Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ - Евгения Альбац

Крючков пугает, традиционно представляя интеллигенцию в качестве главного врага:

«…наблюдается сужение социальной базы поддержки внутриполитического курса Президента и Кабинета министров СССР. Этот кризис усугубляется демонстративным отказом части научной и гуманитарной интеллигенции (в основном элитарной) от поддержки политики Президента под влиянием последних событий в Прибалтике».

Крючков указывает:

«…учитывая глубину кризиса и вероятность резкого осложнения обстановки, нельзя исключить возможность образования в соответствующий момент временных структур в рамках осуществления чрезвычайных мер, предоставленных Президенту Верховным Советом СССР. Такой шаг потребовал бы мощной пропагандистской поддержки, прямого обращения к народу с призывом объединиться для сохранения Союза ССР, защиты общественного строя».{89}

Президент СССР Горбачев публично порывает с демократами.

Март. Начальник Аналитического управления КГБ СССР генерал-лейтенант Николай Леонов (управление, которое, напомню, готовит анализ ситуации в стране для Президента СССР) выступает на I Съезде уже всесоюзного объединения (а не группы, как раньше) «Союз». Леонов откровенен: «Подавляющее большинство моих коллег и я вместе с ними — под вашими знаменами».{90} Позже, в июне, делегация «Союза» будет с почестями принята в Багдаде. Саддам Хусейн от них в восторге — единомышленники.

Всесоюзный центр по изучению общественного мнения проводит опрос во всех 15 республиках СССР. На вопрос: «Что такое перестройка?» — 18 процентов отвечают: «Попытка правящей верхушки ценой некоторой демократизации общества сохранить власть». 17 процентов полагают, что этим словом «прикрывается борьба за власть в верхах». 14 процентов говорят, что это «устаревший, исчерпавший себя лозунг». Лишь 7 процентов продолжают считать перестройку «революционным преобразованием общества».{91}

ЦРУ и Defense Intelligence Agency в своем докладе утверждают: Председатель КГБ СССР Крючков и министр обороны СССР Язов имеют большее влияние на каждодневные политические решения в СССР, нежели Президент Горбачев. Аналитики DIA предсказывают: до конца года Горбачев вынужден будет покинуть свое кресло.{92}

На Лубянке создается Оперативный штаб КГБ СССР, о чем, кстати, Крючков информирует своего Президента.

Апрель. Приказом Председателя КГБ СССР № 0266 в Комитете организуется Управление по руководству специальными частями войск КГБ СССР.{93}

Май. Верховный Совет СССР, давно уже приобретший славу «карманного парламента», практически единогласно — одним голосом против — принимает Закон о КГБ, коим узаконивается статус КГБ в стране. В том числе — и контроль почтовых отправлений, и прослушивание телефонов… Статья 14 пункт 9 этого закона гласит, что чекисты «входят беспрепятственно в любое время суток в жилые и иные принадлежащие гражданам помещения…» в случае, если у КГБ возникают некие неясные подозрения, что там совершаются преступления, угрожающие государственной безопасности. Ни санкции суда, ни санкции прокурора для этого не требуется. В истории послесталинского СССР подобного закона, легитимизировавшего нарушения элементарных прав человека, равно как и все беззакония главного репрессивного ведомства страны, еще не было. Автором закона вместе с КГБ был Комитет по вопросам обороны и государственной безопасности СССР, призванный осуществлять депутатский контроль за КГБ. В этот Комитет, насчитывающий 38 членов, входило: 26 представителей армии и Военно-промышленного комплекса, двое чекистов, пять — секретарей обкомов КПСС. До 6 сентября секретарем Комитета был и молодой депутат Сергей Цыпляев. В сентябре он провинился: на заседании Комитета по делам молодежи, где говорилось о том, что КГБ продолжает работать теми же методами, что и раньше, и в частности, собирает компромат на народных депутатов, Цыпляев согласился с тем, что представляемый им Комитет особого доверия не вызывает и основания на то есть. Ровно через сутки Сергей Цыпляев от должности секретаря Комитета по вопросам обороны и безопасности отстраняется.{94} Это было, повторю, в сентябре. В мае Председатель КГБ похвалил депутатов, столь единодушно одобривших Закон о КГБ: «Вы прошли славный путь»…

Июнь. На Сессии Верховного Совета СССР Премьер-министр Валентин Павлов требует предоставить ему чрезвычайные полномочия. На закрытом заседании парламента выступают министр обороны СССР Дмитрий Язов, министр внутренних дел СССР Борис Пуго, Председатель КГБ СССР Владимир Крючков. Все трое пугают депутатов развалом и хаосом в стране. Крючков заявляет, что в стране успешно действуют «агенты влияния ЦРУ», осуществляющие давление на верховных лиц страны.{95} Горбачев всем четверым публично дает отповедь. Печать называет эту ситуацию «парламентским путчем». Депутаты — не члены парламента — требуют отставки «путчистов». Ходят слухи, что Председатель КГБ свое место таки потеряет. Не потерял. Стороны пришли к примирению.

Июль. В загородной резиденции Президента СССР в Ново-Огареве разрабатывается Союзный договор, который собираются подписать 9 республик плюс Президент страны. Это своего рода политический вариант программы «500 дней» — больше прав у республик, координирующие — у Москвы.

17 августа. В газетах публикуется заявление бывшего члена Политбюро и бывшего члена Президентского совета Александра Яковлева в связи с исключением его из рядов КПСС: «В руководящем ядре партии сложилась влиятельная сталинская группировка… Партийное руководство, вопреки своим же декларациям, освобождается от демократического крыла в партии, ведет подготовку к социальному реваншу, к партийному и государственному перевороту»…{96}

Подполковник КГБ Валентин Королев еще раньше предупреждал: «5 Управление КГБ (идеологическая контрразведка) работает в режиме фиксации».{97} Что это значит — хорошо известно из польского опыта декабря 1981 года, когда по заранее составленным спискам в течение двух недель после введения военного положения были арестованы (многие в первую же ночь) 746 человек, а интернированы — 5 тысяч человек.{98}

19 августа 1991 года в 4 часа утра я закончила эту главу именно теми абзацами, которые вы только что прочитали. Никакого наития и никакого «голоса свыше»: просто так сошлось, что именно в 4 часа утра 19 августа в стране было введено чрезвычайное положение и совершен государственный переворот, а накануне 18 августа в подмосковный поселок, где я живу, как всегда с опозданием на сутки, принесли ежедневные газеты с заявлением Александра Яковлева. О том, что в 4 утра произошло нечто страшное, я тогда не знала и совершенно спокойно отправилась спать. Вновь за эту книгу мне удалось сесть лишь в ноябре 1991 года.

Глава VII

Переворот

Из дневника:

«19 августа. Итак, это все-таки произошло… Муж утром разбудил меня словами: «Вставай, Кассандра, переворот…» Некий Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) объявил, что Горбачев болен и потому не может исполнять своих президентских обязанностей. Недоумки! Даже не сумели придумать чего-нибудь более свежего, нежели «Президент болен, а потому не может». Это же точное повторение осени 1964 года, когда свергали Хрущева! Функции главы государства возложены на Янаева. Кроме него в ГКЧП входят Крючков, Пуго, Язов — вся святая троица. Премьер Павлов, Тизяков — президент Ассоциации государственных предприятий, Бакланов — первый зампред Совета обороны СССР, Стародубцев — председатель Крестьянского союза. Так вот, оказывается, какую «плеяду талантливых людей» обещал нам в июне Крючков!

Ну, троица — это понятно: КГБ, МВД, армия. Янаев при них в качестве «шестерки» — для конституционности: вице-президент подменяет нежданно-негаданно занемогшего Президента. Причем — занемогшего именно за день до подписания Союзного договора![73] С Павловым — тоже проблем нет: зря он, что ли, требовал в июне чрезвычайных полномочий? Бакланов и Тизяков — «оборонка», ВПК. Стародубцев? Старая совковая ментальность — нужен представитель народа, да тем более из села, да тем более радетель сохранения колхозов… Интересно, почему с ними нет Лукьянова: верен Горбачеву? Или руководит по старой привычке из-за кулис?

Объясняют: в стране хаос, надо наводить порядок: на 6 месяцев объявлено чрезвычайное положение, приостановлена деятельность политических партий и движений, обещан контроль за печатью. «Воспользовавшись предоставленными свободами, попирая только что появившиеся ростки демократии, возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза… Ах, как же они испугались, что потеряют собственность!

Но — Бог с ними. Две вещи меня сейчас заботят более всего: во-первых, что будет с домашними, особенно с Лелькой, если… Про «если» думать не хочется. Во-вторых — куда спрятать рукопись? Это надо же: столько лет пишу о Комитете, знаю, чего от них ждать, а тайника так и не завела! Кабинет завален материалами, документами, черновиками, «тамиздатом»… Кинула папку в сумку, сумку — с собой: удастся — отдам машинисткам перепечатать и как-то потом переправлю на Запад. Не удастся… Ну, значит, не удастся.