Время пепла - Дэниел Абрахам

эти сведения. Андомака проявляла интерес не к Уллину, а к Дарро, и это рождало приятное ощущение. Как если бы Алис заработала очко в игре по не совсем ясным правилам.

Если ему верить, Уллин разбивал сердца, а также вскрывал кошельки и окна по всей западной половине города, не считая дворца. Связываться с красными плащами не входило в его оплату, пояснял он со смехом.

В небольшом двухэтажном домике у самых северных ворот Алис наболтала старушке, что несет записку от врача Гаррету, хозяйскому сыну, о том, что им обоим известно. Подразумевалось, что вымышленная девушка могла подхватить «веселую болезнь», и, загоревшись от любопытства, старушка показала, что Гарретов у них нет, но, может, послание адресовано Гошену, который работает зеленщиком на углу? На длинной, изгибавшейся к реке улице Уллин вызвался предупредить молодого повесу Гаррета о слухе, переданном общим другом, который, вероятно, вовсе и не друг. Но единственный тамошний Гаррет благополучно разменял шестой десяток и больше пекся о подагре, чем о досужей трепотне в кабаках.

Зимнее солнце опускалось медленней, чем в канун Длинной Ночи, однако уже притулилось на плече Старых Ворот, а холодный ветер оживился, когда они побрели обратно к реке. Алис невольно вспомнила о соляном складе, где они с Сэммиш прижали опозоренного синего плаща. Не прошло и полгода. Казалось, то была чья-то другая жизнь.

– Еще один, а потом супец и пиво, – высказался Уллин.

– Устраивает, – согласилась Алис, словно он не утверждал, а просил. Она указала вперед на четырехэтажный особняк с голубоватыми ставнями и белыми, теплыми в красках заката стенами. – Вот этот?

– Твоя очередь, – вместо «да» сказал Уллин. – Сыграй, как будто ты в положении.

– Не буду, – ответила Алис.

– Ой, да ладно, – изумился Уллин. – Тебе что, стыдно покувыркаться в постели с тем, кого никогда не встречала? Это же не взаправду. Короче, ты залетела. Гаррет – вероятный отец. Понеслась.

Он слегка подтолкнул, и Алис поплелась к цели. Отвратительная легенда, но прежде они такой не использовали, и, пройдя к дому полквартала, ничего лучшего ей выдумать не удалось. Она встала у двери. Ступенек нет, зато есть скоба, куда вешают фонарь, и роспись над дверью – венок из бледных листьев с красными ягодами. Оглянувшись, Алис увидела, что Уллин наблюдает за ней с другой стороны улицы. Его улыбка плясала на грани вредной ухмылки, и Алис слегка кольнуло раздражение. Но она положила руку на живот, а другой стукнула в дверь. Через пару вдохов дверь отворилась.

Выглянувшая женщина носила одежду прислуги, тех же голубых тонов, что и ставни. Ее волосы побелели, но завивались достаточно, чтобы судить об инлисской крови. Лицо похудело от возраста. Она вскинула бровь. Алис вообразила себя отважной дурочкой, явившейся требовать, чтоб мужчина, заронивший в нее свое семя, помог заботиться и о ребенке. Она, этакая девица, расправила плечи и задрала подбородок – но не слишком высоко.

– Мне надо поговорить с молодым мастером Гарретом, – сказала она, добавив трепета в голос.

Пожилая бросила взгляд на руку, обнимавшую живот, и поджала губы. От омерзения, подумала Алис, но не по адресу несчастной девушки у порога. Становилось интересно.

– Поищи в казармах, – сказала горничная. – Ему уже несколько месяцев здесь не рады.

– Подождите, – выпалила Алис, когда дверь начала закрываться. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что Гаррет для себя все решил, когда поступил в стражу. Если у тебя к нему дело, поговори с его капитаном. Хоть молодой человек по крови и часть этой семьи, но его заботы – не наши.

И дверь закрылась. Стук задвинутого засова ясно давал понять степень нежелания ее видеть. Алис повернулась, ссутулила плечи, изображая уныние, которого не ощущала. И отошла, понурив голову, на случай – вдруг кто подсматривал. Уллин сделал шаг в ее сторону, но она не оглянулась, и напарник отступил обратно. Алис брела медленно и печально, пока не отгородилась изгибом улицы. А потом выпрямилась и ухмыльнулась.

Сотканый из дыма, Трегарро сидел напротив Алис за столом. Слушая, он то и дело потирал толстые шрамы на щеке и на шее. А когда она закончила, привалился на локти, задумчиво переводя взгляд из стороны в сторону.

– Что еще известно про этот дом?

– Им владеет семья по фамилии Лефт. В основном они торгуют шерстью и, побочно, пряностями. Заключили договор с какой-то деревней на севере, где выращивают породистых овец.

– И все?

Алис не стала пожимать плечами. Слишком походило бы на извинение.

– Мы не хотели раскрываться, задавая прямые вопросы.

Лучше было бы предоставить доклад самой Андомаке, но бледная женщина уже несколько недель ей не показывалась. Это обстоятельство немного разочаровывало, хоть Алис и не подавала виду.

– И он один подходит под описание?

– Человек с Речного Порта по имени Гаррет, сын хозяев купеческого дома, – ответила Алис. – Все, как вы говорили. Конечно, могут быть и другие, только нам они не попадались. Мы не обшаривали каждую дверь на районе.

– И он служит в страже?

– Как мне сказали, да. Сама пальцами не щупала. Синие плащи не питают нежности к нашей породе. – В комнате похолодало, и ее дыхание вырывалось клубами. В отличие от дыхания Трегарро. Наверно, от того, что он находился рядом со свечкой – или же лучше нее свыкся с морозами. Когда, посопев с минуту, он так и не заговорил, Алис добавила: – Если хотите, поищем дальше.

– Нет, – сказал Трегарро. – Пока не надо. Обожди несколько дней. Выясни, что можно, про этот дом. Время, когда семьи нет на месте. Если наш парень, Гаррет, встречается со своей любовью именно там, то она умеет незаметно проникать туда-обратно. Узнай как.

– А если я застану его с девушкой?

Трегарро покрутил в голове какие-то неозвученные мысли.

– Как только выпадет шанс, сразу убей. Риск того стоит.

– Да кто она такая?

– Та, кого ты должна убить.

– Будем надеяться, что наш парень не покажется в компании сразу нескольких дам, – попыталась пошутить Алис.

– Выйдет из дома с несколькими – убей их всех. Если та, что нужна мне, окажется среди них, остальное не имеет значения.

– Вы хоть что-нибудь мне сообщите, чтоб я знала, какая она?

– Она из ханчей, – коротко бросил Трегарро и подвинул по столу кошелек. Пухлый и твердый, и монеты в нем мило позвякивали. – Ты неплохо потрудилась. Продолжай в том же духе.

– Уллину отсюда выдать долю?

– Не моя забота, – отрезал Трегарро. Он встал и, отходя, распустился нитями дыма. Черная свеча зашипела, Алис запалила от ее пламени обычную свечку, а потом задула. При простом, не потустороннем