Тибетский лабиринт - Крыжановский Жемер

Преследуемый брат метнулся за статую Кродо. Герман уловил в тумане движение и выстрелил, но умная пуля на этот раз ошиблась в выборе цели, а, может, того пуще - прониклась справедливостью деяний Карла Великого, ибо голову Кродо разнесло на мелкие куски, зато монах уцелел и резво побежал к крыльцу с крокодилами. У Германа оставался последний патрон, и он не стал им рисковать, паля по бегущей мишени, а хладнокровно застрелил Зеленого брата уже внутри дома, когда тот замешкался, поднимаясь по лестнице, ведущей на второй этаж.

Несчастный тибетец, словно извиняясь за свою трусость, снова крикнул «ваджра» и упал прямо под ноги человеку, вышедшему на шум. Эсесовская форма, чужестранный загар и пиратская борода - не кто иной, как оберштурмфюрер СС Эрнст Шеффер в немом изумлении разглядывал сейчас Германа Крыжановского, на коего совсем недавно лично сочинил некролог.

В отличие от Унгефуха, Шеффер не стал задаваться вселенским вопросом о разнице между жизнью и смертью, а просто спросил:

- Вернулся?

- Ну да, сам понимаешь - неоконченное дело, - пояснил Крыжановский. - Оно касается твоего учителя.

Шеффер понятливо кивнул головой.

- Эрнст, дружище, я испытываю некоторую неловкость оттого, что явился без приглашения. Будь любезен, проводи меня к доктору Гильшеру и замолви словечко? - Герман ободряюще качнул дулом пистолета с навинченным на него глушителем.

Шеффер легко согласился. Однако в кабинете самого хозяина не оказалось, более того, он вообще отсутствовал в доме. Найти удалось только старину Вилигута, который, дрожа то ли от страха, то ли от холода, прятался на кухне за печкой.

С бессильной яростью Крыжановский запустил в кухонную стену здоровенный чугунный горшок и опустился на лавку. С бегством Гильшера миссию можно было считать проваленной, тот наверняка и Черепаху с собой захватил! Или, все же, не успел? Может, она так и лежит в сейфе за портретом Гитлера?!

Крошечная эта надежда заставила кровь буквально забурлить в жилах, Герман вскочил на ноги и погнал Шеффера перед собой на второй этаж. Вилигут с ними идти отказался.

- Чего уж теперь метаться, побуду здесь, а то от проклятого тумана ломит все кости, - старик поежился и подбросил в жерло печи полено.

В кабинете Гильшера Герман приказал Шефферу отойти к окну, чтобы не путался под ногами, а сам, без всякого почтения, сбросил со стены портрет вождя нации. Сейф находился там, где и обещал Вилигут. Пока Герман осматривал дверцу и проверял, не открыта ли она, Шеффер взялся разглагольствовать:

- Послушай, дружище, нам надо объясниться.

Не дождавшись ответа, он продолжил:

- Когда англичане прижали нас тогда у пирамиды, я посчитал, что это ты их навел. Для подобного умозаключения имелись веские основания, посуди сам: Унгефух всецело предан Учителю, что доказывал неоднократно, Ева дралась с той адской фурией не на жизнь, а на смерть, чем сняла с себя подозрения, выходило, что агентом можешь быть только ты, - знакомым жестом Шеффер потеребил бороду и продолжил, - потом уже выяснилось, что настоящий агент - Каранихи. Он из Лхасы сумел связаться с британцами по радио, после чего сбежал. До сих пор, хоть убей, не пойму, как негодяй проведал об истинном месторасположении пирамиды?! Ну, теперь хоть понимаешь, почему я не распорядился искать тебя под снегом? А Ева - молодец, сумела-таки спасти любимого мужчину! Дружище, поздравляю, тебе досталась лучшая женщина Германии! Получается, единственный, кого можно винить во всем - мерзавец Унгефух, который…

- Знаешь, дружище, покойный Унгефух хоть и был мерзавцем, но он честнее тебя, - с презрением перебил Крыжановский. - Я ведь успел услышать твое «знаю», прежде чем меня накрыло лавиной, поэтому никаких иллюзий не испытываю, а позволил тебе говорить, лишь в надежде услышать раскаяние или хотя бы сожаление…

- Сожаление?! - вскричал Шеффер с ненавистью. - Я сожалею лишь о том, что подчинился правилам, которые установил у себя в доме Учитель, и пришел сюда без оружия, иначе одним выстрелом исправил бы ошибку Унгефуха.

- Не нужно патетики, Эрнст, с некоторых пор я сделался жутким приверженцем всевозможных правил, а потому тоже пришел сюда безоружным. А это…, - Герман перехватил «парабеллум» за ствол и, взвесив в руке, решил раскрыть секрет, -…это всего лишь пугач, ибо в нем кончились патроны. Что касается ошибок, то я - такая ошибка, которая тебе не по зубам.

С этими словами Крыжановский размахнулся и со всей силы огрел Шеффера рукояткой пистолета промеж глаз. От удара эсесовец сделал шаг назад и вывалился в окно. Посмотрев вниз, Герман обнаружил, что оберштурмфюрер рухнул прямиком на левую статую крокодила, да так на ней сверху и замер в позе влюбленного, что заключил в объятия сердечного кумира.

Герман вернулся к сейфу, со злостью стукнул его кулаком, а затем поспешил в соседнее помещение - нечто вроде оружейной комнаты, где при обходе дома он видел множество всевозможных клинков. Среди них, возможно, находилось что-нибудь, подходящее для взлома. Увы, все экспонаты коллекции Гильшера годились исключительно для расправы с людьми, но не с сейфами. Тем не менее, Крыжановский уже начал примеряться к устрашающего вида топору, когда услышал вкрадчивый голос:

- Простите, если помешал, но, может, я смогу помочь сделать правильный выбор?

О, этот голос великолепно запомнился профессору с того дня, когда Германия праздновала юбилей Адольфа Гитлера. Тогда голос показался отталкивающим, сейчас же он звучал чарующей музыкой.

Герман медленно повернулся - Фридрих Гильшер стоял у противоположной стены, картинно облокотившись на каминную полку.

- Искренне рад встрече, коллега, - радостно воскликнул Герман, - Я весьма расстроился, не застав вас дома. Где же вы были все это время?

- В наследство от прежнего хозяина мне досталось замечательное убежище, - дружелюбно улыбнулся Гильшер, - маленькая тайная комната с двумя детскими скелетами внутри. Я ее случайно обнаружил здесь, за камином.

- И зачем же вы ее покинули? - удивился Герман.

- На то есть целых две причины, - сказал Гильшер. - Во-первых, я случайно слышал ваш разговор с Эрнстом, из которого узнал, что мне больше не следует опасаться изуверского оружия моих врагов, которое, как я понимаю, убило моих друзей. Это значит, мы с вами теперь на равных. Ну, а во-вторых, я больше не мог сидеть взаперти, ибо в моем доме начался пожар. Принюхайтесь?

Действительно, запах гари в комнате ощущался настолько явственно, что, еще немного - и дышать станет нечем. Тотчас стала понятна и причина запаха.

- Фридрих, хитрая лиса! - где-то на первом этаже истерично завизжал Вилигут. - Ты не мог уйти и прячешься здесь, в доме! Мне ли не знать твои повадки? Но от меня не спрячешься, я выкурю тебя огнем! Выходи, или пусть первозданное Вселенское пламя растопит ледяную глыбу твоего подлого сердца!

- Похоже, старенький учитель весьма вами недоволен, коллега, - сокрушенно молвил Герман. - А что так - урок не выучили или в домашнем задании допустили ошибку?

- Вы совершенно правы, коллега, - согласился нерадивый ученик Вилигута. - В мои расчеты действительно закралась весьма неприятная ошибка. Но я надеюсь в скором времени от нее избавиться.

Глаза Гильшера блеснули холодом. Он пошарил за камином и извлек на свет металлический диск Вселенской Черепахи.

- Предлагаю закончить обмен любезностями и перейти к делу. Возьмем в руки оружие, и пусть Вселенная достанется победителю.

- Прекрасная идея, - согласился Крыжановский. - Что предпочитаете - легкую рапиру и или сугубо мужское оружие - саблю?

- Мне всегда нравились компромиссы, - отозвался его противник, - поэтому выбираю средний вариант - шпагу.

Герман поклонился, соглашаясь, и оба бойца принялись подбирать себе оружие. Сложностей при этом не возникло - всевозможных шпаг в коллекции имелось предостаточно.

Наконец, оружие выбрано, длина обоих клинков выверена и вот уже противники выходят на открытую террасу, что огибает сторону дома, обращенную к лесу. Террасу украшает несколько гротескных статуй - в разверстую пасть одной из них Фридрих Гильшер небрежным жестом сует Вселенскую Черепаху и отходит в сторону, давая понять, что в следующий раз предмета силы коснется только рука победителя.

- По старой рыцарской традиции я обязан сделать вызов на бой, - кричит он Герману, - вот вам мое слово:

«Тот презреннейший трус

Из восточных земель,

Кто от битвы теперь уклонится.

Не избегнуть сраженья,

Что любо тебе.

Испытаем который из нас

Похвалиться добычею сможет,

Снимет латы и поле покинет,

Оружьем двоих нагружен».

В ответ Герман атакует. Шпаги начинают свой разговор вполне непринужденно:

- Дзинь, дзинь, дзинь, жих-х-х!

Но быстро достичь взаимопонимания не удается, и клинки переходят на повышенный тон:

- Бом, бом, бом, вух-х-х!

Поодаль от дома стоит Карл-Мария Вилигут и наблюдает. У старика прекрасный обзор - ему видны две сражающиеся на террасе фигуры, но он поглядывает на них лишь мельком, в основном же - любуется делом рук своих - весь первый этаж виллы охвачен языками пламени, а кое-где огненная стихия добралась и до второго этажа.