Лезвие на воде (СИ) - Оксана Самсонова

наконец-то я дохожу до самого долгожданного и страшного вопроса.

— Это лишь бумага!

— Вы не правы. Мирный договор это не просто бумага. Это клятва с обеих сторон не причинят вреда друг другу. Если вы решите, что мы можем сосуществовать в мире без барьера, при подписании мирного договора никто из сторон не сможет навредить друг другу. Нарушение условий — смерть. Нарушитель погибает сразу, как только нарушит условие. Это магический мирный договор. Как только мы его подпишем он распространится на всех людей и стихийников. Это большая ответственность. Но это единственный вариант, чтобы мы могли доверять друг другу. Стихийники не хотят войны. Поэтому выбор только за вами. Или мы отделяемся навсегда, или подписываем мирный договор и живем в мире без барьера.

В зале повисает тишина. Такой договор подписывался тысячу лет назад, но он распространялся только на двоих. Это старая история. В конце концов одна из сторон нарушила договор и соответственно понесла наказание.

— Уважаемые Властители Долин, кто за то, чтобы подписать мирный договор со стихийниками? — давящую тишину нарушает напряженный голос Данте.

Руку поднимает Данте, за ним Властитель Западной Долины. Продолжают раздумывать только Миранда и Ридер. Но последний явно не собирался голосовать «за».

— Я знаю, что подписание мирного договора принесет много пользы обеим сторонам. Но договор должен быть бессрочным. — после долгой паузы произносит Властитель Северной Долины.

— Конечно. Он составляется раз и навсегда, и будет распространятся на все поколения.

— В таком случае, я за. — Властитель Северной Долины поднимает руку.

— Ну видимо мой голос уже не решит ничего. Ладно. Посмотрим куда нас это приведет. — Властитель Юга также поднимает руку.

— Но сначала, мы оповестим всех жителей о подписании мирного договора. Наше окончательное решение будет зависеть от реакции большинства.

Часть 26. Хилария

Хилария

Первое, что я вижу, открыв глаза — это снова темнота. Мне кажется, что я так и не проснулась, но почувствовав, что меня крепко держат за руку, понимаю, что проснулась по-настоящему.

Я не в силах пошевелить даже пальцем, чтобы дать знак Оберону, не в силах повернуть головы, чтобы взглянуть на него, не в силах сказать и слова.

Но он все-таки держит меня за руку, я больше не заточена в камень, я выжила после лишения сил, по щекам текут слезы облегчения и счастья.

Часть 27. Эйрин

Эйрин

Едва мы пересекаем ворота поместья, к нам подбегает слуга и сообщает о пробуждении Хиларии. Соскочив с коня, я несусь по коридорам, пролетаю лестницу и залетаю в комнату, настежь распахивая двери.

— Эйрин! Наконец-то…

Что она дальше хочет мне сказать, я слышу плохо, потому что стискиваю ее в своих крепких объятиях.

— Как ты? — силком заставляю себя выпустить Хиларию из объятий и вижу ее уставшие, но счастливые глаза.

Серые.

— Я чувствую себя хорошо. Правда слабость ужасная. Не то что встать с кровати не в состоянии, не могу даже долго руку держать в поднятом состоянии.

— Это нормально. Поправишься.

— Кто бы подумал… — речь Хиларии прерывает раздирающий кашель, от которого она содрогается всем телом. — Что я все все-таки пройду через процедуру лишения сил и выживу.

— Тебя бы никто не отпустил бы так легко! — вставляет Оберон, нервно дернувшись на стуле.

Он явно прикимарил и наш разговор его потревожил.

— Тебе нужно нормально поспать…

— Успею!

Тяжело вздохнув, смирившись с упрямством Оберона, Хилария снова обращает свой сияющий взгляд на меня.

— Сильно выделяются, да? — Хилария смущенно касается своего лица. — Так непривычно смотреть в зеркало. Мне кажется, что мне не идет серый цвет глаз. — произносит, совсем тихо, косо посматривая на Оберона.

— Не говори глупости. В последнее время это мой самый любимы цвет глаз.

Хилария тихо смеется в ответ, но затем взгляд ее становится тревожным.

— Как прошел совет? Я так волновалась, что тебя арестуют…

— Да рядом Данте был. Кто бы ее тронул… — тихо вклиниваясь в наш разговор, бурчит Оберон, поудобнее располагаясь в кресле.

Стоит упомянуть Данте, как он появляется в комнате.

— Хилария, рад видеть, что ты идешь на поправку.

— Благодарю, Властитель.

— Дома можешь обращаться ко мне Данте.

Хилария на миг замолкает и ее уши, щеки краснеют. Не знай я ее, подумала бы, что такая реакция на слова Данте о позволении обращаться к нему по имени, но я знаю, что она так реагирует на другое. Он назвал свое поместье ее домом.

— Спасибо, Данте. — Хилария бросает смущенный взгляд на Оберона, но тот продолжает дремать. — Так что там с советом?

— Властители Долин склонны к принятию предложения о подписании мирного договора.

— Я даже больше скажу. Они его примут. Все зависит от реакции народа и только. Я уже отправил людей с подтверждающими документами объявить эту новость во всех уголках Восточной Долины. Посмотрим кто будет недоволен. — на лице Данте замирает самоуверенная ухмылка, а в глазах пляшут торжествующие огоньки.

Я не видела его таким еще ни разу.

— Что-то я сомневаюсь в Властителе Севера…

— Ну и напрасно.

— Она довольно жестко меня допрашивала.

— Зато как она вела собрание. Властитель Юга довольно неординарная личность, с ним очень сложно найти общий язык и договориться, но он боится выглядеть дураком, поэтому видя, что остальные Властители твердо уверены в своем решении, он не станет в открытую протестовать.

***

На следующий день я отправляюсь домой и передаю ответ Властителей Тюрину, отмечая, что большую роль в убеждении сыграли именно Властитель Запада и Властитель Востока. Пусть знает кому обязан.

Властителя Севера упоминаю как девушку хваткую и советую быть с ней осторожней, а о Властителе Юга лишь то, что он следует мнению большинства, но сильно с ним сближаться также не стоит.

Весь вечер провожу в компании родителей, которые гостят в резиденции Тюрина, пока не станет точно известно решение Властителей, а затем мы все вместе вернемся в наше поместье.

— Мне так жаль Эйрин, что тебе одной пришлось все это пережить. — в очередной раз мама просит меня подробно рассказать, как я жила все эти годы, надеясь видимо услышать что-то, что я ей еще не рассказывала, и в очередной раз, пуская слезу, гладит меня по голове.

— Мам, не надо плакать. Я здесь, рядом с вами. Больше нам ничего не угрожает. Мы восстановим наш дом и все будет как прежде. Я не представляю, как вы сидели в темницы все эти годы.

— Мы сидели все вместе. Успели миллион раз поссориться, выговорить друг другу всякого и столько же раз помериться. — тихо смеясь, отвечает отец.

— Голодом нас