Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ - Евгения Альбац
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Второй раз за этот год начинаю писать дневник. Первый — семь месяцев назад, когда чекисты вместе с военными убивали людей в Вильнюсе. Но то было далеко, теперь — рядом, под окнами. Только что мимо редакции промчалась колонна танков на бешеной скорости: люди выскакивали на проезжую часть, что-то кричали солдатам, грозили кулаками. Один танк специально вильнул вправо, на мужика, — тот еле успел отскочить, иначе — быть ему под гусеницами.
В редакции полно людей. Своих, чужих, авторов. Егора[74] нет — он в «Белом доме». Уже ясно — газета не выйдет: в типографии автоматчики. CNN показывает: по Кутузовскому проспекту, по Садовой — везде идут колонны танков. Напротив нас, через площадь, возле «Известий», — тоже танки (или бронетранспортеры — я в них не разбираюсь). Это части элитной Таманской мотострелковой дивизии. Солдаты говорят, что их подняли по тревоге в 5 утра, сказали: направляют в Москву усмирять студентов, кои отказываются идти служить в армию[75].
Вести из «Белого дома»[76]: Ельцин издал указ, объявляющий ГКЧП антиконституционным изобретеним и призывающий ему не подчиняться. Ельцин дозвонился в Форос — в резиденцию Горбачева. Ему ответили: Горбачев отдыхает, подойти не может. Звонил Янаеву: тот тоже к телефону не подошел: «отдыхает после тяжелой ночи, просил не беспокоить». У Ельцина отключены все правительственные телефоны. Арестован депутат Уражцев — лидер «Щита», Тельман Гдлян[77], еще кто-то. Уражцева чекисты арестовали прямо на улице возле «Белого дома» и на глазах у обалдевших людей затолкали в машину. Загадка: как случилось, что ГКЧП не арестовал Ельцина? Не сумели? Сомневаюсь. Боятся? Руцкой[78] появился в «Белом доме» в 9 утра, тут же приказал раздать милиционерам автоматы, взять под охрану Дом российского правительства. Руцкой — летчик, прошел Афганистан, там получил Героя Советского Союза.
14.00. Приехал Главный. Сказал: Ельцин настроен решительно. Положение очень серьезное. Газета? Выходить мы не сможем — будем на ксероксах выпускать листовки. Сказал: каждый из нас должен решить, оставаться в редакции или нет: не исключено, что автоматчики придут и сюда. И вообще… Все поулыбались, но, по-моему, никто не ушел. Впрочем, кое-кого в редакции нет.
16.30. Ну, слава Богу, гекачеписты наконец-то разродились: пришла «тассовка» — независимые демократические газеты закрыты. «МН» в том числе. Правые — «Правда», «Советская Россия», «Красная звезда» — будут выходить. Остальным предстоит «перерегистрация» в созданном ГКЧП органе контроля за средствами информации. Ребята из «Коммерсанта» быстро выяснили, что ни им, ни нам регистрации не видать, как своих ушей.
Егору кто-то позвонил по вертушке (не назвался): «Ты меня, сука, душил, теперь слушай радио»… По радио в сотый раз — указы ГКЧП. Егор спокоен: экстрем — его стихия.
…Только что пришли ребята из «Известий» (их, к стыду большинства журналистов, не закрыли): в типографии потасовка. Наборщики отказались набирать газету без заявления Ельцина. Главный редактор «Известий» Ефимов срочно вернулся из отпуска, прибежал в цех, сорвался на крик. Чем все кончится — пока неизвестно. Вставила эту информацию в листовку. Листовка начинается нашими извинениями перед читателями за то, что они не получат очередной номер, поскольку в стране — переворот.
…Звоню в Центр общественных связей КГБ СССР: надо же выяснить, что они там себе думают? От перестроечной вежливости не осталось и следа: разговаривают нагло, по-хамски. Интервью? Напишите вопросы, опустите в ящик приемной КГБ, мы их рассмотрим. В тоне — ухмылка.
Стало известно: московская ГБ закрыла независимую радиостанцию «Эхо Москвы», прекращен выход в эфир «Радио России», на ЦТ возле каждого лифта и каждой студии — чекисты, вокруг здания — танки, журналистов перед входом обыскивают. Ребята из «Вестей»[79] из окна по веревкам спускают аппаратуру и тем же макаром вылезают сами. Но кто может объяснить мне, почему у нас продолжают работать телефоны, действует междугородняя связь — нам звонят со всей страны, передают информацию? Шерри Джонс[80] дозвонилась к нам даже из Вашингтона. Правда, не напрямую, через Хельсинки, но дозвонилась! Они там тоже сидят и смотрят CNN и, по — моему, переживают за нас больше, чем мы сами…
19.00. Пришел М.Г. Ему позвонил знакомый из КГБ, сообщил: в Москве будет арестовано 7000 человек, из них 11 — журналисты «МН». Мы с Наташкой[81] в списке. Это — как орден на грудь! Спасибо, ребята, не забыли наших трудов!
Ночь. Поехала ночевать к приятельнице. Домой мне не добраться — Кутузовский проспект, Минское шоссе — все забито танками и бронетранспортерами. У моих все спокойно.
20 августа. С утра снова пишем листовки. У дверей «МН» выстроилась очередь, как в магазин за дефицитом. Наши курьеры — ребятишки-школьники — не успевают выносить листовки, их рвут из рук. Информации в городе никакой. ЦТ показывает балет «Лебединое озеро», CNN рядовым советским гражданам недоступно. Листовки расхватывают в минуту, сердятся, что мало, требуют: больше чем по одной в руки не давать! Наши ксероксы уже дымятся. Хотя из фонда Сороса[82] привезли еще два. Но теперь кончается бумага.
Позвонили: почти весь личный состав Московского КГБ отправлен на улицы — отслеживать ситуацию, предотвращать митинги. Их очень много в толпе возле «Белого дома», которая собралась защищать российское правительство. Могут быть любые провокации.
У Главного собрались редакторы 11 закрытых газет — будем выпускать общую подпольную газету. Уже договорились с типографией в Таллинне. Факсами отправляем информацию в Париж, Нью-Йорк, Берлин, Рим. Там под шапками «МН» она выходит в «Либерасьон», в «Нью-Йорк Таймс», в «Репубблика»… Но почему работают факсы? Почему аэропорты принимают самолеты из-за рубежа, а вокзалы исправно отправляют поезда во все концы страны и за границу? Почему позволяют нам выпускать листовки, которые наши мальчишки наклеивают даже на танки. («Танки — лучшее место для рекламы «МН» — редакционный фольклор.) Переворот это или —?
Ельцин издал указ, согласно которому он объявляется Верховным Главнокомандующим армии. Сам Ельцин долго не соглашался этот указ подписать — боялся, и справедливо, расколоть армию.
15.00. Проехалась по городу. Пробки, но терпимо. Возле Главпочтамта — 2 бронетранспортера, у входа в ЦТ — десантники, по Садовой мимо меня прошлепало 8 танков и 2 БТРа. Больше всего техники на Кутузовском, неподалеку от «Белого дома».
16.00. Площадь возле «Белого дома» забита людьми. Объявляют в мегафон: «Седьмая цепочка построиться, пятая цепочка — собраться у 8 подъезда…» — готовятся к штурму, которого ждут в ближайший час. Оцепление пытается нас не пустить: «Женщинам сюда нельзя». Идущий за нами Андрей Макаров[83]: «Это не женщины, это журналистки». Обижаться нет времени и сил. Наши листовки здесь разбирают вмиг. Впрочем, не только наши.
21.00. Программа «Время», сменив танцующих лебедей, объявила о введении комендантского часа в Москве с 22.00. Главный распорядился всем из редакции уходить. Саша Шалганов[84] с машинистками и выпускающими уехал набирать подпольный выпуск «МН», который обещали отпечатать в Ленинграде. В «Коммерсанте» верстают общую газету закрытых изданий. Володя Орлов[85] сидит в «Белом доме». Мы — Наташка, Татьяна[86], я и Володя Губарев[87] — решили оставаться на ночь в газете: надо гнать информацию по факсам и в подпольный номер.
00.30. 21 августа. Связались с «Белым домом». Вокруг них примерно 40 000 человек. Идет дождь. Людям раздали японские зонтики. Стреляют где-то рядом, понять — холостыми или нет — трудно. Что-то жуткое происходит в тоннеле прямо перед американским посольством: там выстроили баррикады из троллейбусов и пытаются не пропустить танки. Звоню в пресс-службу посольства, отвечают: «Звоните в Госдепартамент, в Вашингтон, мы информации не даем». Я: «По нашим сведениям, прямо перед вашими окнами гибнут сейчас люди». Они: «Звоните в Вашингтон»…
1.40. Снова на телефоне «Белый дом». У них затишье, стрельба прекратилась. Военные говорят, что в подобных операциях есть своя периодичность. Следующей атаки надо ждать в районе 4 утра.
2.10. Татьяна набирает по вертушке Бурбулиса[88]. Он: «Девочки, звоните во все колокола, сообщайте куда только можно: путчисты пошли внаглую. Вокруг нас танки и БТР. В здании около 200 депутатов, не считая журналистов — журналистов много. Всем раздали автоматы. «Где Ельцин?» — «Ельцин здесь».
Состояние дикое: это конец. Открываем бутылку коньяка, пьем за все хорошее, что было. В том числе и за «МН». Дурная мысль: больше всего мне жалко наших редакционных факсов и компьютеров. Ведь придут омоновцы, все разнесут, что не разнесут — унесут. Посылаю факс друзьям в Штаты: «Если что, позаботьтесь о моей девочке». Факс не проходит. Внутренние факсы по-прежнему работают: каждые 15 минут Игорь Королев[89] передает нашу информацию в «Коммерсант». Один международный факс отключили, но второй функционирует. Абсурд!