История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

Яйцо имело вкус жесткой соленой оберточном бумаги, но молодая леди мужественно жевала его, желудок бунтовал от унижения, а от слез в горле стоял ком. В любой момент Элизабет ожидала от своего сотрапезника язвительных комментариев, и чем вежливее он себя вел, продолжая есть, тем больше ей хотелось, чтобы Ян вернулся к своим обычным неприятным манерам, тогда по крайней мере она могла, рассердившись, защищаться. Все, что за последнее время произошло с ней, было унизительно, и от ее гордости и уверенности не осталось и камня на камне. Не доев яйцо, положила вилку и попробовала печенье. После нескольких попыток отломить пальцами кусочек Элизабет взяла нож и начала резать. Наконец потемневший кусок отломился; она поднесла его ко рту и вонзила в него зубы. Но печенье было настолько твердым, что зубы только оставили вмятинки на его поверхности. Элизабет чувствовала на себе взгляд Яна, сидящего напротив, и желание разрыдаться удвоилось.

– Хотите кофе? – тихим голосом с трудом спросила она.

– Да, спасибо.

Обрадованная возможностью собраться с силами, Элизабет поднялась и подошла к плите, но слезы застилали глаза, когда, ничего не видя, наполнила кружку свежесваренным кофе. Она отнесла ему кофе, затем снова села.

Когда Ян взглянул на расстроенную девушку, сидящую с опущенной головой и сложенными на коленях руками, ему захотелось либо рассмеяться, либо успокоить ее, но поскольку пережевывание требовало таких усилий, он не мог сделать ни того, ни другого. Проглотив последний кусок яйца, наконец, сумел произнести:

– Это было… э… очень сытно.

Думая, что, может быть, ему не показалось это так плохо, как ей, Элизабет нерешительно подняла глаза.

– У меня мало опыта в приготовлении пищи, – призналась она слабым голосом.

Девушка увидела, как Ян отхлебнул кофе, и его глаза расширились от изумления – он начал жевать кофе.

Элизабет, пошатываясь, встала, расправила плечи и хрипло сказала:

– Я всегда хожу прогуляться после завтрака. Извините.

Не переставая жевать, Ян смотрел, как она выбежала из дома, затем с облегчением избавился от забившей ему рот кофейной гущи.

Глава 14

Завтрак, приготовленный Элизабет, избавил Яна от чувства голода; даже сама мысль о еде заставляла бунтовать его желудок, когда он направлялся к амбару проверить ногу Мейхема.

Торнтон прошел часть пути, когда увидал ее слева, на склоне холма среди колокольчиков, сидящей, обхватив руками колени и прижавшись к ним лбом. Несмотря на волосы, сияющие на солнце, как только что отлитое золото, она представляла собой картину разрывающего сердце уныния. Ян собирался отвернуться и оставить ее в печальном одиночестве, затем со вздохом раздражения передумал и начал спускаться к ней вниз по холму.

Не доходя нескольких ярдов, он понял, что ее плечи тряслись от рыданий, и удивленно нахмурился. Совершенно очевидно не было смысла притворяться, что завтрак был удачен, поэтому, добавив к голосу нотку шутливости, сказал:

– Я восхищаюсь вашей изобретательностью – если б вы застрелили меня вчера, это была бы слишком быстрая смерть.

От звука его голоса Элизабет сильно вздрогнула. Подняв голову, она смотрела в сторону, влево, отвернувшись, чтобы он не видел ее заплаканного лица.

– Вам что-нибудь нужно?

– Десерт? – предположил Ян шутливо, слегка наклоняясь, чтобы рассмотреть ее лицо. Ему показалось, что он увидел, как грустная улыбка скользнула по ее губам, и продолжил: – Я подумал, что мы могли бы взбить сливки и положить их на печенье. Потом мы можем взять, что останется, смешать с остатками яиц и использовать при починке крыши.

Она засмеялась сквозь слезы, прерывисто вздохнула, все еще отказываясь посмотреть на него, и сказала:

– Меня удивляет, что вы совсем не сердитесь за это.

– Нет смысла плакать из-за подгоревшего бекона.

– Я плакала не из-за этого, – ответила она, чувствуя себя глупой и сбитой с толку.

Перед ее глазами появился белоснежный носовой платок, Элизабет взяла его и приложила к мокрым щекам.

– Тогда почему вы плакали?

Зажав в руке носовой платок, она смотрела прямо перед собой, ее взгляд сосредоточился на окружающих холмах, усыпанных колокольчиками и боярышником.

– Я плакала о моем собственном несоответствии и неумении управлять своей жизнью, – призналась Элизабет.

Слово «несоответствие» удивило Торнтона, и Ян подумал, что для пустой маленькой кокетки, какой он ее считал, у нее был исключительно богатый словарный запас. Элизабет посмотрела на него, и перед глазами Яна оказалась пара зеленых глаз изумительного цвета мокрых листьев. Слезы еще блестели на ее длинных темных ресницах, длинные волосы завязаны сзади, как у девочки, бантом, а лиф платья обрисовывал пышную грудь, она представляла собой картину очаровательной невинности и опьяняющей чувственности. Ян оторвал взгляд от ее груди и резко сказал:

– Я пойду нарубить дров, чтобы вечером у нас был огонь. А потом собираюсь наловить рыбы на ужин. Полагаю, вы найдете себе развлечения на это время.

Удивленная его неожиданной резкостью, Элизабет кивнула и поднялась, подсознательно заметив, что он не предложил руку, чтобы помочь ей. Ян уже уходил, но повернулся и добавил:

– Не пытайтесь убирать в доме. Джейк вернется еще до вечера с женщинами, которые и уберут.

После того, как он ушел, Элизабет вошла в дом в поисках какого-нибудь занятия, которое отвлекло бы ее от раздумий о своем положении и помогло бы израсходовать накопившуюся энергию. Решив, что наименьшее, что она может сделать, так это убрать беспорядок, оставшийся после приготовления завтрака, девушка занялась уборкой. Отскребая яйца от почерневшей сковороды, она услышала ритмичные удары топора, раскалывающего дрова. Подняв руку, чтобы убрать со лба прядку волос, выглянула в окно и покраснела. Без всякого намека на стыдливость Ян Торнтон был обнажен до пояса, бронзовая спина переходила в узкие бедра. Когда он красивым движением взмахивал топором, описывая дугу, на его руках и плечах перекатывались мощные выпуклые мышцы. Элизабет никогда не видела обнаженных мужских рук, не говоря уже о полностью голом мужском торсе, поэтому была потрясена, увлечена и испугана тем, на что она смотрит. Отведя взгляд от окна, Элизабет запретила себе поддаваться грешному искушению тайком посмотреть на него еще разок. Вместо этого она раздумывала, где он научился так умело и ловко колоть дрова. Ян так был на месте на вечере у Харисы; так свободно чувствовал себя в красиво сшитом вечернем наряде, что она считала, будто он всю свою жизнь провел на задворках светского общества, добывая себе средства на жизнь игрой. И вот Ян чувствует себя дома здесь, в дебрях Шотландии. И здесь больше, чем там, решила она. Кроме его мощного тела, в нем были жесткая жизненная сила, неуязвимость, которые так гармонировали с непокоренной землей.