За Синей рекой - Елена Хаецкая

Один только Вольфрам Кандела вызывал у феи чувство неловкости, и она избегала даже смотреть в его сторону. Бывший судебный исполнитель сидел под деревом и с искренним интересом давил на себе каких-то жучков, мурашек и мошек. Он был совершенно поглощен этим занятием и лишь изредка бросал на своих спутников короткие, злобные взгляды.

Уже перевалило за полдень, когда небольшой отряд тронулся в путь. А фея Изола, оставшись одна на поляне, долго еще танцевала под еле слышную музыку, звучащую в листьях и траве.

Глава десятая

В черном плаще с горностаевой опушкой Огнедум Всесведущий стремительно шел по залам королевского замка, вздымая тучи пыли и разгоняя пугливые тени. Придворные Ольгерда, унылые, бесплотные, без цели слонялись по залам. Кружева почернели от пыли, волосы выцвели, шелковые одежды посеклись. Некогда смешливые пылкие дамы жалобно хныкали по углам, а томимые тоскою кавалеры несли бесполезную вахту в переходах и на стенах башен.

За двести лет резиденция владыки Королевства Пяти Рек изменилась до неузнаваемости. От легкомысленного убранства изящных комнат не осталось и следа. Гобелены с галантными стенами выцвели и сгнили, своды покрылись паутиной, цветы повсеместно захирели, а лебеди во рву вокруг замка сперва заскучали, затем одичали, попытались выклевать глаз министру внешних сношений и наконец навсегда улетели в другие края.

Огнедум миновал библиотеку, где пыли накопилось больше, чем книг, буфетную, полную плесени, кордегардию, где дремали тени лейб-гвардейцев, в спешке прошел сквозь дежурного офицера и очутился в бывшей пиршественной зале, которую переоборудовал под лабораторию. Именно здесь энвольтатор проводил большую часть времени, занимаясь научными изысканиями и литературными трудами.

Сразу у входа в зал находился маленький столик, накрытый старой, кое-как заштопанной скатертью. На ней оставались крошки, корки и плохо обглоданные кости. Огнедум сдернул скатерть со стола, стряхнул объедки на пол и снова накрыл ею столик.

Скатерть слегка шевельнулась, на ней образовалось несколько бугорков, которые медленно, как бы нехотя, вспухли, увеличились, затем проросли сквозь ветхую ткань и оказались буханкой черствого хлеба, кусочком засохшего сыра и кружкой основательно подкисшего молока.

Огнедум рассеянно отломил кусок хлеба, взял кружку и направился к длинному лабораторному столу. Этот стол, прожженный в нескольких местах и заляпанный неприятными желтыми пятнами, был завален бумагами. Огнедум вел записи весьма нерегулярно и так небрежно, что сам потом с трудом разбирал собственные записи. Кроме того, вот уже сто пятьдесят лет энвольтатор составлял глобальный научный трактат «Теория и практика синтетической жизни» и параллельно с этим сочинял поэму в прозе «Из колбы».

Вдоль стен лаборатории, на стеллажах, выстроились банки с жидкими реактивами, коробки с порошками и крупные прозрачные сосуды с субъектами синтезированной жизни на разных стадиях развития.

Примерно в то самое время, когда Людвиг-сенешаль вернулся к своему прежнему облику, Огнедум Всесведущий, жуя на ходу, инспектировал колбы, занимавшие нижний ряд стеллажей. Там находились существа высотою в локоть с непропорционально большими головами и поджатыми к животу тоненькими ножками. Им оставалось провести в колбе еще два дня, после чего их переведут в отдельную комнату, где будут кормить особым субстратом, необходимым для достижения нормального роста.

– Хорошо, хорошо… – бормотал Огнедум. Он допил скисшее молоко, бросил кружку под стол и, покончив таким образом с обедом, приступил к лабораторному анализу.

Специальной ложкой он взял пробу жидкости из каждой колбы и капнул в заранее подготовленные чашки. В шести случаях из семи результат оказался удовлетворительным – жидкость осталась прозрачной. И лишь в одном она помутнела и странно забулькала. Огнедум провел еще два дополнительных анализа, нахмурился, снял колбу с полки и унес.

Некоторое время после ухода Огнедума стояла тишина. Затем один из сидевших в колбе негромко произнес:

– Он нарушил присягу.

Второй отозвался:

– Предательство нужно давить в зародыше. А сопли и гуманизм – это для штафирок.

Первый шевельнул еще слабой ручкой и заключил:

– Наше сегодня – это служба, наше завтра – это слава!

– Говорят, что «Пламенных» будут вооружать комбинированными гизармами, – заговорил после паузы второй.

– Откуда ты знаешь? – живо заинтересовался первый. – «Искрам Огнедума», насколько мне известно, устав воспрещает покидать пределы колбы!

– Пока вы спали, заходил «факел» из старослужащих, – пояснил второй. – Он их видел собственными глазами. Загляденье! В верхней части – изогнутый острый крюк для вскрытия брюшной полости противника. Лезвий два, а балансировка просто сказочная.

– Клянусь Огнем Дум Его! – воскликнул первый.

Третий строго заметил:

– За такие разговорчики вас быстро спишут в субстрат.

Первый презрительно присвистнул:

– Есть только одно преступление – трусость!

Неожиданно заговорил шестой:

– Эх, тоскуют руки по рукояти меча!.. Лично я любому оружию предпочитаю старый добрый меч-бастард в полторы руки. Не такая неповоротливая махина, как двуручник, но и не шпажонка. Шпажонка – это для штафирок.

Пятый возразил:

– Шпага и к ней в набор дага для левой руки – идеально для Зубодробительной Защиты Шлеминзона. Кроме того, можно вмонтировать миниатюрный арбалет в рукоять даги. В самый ответственный момент нажимаешь пальцем на спусковой крючок – и…

– И все сильно удивлены! – со смехом заключен пятый.

– Защита Шлеминзона? – заговорил третий. – Да это просто манная каша! Ты пробовал когда-нибудь проводить финт с поворотом и туше в пируэте «Взлетающей Цапли»? Только шпага тут не подходит. Нужен двуручник.

– «Взлетающая Цапля» – это для женщин, – фыркнул первый. – Слишком много уверток и финтов. «Пряморазящий Медведь» – роскошный стиль! Лаконичный. Точный. Выразительный. Короткий прямой выпад – и груда мяса!

– «Медведь» имеет свои недостатки, – возразил четвертый. – Если противник не сражен наповал, остается опасность, что сила инерции увлечет тебя вперед и оставит незащищенными левый бок и спину.

– Не «Пламенным» бояться смерти! – сказал первый презрительно.

Третий задумчиво произнес:

– Говорят, горцы предпочитают нападать из засады. Кстати, не знаете – скоро нас отправят в Захудалое графство?

– Это стратегическая информация, – отрезал первый. – Хватит с нас и того, что нам знать положено. Я, например, знаю, что с вами за Огнедума пойду в огонь и в воду. Мне этого достаточно. – Он слегка повернулся в жидкости, несколько раз шлепнул тонкими ручками и замер. Его не вполне сформировавшееся сморщенное личико приняло горделивое выражение.