Сны куклы - Елизавета Берестова

все деньги со своего счёта в Королевском банке кленового листа, — подтвердил коррехидор, — после чего отправились на юг.

— Если на счёт банка всё более или менее ясно, то как вы узнали, что я уехал именно в Акияму? Мне было бы интересно поглядеть на ход ваших рассуждений.

— С Акиямой всё просто, — Рике ужасно хотелось самой рассказать, и Вил лишь кивнул, словно подтверждал слова чародейки, — магографическая карточка, родная сестра вашей, где вы снялись вместе с Хитару, да ещё и пожелания написали друг другу. Ваш друг любезно уточнил, где именно вы оказали ему неоценимую услугу.

— Выходит, он тоже хранил её! — воскликнул растроганный Кэш, — да, отлично помню, как мы стояли возле гостиницы ясным днём, какие бывают только ранней осенью.

— По пожеланиям, исполненным самых тёплых дружеских чувств, мы многое поняли, а Вил, вернее господин Окку, предположил, что для вас Акияма окажется тем самым спокойным уголком из далёкого прошлого, эдаким значимым местом, куда вам непременно захочется возвратиться в момент душевного смятения и жизненных тягот. К тому же этот город издревле считался морскими воротами в Делящую небо, и Акиямский порт прекрасно подходит для того, чтобы незаметно покинуть страну. Не смотрите на меня с таким удивлением, господин старший библиарий, — смутилась чародейка, — в тот момент вы были единственным нашим подозреваемым!

— Хвала богам, что с данный момент я перестал быть им! — заметил Кэш, — но, возвращаясь к главному предмету нашего разговора. Куклам чужды эмоции. Не знаю, как Хитаро вывернулся из ситуации отсутствия у них воспоминаний о детстве и юности, но вот о том, что он и словечка не проронил о событиях десятилетней давности, я уверен.

— При том, что новую приму тоже зовут Эба? — недоверчиво сощурилась Рика.

— Эба весьма похоже на сокращение от Эбигайль, — вступил в разговор четвёртый сын Дубового клана, — возможно Хитару хотел напомнить своим врагам об их прошлом, или ему просто запало в душу это женское имя. А внешне приснившаяся вам женщина не была похожа на покойную невесту вашего друга?

— Нет, совершенно не похожа. Эбигайль Айви отличалась живым и весёлым нравом, да и чёрные волосы её отливали синевой, не хуже крыла горного ворона. Моя же ночная гостья была бледна, словно отродясь не выходила на солнце, да и шевелюра её показалась мне через стеклянный барьер удивительно светлой, словно её обладательницу в единый момент покинули все краски жизни.

Коррехидор с сожалением допил терпкий, чуть сладковатый от сушёной хурмы чай и возвратил разговор в нужное русло. Ему было необходимо выяснить по какой причине куклы расправились со своим создателем, а за одно и с его врагами десятилетней давности.

— Куклам совершенно чужды человеческие чувства и эмоции, — задумчиво повторил Кэш, — и эмпатия — не исключение. Может быть в этом и сокрыта причина жестокости, с которой они убивали своих жертв?

— Жестокость и извращённое разнообразие, — дополнила чародейка, — в газетах, естественно, подробностей не писали, но первая жертва была запытана до смерти калёным железом, далее следовала смерть от падения с высоты, замерзание в собственной постели и изрезанные в лоскуты внутренние органы.

— Что ж, — покачал головой старший библиарий, — как я понял, исследуя крохи информации, сохранившейся по данному вопросу, действия кукол подчинены одному только рацио: либо по типу инстинктивного поведения животных, либо для достижения цели. Просто так пытать кого-либо для них невозможно, ибо они не получают садистской радости от лицезрения мучений жертвы, а бессмысленные усилия чужды им по природе. Вы говорили, что первая жертва носила следы пыток?

— Да, — сказала чародейка, — но, если посмотреть с этой точки зрения, то случившееся с остальными жертвами вполне подходит под подобное определение, если, конечно, закрыть глаза на то, что всё случилось во сне. Человека ставят на край обрыва и требуют выдать некую важную информацию, которую он либо не знает вовсе, либо категорически не желает говорить. За отказ следует наказание: жертва сбрасывается вниз. Или чародей применяет заклятие холода, буквально морозит заживо, но ему либо не удаётся рассчитать собственные силы, либо снова мы сталкиваемся с невозможностью получения столь желанной информации. То же самое случается с господином Хитару. Его внутренние органы планомерно резали ножом или скальпелем. Но, если мы имеем дело с особыми способностями исполненных грации марионеток, то и обыкновенный тест на магию оказывается бесполезен.

— Что вам удалось увидеть на тесте Пикелоу? — подался вперёд старший библиарий, при этом глаза светились неподдельным интересом.

— Ничего, абсолютное и бесповоротное ничего. Стихии оставались в полнейшем спокойствии, не считая остаточных следов бытовых заклятий по отпугиванию грызунов.

— Чрезвычайно интересно! В моих руках был путь использования магии совершенно неизвестной природы, а я, самонадеянный дурак, просто так взял и отдал его чародею сугубо средней руки, даже не потрудившись снять копию с документа, — сокрушался Кэш, — как я мог проявить такую глупую недальновидность! Скажите, Эрика, вы тщательно осматривали вещи Хитару?

— Да, — кивнула чародейка, — и не только его вещи, мы проверили вещи труппы и документы в театре.

— Вам не попадался листок рисовой бумаги в половину стандартного с рукописным текстом на староартанском? Где-то столбцов двадцать пять — тридцать?

— Нет, — ответила Рика, а Вил с интересом поглядел на бывшего подозреваемого.

— Вы ведь сейчас говорили о злополучном документе, при помощи которого ваш друг и создал кукол?

— Всё так, — подтвердил Кэш, — имея на руках заклятие, можно хотя бы представить, с чем нам довелось пересечься и каким образом можно этим адским созданиям противостоять. Ведь триста лет назад их всех уничтожили. Значит, способ есть.

— Увы, господин Кэш, — ответил коррехидор, — ничего подобного в наши руки не попадалось. Да ведь и не факт, что ваш друг не припрятал заклинание в надёжном месте, либо просто заучил наизусть и сжёг первоисточник.

— Э, нет, господин Окку, вы просто недостаточно хорошо знаете магов, ни один чародей просто так не понадеется на свою память, да и сам документ может иметь немалую ценность, особенно в свете того, что мы с вами знаем, что за заклятие в нём сокрыто. Вы вот сейчас не можете не думать, насколько я бессовестный человек, если похитил из архива редчайший памятник истории магии и легкомысленно отдал его другу?

— Если бы я сказал, что подобные мысли ни разу не посещали мою голову, я бы слукавил, — ответил Вил.

— Готов поклясться под заклятием Истинности, что не крал документа из городского архива Акиямы, — серьёзно проговорил старший библиарий, — я никогда в жизни не запятнал своей совести грехом воровства. Ко мне обратилась молодая супружеская пара, получившая в наследство дом в горах. Когда они готовили дом для