Волк в собачьей стае - Вадим Леднев

Все посмотрели на воткнутый в землю меч.

Секунды ожидания показались вечностью. Когда старлей вывалился из дверей с девушкой на одном плече и мальчишкой на другом, дружинники уже не чаявшие увидеть его живым, удивленно загомонили и уже тогда кинулись помогать.

— Везуч макурт, — пробормотал капитан и сплюнул под ноги.

В доме что-то рухнуло, из дверей вылетел сноп искр, заставив людей попятиться.

*****

У Маат пульс был, хоть и слабый. У Техи — нет. Слава метался между ними, пытался делать искусственное дыхание и массаж сердца. Дружинники угрюмо наблюдали за ним. Потерь в отряде не было, не считая сломанных ребер Верцингеторинга, ушибов и царапин у остальных. Только эти двое. Наконец, Маат застонала и открыла глаза. Слава в это время возился с мальчиком.

— Как ты?

Девушка не отвечая, перевернулась на живот, попыталась приподняться на руках и ее вырвало.

— Значит, жить будет, — пробормотал старлей, возвращаясь к мальчишке. Тот никак не хотел оживать. Не было дыхания и не билось сердце.

— Да будет тебе, Валад! — угрюмо буркнул Торво. — Не видишь что ли, помер малой.

Одиннадцатая глава

Через час Маат оклемалась, хоть и выглядела подавленной. Она ни с кем не разговаривала, сидела рядом с телом мальчика и смотрела в пустоту. А вот Славе, напротив, стало совсем худо. Его лихорадило, поднялась температура, тело покрылось испариной. Когда он, наконец, понял, что оживить Теху не удастся, у него не оставалось сил, даже чтоб почувствовать утрату. Ощущая лишь тупое безразличие ко всему на свете, старлей встал и, пошатываясь, побрел к реке, чтобы, наконец, помыться — кожный зуд стал непереносим. Однако не получилось пройти и сотни шагов, закружилась голова, и он рухнул прямо посреди дороги. Попытался подняться, но не смог. Мир вокруг кружился, словно гигантская карусель. Глаза застилала кровавая пелена, в висках стучала пара настырных дятлов. Дрожь перешла в судорогу. Руки и ноги отказываясь повиноваться, дергались самостоятельно. Все реже и реже. Повозившись в пыли еще пару минут, он почувствовал, что мышцы все больше цепенеют, теряя способность двигаться. Затем померк свет.

*****

На душе у Маат было чрезвычайно пакостно. Так пакостно, что хотелось выть, грызть зубами землю, расцарапать в кровь лицо. Она только что убила Теху. Гримаса судьбы — убила того, кого больше всех хотела спасти. Забрав у мальчишки жизненную энергию, оставила без сил, лишив способности сопротивляться ядовитому угару. Понятно, что не со зла сотворила зло, обвинять ее, все равно, что утопающего, оттолкнувшего чужую руку от спасительной доски. Как и тот утопающий, была она в бессознательном почти состоянии, но вины своей отменить теперь не могла. Зачем Слава ее спас? Лучше бы она сгорела вместе с домом, вместе с Техой, чем длить бессмысленную жизнь с чувством вины.

Когда ведьма, наконец, вышла из самобичующего состояния, она первым делом поняла, что вокруг никого нет. Ощущение беды подбросило ее словно распрямившуюся пружину. Дружинники обнаружились неподалеку, стояли вокруг лежащего ничком Славы и о чем-то горячо спорили. Там же был и капитан. Молчал и угрюмо ковырял землю носком сапога. Бросившись к ним, Маат услышала, как они обсуждают, помер господин рыцарь или еще нет. При этом ни одна сволочь не попыталась не то что помочь, но даже приблизиться к Славе, чтобы удостовериться в своих предположениях. Протиснувшись между Лёпой и Оржаком, девушка опустилась на землю рядом со старлеем. Он выглядел плохо, совсем неживым. Не шевелился, не дрожали веки, не чувствовалось дыхание. "Умер?" — пронеслась в голове паническая мысль. Как за последнюю соломинку Маат схватилась за Славино запястье. Несколько тревожных секунд и бесконечное облегчение — есть пульс. Она даже не успела заметить, когда этот странный человек стал ей небезразличен.

— Это кровь ракшасов его отравила, — выразил всеобщее мнение Торво, — всем известно, что кровь демонов — яд похуже вытяжки мандрического корня. А он вон как изгваздался. В раны кровь попала…

— Так помогите! — вскинулась Маат. — Отнесите его к воде… Ну же! — она схватила за руку ближайшего дружинника коим оказался Щепа.

— Еще чего! — тот попятился, вырывая рукав. — Мож он заразный!

— Точно! — согласился с ним Лёпа. — Мне вон, одна капля проклятой крови на руку попала, и то я уже исчесался весь.

— Он же ваш товарищ! — попыталась воззвать к их совести колдунья, — сражался вместе с вами. Если бы не он, твари разорвали бы вас как тех старателей.

— То-то я и думаю — не человек он! — встрял Оржак, — человек бы не смог так с демонами биться! А нелюди мне не товарищи! Кроме акети, конечно, — добавил он, глянув в сторону хмурого Верцингеторинга.

— Точно, братья! — Щепа важно качал бородой. — Я его дольше вас знаю и вот что скажу: появился неизвестно откуда и даже соврать толком не мог, кто он и зачем пожаловал. И речи вел странные, и простых вещей которые даже ребенок знает, не знал, а слова часто говорил нечеловеческие. Думал, Щепа не заметит! А Щепу не проведешь! Не человек он и не рыцарь! Он демон! Такой же, как и те, только без шерсти.

— Ты борода, соображай, что говоришь-то! — одернул его Торво. — Был бы он демон, разве отравила бы его кровь ракшасов?

— Ну, может и не демон, — продолжал гнуть свое Щепа, — но и не человек!

— Макурт он, — подал голос, доселе молчавший капитан.

Дружинники загалдели, сперва удивленно, а потом согласно.

— Точно! — значительно поднимал свой заскорузлый палец Щепа, — я так и знал! Только сомневался, думал — макурты это выдумки! А оно вишь как получилось.

— А дозвольте спросить господин капитан, а макурты, они люди или как? — интересовался Лёпа.

— Да какая тебе дураку разница, люди иль не люди? — хихикнул Оржак. — Это пусть маги разбираются, режут их и по внутренностям смотрят.

— Я вот что думаю! — лицо Щепы приняло глубокомысленное выражение, — не забрать ли нам меч у господина ненастоящего рыцаря? Ему он все равно уже не понадобится. А господин капитан? Чую, маги за него пятикратно по весу тиллита отвалят!

Идея эта дружинникам понравилась, даже Торво, который относился к Славе с симпатией, не стал возражать. Стали делать предположения, что пятикратно, пожалуй, и маловато. Вон как макурт им тварей молотил! Пожалуй, что и десятикратно можно выручить за такую сабельку.

Капитан молчал, не подавая виду, что уже давно пришел к такому решению, просто не спешил самостоятельно поднимать щекотливую тему. Это было, ну как-то подловато, что ли — все-таки сражались бок о бок, преодолевали трудности… только теперь от бывшего товарища пользы никакой, одни проблемы. А меч-то если разобраться… меч-то непростой! Ох, не простой! На десять мерок тиллита капитану было плевать. Но вот если передать чудесное оружие в свой Орден… за такой артефакт, пожалуй, могут и простить и обратно принять и дар магический вернуть. Такие возможности открываются, что грех упустить. А Валад… все одно ведь не жилец и помочь ему никак нельзя. Так что прав выходит Щепа при всей своей мужицкой подлости.