Последние сто дней рейха - Джон Толанд

Он назвал две-три кандидатуры, но Рузвельт никак не отреагировал. Он стоял и смотрел из окна на реку Потомак.

- Нам нужно' решить этот вопрос, - настаивал Барух. - Каким образом составить договор? Каким должен быть достигнутый мир? Кто сменит вас на посту?

Рузвельт продолжал молчать. У него было очень много проблем, о которых ничего не знал даже такой доверенный человек, как Барух. Стимсон{26} недавно поведал, что атомная бомба уже скоро будет готова к испытаниям, и пока считалось, что она может сработать, никто не мог ясно представить, как она может быть использована и каким будет ее возможное влияние на послевоенный мир.

В эти мучительные для Рузвельта дни он становился все более раздражительным. Впервые за все время супружеской жизни его жена вдруг поняла, что "он не может выносить споров". Если она не соглашалась, то он расстраивался. "Франклин уже не был спокойным и невозмутимым человеком, который в прошлом побуждал меня принять участие в жарких спорах, когда возникали политические вопросы. Это было еще одним свидетельством того, что в нем произошли изменения, в которые нам так не хотелось верить".

Это подтверждалось и его ответом от 16 марта на вторую просьбу Черчилля занять более жесткую позицию по отношению к Сталину в вопросе о Польше. Он сказал, что не согласен с тем, что ялтинские соглашения провалены, и хотел, чтобы Гарриман и Кларк Керр продолжали переговоры с Молотовым в Москве. Черчилль предположил, что это и другие сообщения от Рузвельта посылались "не от него лично", и послал Рузвельту личное и ностальгическое послание, которое, как он надеялся, поможет "облегчить ускоренное решение официальных дел": ... Наша дружба - это твердая скала на которой я строю будущее мира, пока являюсь одним из строителей. Я всегда думаю о тех незабываемых днях, когда к вам пришла идея ленд-лиза... Я вспоминаю о роли наших личных взаимоотношений влияющих на решение вопроса мирового значения, теперь подходящего к своему военному разрешению...

Как я уже заметил, когда закончится воина гигантов, начнется война пигмеев. Изможденному, голодному миру потребуется помощь, чтобы подняться на ноги. А что скажет Дядя Джо или его преемник на то, каким образом нам хотелось бы это сделать?..

С наилучшими пожеланиями,

Уинстон

Плацдарм в Ремагене расширился на пятнадцать километров на восток, и боевой дозор 9-й дивизии уже приближался к своей цели - автомагистрали Франкфурт - Кельн. Несмотря на воздушные налеты и артобстрелы, мост "Людендорф" все еще стоял, и немцы, отчаявшись, доставили огромную самоходную 540-миллиметровую пушку. Этот монстр, весивший 132 тонны, стрелял 2200-килограммовыми снарядами. После нескольких неудачных выстрелов пушку отправили на ремонт. Из Голландии были запущены 12 самолетов-снарядов V - 2. Они приземлились в рассеянном порядке. Только один из них нанес определенный ущерб, попав в дом в 300 метрах к востоку от моста и убив трех американцев.

Мост сотрясало как от находящихся поблизости зенитных батарей и восьмидюймовых гаубиц, так и от немецких снарядов. В три часа дня 17 марта саперы уже подготовились приварить огромную плиту на самый поврежденный пролет. После ее установки мост можно было считать надежным. Подполковник Клейтон Раст, командир 276-го саперного батальона, находился в центре моста, следя за ходом работы, когда услышал резкий щелчок, похожий на винтовочный выстрел. Он поднял голову, и в этот момент услышал еще один щелчок, и тут от моста отвалилась одна часть. Подполковник не успел даже предупредить о надвигающейся опасности, как мост задрожал и от деревянных конструкций поднялась пыль. Солдаты побросали инструменты и побежали в разные стороны. Раст изо всех сил бросился в сторону Ремагена, и в этот момент весь центральный пролет задрожал и стал с лязгом медленно падать в реку, потянув за собой остальные части конструкции. Весь мост упал в воду. Раста и других солдат, оказавшихся в воде, стало относить вниз по течению к пешеходному мосту, неподалеку от которого им удалось выбраться на берег. Тем не менее погибло и утонуло двадцать восемь человек.

В Спа генерал Ходжес позвонил Милликину, чтобы сообщить ему о том, что того освободили от командования 3-м корпусом. "У меня для тебя плохие новости", - начал он.

- Сэр, - прервал его Милликин, - у меня для вас также плохие новости. Только что развалился железнодорожный мост.

Мост "Людендорф" был разрушен, и водолазы Скорцени решили подорвать понтонный мост, находившийся вверх по течению. Около семи часов они опустились в холодные воды Рейна. Каждый из водолазов прижал к себе двадцатилитровую канистру, к которой были привязаны четыре пакета "пластида" - пластиковой взрывчатки. Однако американцы при помощи сверхсекретного мощного луча света, источник которого нельзя было определить, обнаружили водолазов и открыли по ним огонь. Двое из них погибли, а остальных взяли в плен.

Вся группа армий "В" Моделя была разбита, а ее остатки отброшены за Рейн войсками Монтгомери и Ходжеса, которые взяли в плен 150 000 человек. На южном участке группа армий "Г" генерала СС Пауля Хауссера была прижата к Рейну на западном берегу и уже находилась на грани окружения 3-й армией Паттона на севере и 7-й армией генерал-лейтенанта Александра Пэтча на юге. Хауссер, остроумный и язвительный человек, понял, что его армии грозит разгром, и попросил Кессельринга в срочном порядке разрешить ему перейти Рейн, пока еще не поздно, поскольку "тактика тотальной обороны на западном берегу реки может привести к огромным потерям и возможному уничтожению".

Кессельринг колебался.

- Решение об отходе за Рейн необходимо принимать быстро, - настаивал Хауссер.

- Исключено, - резко ответил Кессельринг. - Продолжайте удерживать рубеж.

Хауссер начал снова приводить доводы в пользу отступления, но Кессельринг отрицательно помахал головой и сказал, не сердито, но извиняющимся тоном: "Это мой приказ. Вы должны держать оборону!".

Едва Кессельринг вышел из комнаты, как Хауссер приказал своим командующим подготовиться к отходу в обстановке полной секретности.

Два дня спустя, 15 марта, Паттон прорвался через северный участок, обороняемый армией Хауссера, и стал быстро продвигаться к Рейну. Хауссер отдал приказ отходить и затем позвонил Кессельрингу для получения на это разрешения.

- Удерживайте позиции, - сказал Кессельринг, - но избегайте попадать в окружение. Именно это и требовалось Хауссеру.

- Благодарю вас, - отрывисто поблагодарил он и быстро повесил трубку. Однако было уже слишком поздно - группа армий "Г" уже была обречена.

В тот день, когда упал мост "Людендорф", Эйзенхауэр со всей серьезностью сказал Паттону: