Трагические судьбы - Николай Андреев

По мнению Пеньковского, Западу все-таки стоит идти на переговоры с Хрущевым, но при этом придерживаться жесткой линии и ни на шаг не отступать: пусть он поймет, что советской политике нагнетания военного психоза пришел конец. Полковник поражен: «Почему этому лысому бесу разрешается делать все, что ему захочется? Почему западные державы не созовут международную конференцию и не скажут Хрущеву: «Ты, негодяй, заявил, что хочешь подписать с Германией сепаратный мирный договор. Но ты забыл, что мы сражались с вами плечом к плечу против Гитлера, кормили вас, снабжали оружием, техникой и много еще чем. Если бы во время Второй мировой войны Советская Армия не имела американских «студебеккеров», вся ваша артиллерия самого разного калибра попросту увязла бы в российском бездорожье. А теперь вы хотите править всем миром?» Хрущеву нельзя давать спуску, не оставлять без внимания ни одно его выступление, ни одно его действие».

В 1961 году советское правительство был неприятно удивлено заявлением Кеннеди об увеличении военного бюджета США на 3 миллиарда долларов. А Пеньковский не может сдержать восторга: «Молодец, американский президент! Дал Хрущеву по зубам». Кеннеди выдвинул идею измотать Советский Союз в гонке вооружений. И США измотали-таки СССР до состояния невменяемости, так что через четверть века он рухнул. Но хотелось бы отметить вот что: как же Пеньковский не мог сообразить, что чем больше он выдает секретов Западу, тем хуже становится советскому народу, о благе которого он так печется? Зависимость элементарная: больше денег военно-промышленному комплексу — меньше на улучшение благосостояния простых граждан. А оборонные расходы резко возросли, когда стало известно, какие именно секреты передал на Запад Пеньковский.

Все не так просто, как считал Пеньковский. И не такой уж примитивный политик Хрущев. Он действительно хотел обезопасить страну, хотел народу добра. Блефовал он рискованно. Вел иногда тонкую игру. Болтливость Хрущева имела смысл. Его разгадает через много лет Олдрич Эймс: «Русские обожают блефовать и размахивать кулаками. Они все время это делают. Почему? Потому что боятся. Они стараются показать себя сильными именно тогда, когда чувствуют свою слабость. Вот что стоит за их хитростями и угрозами». В самую точку.

Сергей Хрущев не понимал, почему отец в беседах с иностранцами чуть ли не делился секретами в сфере новых военных разработок. В августе 1962 года Никита Сергеевич в беседе с американскими журналистами как бы случайно обронил фразу о последней идее конструкторского бюро Челомея (у него работал Сергей Хрущев). У Сергея эта утечка информации вызвала сложные чувства: «Мне подобное легкомыслие представлялось совершенно недопустимым, почти преступным. Улучив момент, я вывалил свои претензии отцу… «Пусть в Вашингтоне поломают голову, — улыбнулся отец. — Одна мысль о висящем над головой ядерном заряде охладит их пыл. Так что работаете вы не впустую». Я ничего не ответил, чувствовал себя уязвленным, обманутым».

Ненависть Пеньковского к Хрущеву исходит из военной среды, в которой он в основном вращался. Точно он определяет в дневнике: «Генералы в Генеральном штабе не любят Хрущева». И не только генералы. В то время, в конце 50-х — начале 60-х годов, в руководстве страной шли масштабные споры, какими должны быть вооруженные силы. И эти споры отражались на судьбах сотен тысяч людей. Начались перемещения в командном эшелоне вооруженных сил, большую часть их просто уволили в запас. Хрущев провозгласил лозунг: сила армии в ее качестве, а не в ее количестве. Он пытался сэкономить ресурсы, чтобы хоть что-то выкроить на мирную промышленность. Хрущев исходил из того, что обычные виды вооружений устарели, и предлагал сосредоточиться на ракетах и ядерном оружии. С этим напрочь были не согласны старые генералы, прошедшие через Вторую мировую войну. Варенцов говорил: «Конечно, мы должны уделять внимание ракетам, но нельзя забывать и об обычной артиллерии, о нашей старушке-пушке».

Хрущев демобилизовал 1,2 миллиона военнослужащих, что резко настроило против него офицеров, которые оказались на гражданке — без мирной профессии, без внятных перспектив. Как рассказывал один пенсионер: «Хрущев сокращать армию надумал, я хоть пенсию выслужил, а были такие, что месяц — два не дослужили — иди, куда хочешь. Сталин хоть сразу убивал, а этот по миру пустил…»

Пеньковский не знал, что инициатором обновления кадров был Георгий Жуков, министр обороны. Заняв этот пост, он внимательно изучил личные дела генералов и маршалов. После этого пришел к Хрущеву: «Никита Сергеевич, надо многих менять. Старые, кого ни возьмешь — за пятьдесят. В случае войны мне не нужны командующие фронтами и армиями, рассчитывающие возить за собой лазарет. Мне нужны люди, физически и морально сильные. Здоровые, чтобы и ночь не поспать, и солдатам пример показать. А эти будут больше думать о теплой перине», — и положил перед Хрущевым список генералов и маршалов, которых предлагал отправить в отставку. Список был не короткий.

Тогда генеральское звание давало существенные материальные преимущества. Хрущев срезал офицерам и генералам оклады и лишил многих привилегий, который установил в свое время Сталин. Начальник Генштаба стал получать в месяц 2000 рублей (для сравнения: пара хороших ботинок стоила 40 рублей, костюм — 110 рублей, квалифицированный рабочий зарабатывал рублей 120). Командующие армиями и войсковыми соединениями имели оклад в 1800 рублей, маршал Варенцов — 1200 рублей. Уменьшая оклады и другие выплаты военным, Хрущев заявил: «Они разжирели! Мы не можем и не должны плодить интеллигентов и капиталистов!» Генеральские и офицерские пенсии были сокращены в два раза. И хотя военные пенсионеры все равно получали раза в три — четыре больше обыкновенных — гражданских, — все равно гул недовольства пронесся над страной.

Пеньковский считал: если Главнокомандующий так относится к армии, то он, полковник, имеет полное право предать его. И с легким сердцем принимает решение работать на иностранную разведку, чтобы побольнее ужалить Хрущева. В свое время Ленин проповедовал похожую логику, договариваясь с немцами о взаимодействии: они помогут ему убрать царя, он — выйдет из войны против Германии. Правда, немцы потом такие кабальные условия выдвинули, что даже Ленин назвал Брестский мир — похабным…

Не все были довольны в военной среде и кампанией по разоблачению Сталина. Как-то Пеньковский был у Серова в гостях и от него узнал, как он выразился, любопытную вещь, связанную с культом личности Хрущева. Серов рассказал, что, когда он подбирал Хрущеву материалы, которые тот намеревался использовать для обличения Сталина и его преступлений, он пытался убедить Хрущева не слишком критиковать бывшего вождя, однако Никита Сергеевич даже слушать не захотел. «Теперь та же критика обернется против самого Хрущева, — сказал Серов. — Своим выступлением на ХХ съезде КПСС он допустил серьезную ошибку».