Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом - Джордж Мартин

— Очень забавно, — бросила Дени, — однако…

— Терпение, дорогая, — сказал Гиздар. — Скоро львов выпустят.

— Львов?

— Да, сразу трех. Карлики такого не ожидают.

— Мечи и доспехи у них деревянные, — нахмурилась Дени. — Как они, по твоему, будут сражаться со львами?

— Да никак… Разве что вздумают удивить нас. Скорее всего они поднимут крик и будут пытаться вылезти, цепляясь за стены — на то и комедия.

— Я запрещаю, — отрезала Дени.

— Нельзя же разочаровывать публику, возлюбленная моя королева.

— Ты клялся, что все бойцы будут взрослыми людьми, по доброй воле желающими сразиться ради славы и золота. Эти карлики не давали согласия биться со львами деревянным оружием. Немедленно прекрати это.

Король сжал губы, и Дени почудился проблеск гнева в его глазах.

— Как пожелает моя королева. — По знаку Гиздара к ним подбежал распорядитель с кнутом в руке. — Львов не выпускать, — распорядился король.

— Ни одного, ваше великолепие? Как же так?

— Таков приказ королевы. Карлики не должны пострадать.

— Публика будет недовольна…

— Выпускай Барсену, это умаслит их.

— Вашему великолепию лучше знать. — Распорядитель щелкнул кнутом.

Карликов погнали с арены вместе с животными, а публика вопила, швыряя в них гнилые фрукты и камни.

Вслед за этим снова поднялся рев: на песок вышла Барсена в одних сандалиях и повязке на бедрах. Высокая, смуглая, лет тридцати, она двигалась с хищной грацией, как пантера.

— Барсену в городе очень любят, — сказал Гиздар. — Я не встречал женщины храбрей, чем она.

— С девками драться — невелика храбрость, — сказал Силач. — С Бельвасом — дело другое.

— Сегодня она будет драться с вепрем.

«Потому что противницы, несмотря на все посулы, ты ей не нашел», — подумала Дени.

— По крайней мере не деревянным мечом.

Вепрь был огромен: клыки с мужское предплечье, маленькие глазки налиты яростью — Роберта Баратеона, наверное, убил такой же свирепый зверь. Страшная смерть… На миг Дени стало жаль узурпатора.

— Барсена очень проворна, — сказал Резнак. — Она будет плясать со зверем и резать его на ломти. Он весь покраснеет от крови, прежде чем пасть, вот увидите.

Бой начался, как он и предсказывал. Зверь напал, женщина отскочила, ее клинок сверкнул серебром на солнце.

— Ей бы копье, — сказал сир Барристан после второй атаки. — Кинжал — плохое оружие против вепря.

«Заботливый дедушка», — не зря Даарио его так прозвал.

Нож Барсены стал красен, но тут вепрь призадумался. «Он умнее быка и больше в лоб нападать не станет», — поняла Дени. Барсена сделала тот же вывод и подошла ближе, крича и перекидывая кинжал с руки на руку. Когда зверь попятился, она выругалась и полоснула его по рылу. Ей удалось его разозлить, но отскочить назад она опоздала, и клык вспорол ей левую ногу от бедра до колена.

Тридцать тысяч человек дружно издали стон. Барсена, выронив нож, прыгала на одной ноге, но далеко уйти не смогла: вепрь насел на нее. Дени отвернулась и спросила Силача Бельваса:

— Ну что, храбрый она боец? — Над песком повис женский вопль.

— Дралась храбро, а визжать не годится. У Бельваса уши болят. И живот. — Евнух потер свое круглое пузо, испещренное белыми шрамами.

Вепрь потрошил Барсену, и этого королева уже не вынесла. Жара, вонь, мухи, крики толпы… дышать нечем. Она сорвала с себя покрывало, тут же унесенное ветром, и стала разматывать токар. Жемчужины задребезжали.

— Кхалиси, что ты делаешь? — воскликнула Ирри.

— Снимаю свои кроличьи уши. — Дюжина человек с толстыми копьями, выбежав на песок, отгоняли вепря от трупа женщины. Распорядитель, щелкая кнутом, помогал им. Дени встала. — Не проводите ли меня обратно в мой садик, сир Барристан?

— Но впереди еще много всего, — растерялся Гиздар. — Потеха с шестью старухами, затем еще три поединка — и, наконец, Белакуо с Гогором!

— Белакуо победит, — сказала Ирри. — Это все знают.

— Все знают, что Белакуо умрет, — ответила Чхику.

— Умрет либо один, либо другой, — подытожила Дени. — А тот, кто выживет, умрет в какой-нибудь другой день. Я совершила ошибку.

— Силач Бельвас объелся саранчой, — сморщился евнух. — Молока ему надо.

— Миэринцы пришли сюда, чтобы отпраздновать наш союз, моя королева, — настаивал Гиздар. — Ты же слышала, как они приветствовали тебя — не отвергай их любовь.

— Они приветствовали мои кроличьи уши, а не меня. Уведи меня с этой скотобойни, муж мой. — Вепрь хрюкал, загонщики кричали, кнут щелкал.

— Нет! Останься, очень тебя прошу. Мы сократим зрелище до комедии и финального поединка. Закрой глаза, если хочешь, этого никто не заметит, все будут смотреть на бойцов. Не время сейчас…

На лицо Гиздара легла тень.

Арена с амфитеатром затихли, все глаза обратились к небу. Дени овеяло теплым ветром, шум крыльев заглушил биение ее сердца. Двое копейщиков метнулись в укрытие, распорядитель застыл на месте, вепрь вернулся к Барсене, Бельвас со стоном упал на колени.

В небе темным силуэтом кружил дракон. Чешуя черная, глаза, рожки и спинные шипы кроваво-красные. Ее дикий Дрогон, и без того самый крупный из всех троих, подрос еще больше: угольно-черные крылья вытянулись на двадцать футов в длину. Он хлопнул ими, облетая арену, и это походило на гром. Вепрь поднял голову, хрюкнул… и закрутился в вихре черного пламени. На Дени пахнуло жаром. Горящий зверь кричал, будто человек. Дрогон опустился на песок, скогтил дымящуюся плоть и стал есть, не делая различия между Барсеной и вепрем.

— О боги! — Сенешаль зажал рот, Силач Бельвас шумно извергал съеденное. К страху на бледном продолговатом лице Гиздара зо Лорака примешивалось возбуждение и даже восторг. Пали, путаясь в токарах, помчались вверх по ступеням. За ними последовали другие, но большинство остались сидеть.

Один из копейщиков, спьяну или в припадке безумия, взял на себя роль героя. Возможно, он был тайно влюблен в Барсену или слышал что-то о девочке, которую звали Хазея, — а нет, так просто мечтал прославиться и остаться жить в песнях. Взметая песок, он ринулся с копьем на дракона. Дрогон вскинул голову, капая кровью из пасти, а герой вскочил ему на спину и вогнал копье у основания длинной шеи.

Дени и Дрогон вскрикнули в один голос.

Герой налегал на копье, дракон выгибался, шипя от боли и мотая хвостом. Драконья голова на змеиной шее повернулась назад, крылья растопырились. Герой, не устояв, упал на песок, зубы дракона сомкнулись на его руке ниже локтя.

— Нет! — только и успел крикнуть несчастный. Дрогон оторвал ему руку и швырнул ее прочь, как собака — убитую крысу.