эту комнату. Она прошла в свою спальню, бросилась на постель и зарылась лицом в подушку, испытывая вину и горечь сожаления.