Две стороны стекла - Александра Турлякова

молчали. Граф зажёг небольшую лучину от огня камина и от неё уже засветил пару свечей на столике, чтобы разогнать вечерний сумрак. Он не уходил, и я понял, что разговор наш ещё не окончен.

— Как ты нашёл его?

Я нахмурился, не понимая вопроса: о чём он говорит?

— Ход… Ход графа Фабиана, это в его годы выкопали его! Как ты смог найти его сам? Никто здесь и знать не знал, что он сохранился. Как ты нашёл его? Я и не думал, что когда-нибудь увижу его. Слышал только слухи от своего деда… А ты… Ты появился здесь и нашёл его. Как?

Я усмехнулся. Ага, так я и выложил тебе всё. Я сам спросил в свою очередь:

— Вы уже нашли его?

— Конечно! — Граф Бернат сделал паузу и хмыкнул. — Когда я понял, что ты ушёл из башни, я приказал обыскать каждый угол, каждую ступеньку и камень. Понадобилось полдня, если честно, но мы нашли его. А как ты один справился? Случайно наткнулся?

— Эта башня — башня первого луча…

Я не стал больше ничего говорить, он — разумный человек, мой отец, он сам всё поймёт, должен же был он читать эту «Историю Лоранда», не я один её читал, в конце концов, так внимательно.

Граф долго молчал, над моими словами, видно, думал, а потом переспросил озадаченно:

— Твоя башня — башня первого луча? Я полагал, её снесли уже давно! Как ты додумался до этого? Почему никому не рассказал?

Я хмыкнул на его вопрос. Рассказал? Ага, ещё чего! Не дождёшься!

Сам я вспомнил вдруг его слова: «Когда я понял, что ты ушёл из башни…» Вот оно что!

— Вы что, всё время следили за мной?!

Граф Бернат усмехнулся с заметным превосходством, ничего не ответил, да я и сам всё понял. Конечно, следили. Я считал, что мне дали свободу, я был предоставлен сам себе, а на самом деле, о каждом моём шаге докладывали моему титулованному папочке. Это хорошо, что свой побег я готовил по ночам и очень осторожно, иначе сбежать не удалось бы и Патрику. А так, по крайней мере, шанс у него ещё оставался.

Вот поэтому нас так быстро хватились и успели остановить меня в последний момент. Я не сумел только через борт перемахнуть, а так бы плыл сейчас с Патриком по Ронде и бед не знал. А теперь вот помираю тут, привязанный к кровати, как последний уголовник.

После долгого раздумья граф спросил меня о том, что, видно, не давало ему покоя:

— И куда ты собирался бежать? Домой? К мамочке?

Я уловил нескрываемую насмешку в его голосе, и не только её. За насмешкой он прятал интерес. Конечно, он сильно-сильно хотел знать, куда конкретно я направлялся. Ну, если про башню я ему сказал, то про Малый Ортус он от меня не дождётся. Никогда!

Я снова ему улыбнулся и увидел, как граф зло сузил глаза, понимая, что я догадался о его скрытом интересе. Да, он всегда помнил о том, что я оказался здесь, пройдя через зеркало, чужое зеркало, о котором сам он не знал. Он хотел заполучить его, ещё он хотел не дать мне уйти отсюда, вернуться домой. Я был нужен ему… Для чего-то был нужен. Как Патрик. Поэтому за мной следили, поэтому я тут, а за дверью, скорее всего, охрана, и поэтому я привязан к своей кровати, и у меня болит голова, потому что меня нужно было остановить любой ценой…

Зачем я ему? Что он задумал?

Я чувствовал, что ответ где-то рядом, совсем близко, но моя голова пока не давала мне ухватиться за него, моя бедная больная голова.

— Меня отвяжут?

— Может быть.

— Что это значит?

— Что твоя жизнь немного изменится. Никакой башни. Да и ход там закрыли, а от Ронды засыпали и заколотили, от греха подальше. — При этих словах я скрипнул зубами от досады: «Мой ход!.. Вот же блин!» — Теперь ты будешь под постоянным надзором моего человека. Он будет всё время рядом. Всё, что ты читаешь, что делаешь, с кем общаешься… Мне надоели сюрпризы с твоей стороны. Ты же знаешь это слово, оно из твоего мира… Хватит. Теперь я буду знать о тебе всё.

Я тяжело прикрыл глаза. Да-а… Ворона докаркалась, Гагарин долетался, а я отбегался… Чёрт! Чёрт и чёрт!

Дорогой папочка, чтоб тебя, честное слово. Мне вспомнился Патрик и его камердинер, неотступно следующий рядом. Со мной, что ли, будет так же? Ну я и попал…

Глава 17

Всё время за мной ухаживал свидетель — Отец Берток, он сам кормил меня и поил с ложки, давал мне какие-то отвары от головной боли, осматривал мою голову, меняя повязки, и всё справлялся о моём самочувствии. Это уже злило меня вконец, каждое утро он приходил и задавал мне один и тот же вопрос: «Как сегодня вы себя чувствуете?» О-о-о! Будто с каждым днём что-то должно было измениться. Какого мрака? Он бесил меня, честное слово.

Я никого не хотел видеть и слышать, я хотел быть один наедине со своими мыслями, да и ко мне, собственно, никто, кроме этого старого хромого свидетеля и не ходил, да ещё служанки топили камин и зажигали свечи. Ни Вираг не показывался, ни уж тем более Агнес. Думаю, это был приказ отца — никого не пускать ко мне. Одного только этого старого хрыча.

Я помнил, как он поймал меня на шахматном слоне, как втюхал мне эту свою «Историю Лоранда», как улыбался и поил меня горячим вином. Он и сейчас всё о чём-то расспрашивал меня вкрадчиво и неторопливо: болит ли голова, тошнит ли меня, что мне приснилось, как я спал, как себя чувствую, как ем, какое у меня с утра настроение, что с аппетитом… Он достал меня, ей-богу, честное слово!

Он заходил по утрам, у меня зубы сами собой стискивались. Он злил меня до безумия. Для чего мне эта лицемерная забота? Какая разница, что мне снится? Лучше