Игрушка богов - Владимир Лосев

Ила побрела дальше. Пройдя расщелину, она вышла в долину и почти сразу встретила пастухов, которые помнили ее.

Впервые за долгое время она поела с удовольствием сыра и свежеиспеченного хлеба, запивая легким вином с виноградника. Она узнала все последние новости: о войне с черными воинами, о приходе Кира и о его ссоре с Барком, и о том, что все королевство тяжело переживает уход Кира. Ила молчала и печально улыбалась.

После того как она поела, самый молодой из пастухов отвел ее в селение и устроил на ночь в своем доме. Ила вымылась в горячей воде, еще раз поела и легла спать. Утром ее ждал оседланный конь. Молодая жена пастуха, накормив ее завтраком, проводила до конца селения.

На ступенях дворца ее поджидал Рон. Он бережно обнял ее и поцеловал.

– Кир умер, – сказала Ила. – Мы остались одни.

Рон печально кивнул головой.

– Я знаю, – сказал он. – Я все знаю. Он поручил мне заботиться о тебе. Все кончилось для тебя, ты дома, и тебе больше никуда не надо идти…

ГЛАВА 17

Повсюду были цветы и высокая зеленая трава. Он шел, и трава расступалась перед ним так, что он не мог примять ни одной травинки. Это показалось ему забавным, он рассмеялся весело и беззаботно.

– Нравится? – услышал он звонкий девичий голос и оглянулся. Рядом с ним стояла молодая девушка в коротком ситцевом платье, открывающем стройные ноги. Он с интересом оглядел ее и улыбнулся.

– Здесь хорошо. – Он вдохнул воздух, наполненный цветочными испарениями, и привычно закрыл глаза. Поблизости никого не было, только эта девушка со странным излучением. Казалось, что ее энергия заполняет весь этот луг и простирается куда-то дальше в необозримую даль.

– Здесь только ты и я, – улыбнулась девушка. – И не может никого быть потому, что это место создала я. Правда, красиво?

– Да, – кивнул он, – это красиво. Кто ты? Девушка улыбнулась:

– Ты меня знаешь как Мать-волчицу.

Кир улыбнулся в ответ:

– Ты красивая. В первый раз вижу живую богиню.

– Мы уже несколько раз встречались в твоих снах, ты просто забыл, – сказала девушка. – И ты разговаривал со мной в храме.

– Тогда ты была другой…

Девушка рассмеялась:

– Это только образ, я решила, что такой я тебе понравлюсь. А какая я на самом деле, ты знаешь. У тебя есть дар, и ты видишь скрытое для других.

Кир пожал плечами:

– Мне нравится… А что здесь делаю я?

– Зачем ты спросил? – Девушка огорченно покачала головой. – Ты нетерпелив, и теперь тебе придется возвращаться. – Она взмахнула рукой, и все закружилось вокруг, сливаясь в зеленую единую пелену.

– Постой, – крикнул Кир, но звук погас в плотной дымке.

Пробуждение было неприятным. Он с трудом втягивал воздух в раскаленное горло, грудь его была крепко стянута бинтами.

Кир едва смог оторвать голову от подушки, чтобы оглядеться. Вокруг него не было ничего, что могло бы ему подсказать, где он. Люди, стоявшие вокруг него, были одеты в белые и зеленые одежды и говорили на смутно знакомом языке. Смысл слов с трудом всплывал в памяти, пробираясь сквозь ее пласты.

«Похоже, что я вернулся в свой мир. И это больница, – подумал он. – Боги все-таки сдержали свое слово». Эта мысль показалась ему странной и чуждой. Он несколько раз прокрутил ее в голове, потом отбросил.

Миловидная женщина в зеленом халате наклонилась над ним и спросила, как его зовут. Он задумался, в памяти было только имя – Кир, которое ему тоже показалось чужим. Он слабо улыбнулся и пожал плечами. Женщина с укором посмотрела на него:

– Нам надо же как-то вас называть…

– Кир, – сказал он, недоуменно вслушиваясь в то, как звучит это имя. Оно было знакомо и незнакомо ему. Этим именем называли человека, который был одинок и несчастен, он что-то искал, но не нашел. Он знал его, но когда и где? И что он искал?

Он как будто родился заново. В памяти не было ничего, только белая мерцающая пустота, сквозь которую иногда всплывали незнакомые образы и слова. Женщина что-то записала в блокнот и отошла. А он хмуро продолжал смотреть в белый потолок.

Он не помнил, как здесь оказался, где был ранен, и не понимал, что с ним происходит сейчас. Эта женщина, та, что стояла около кровати… Внутри нее была скука и усталость, впрочем, на мгновение у нее мелькнул интерес к нему и тут же погас.

Скоро его выпишут, и его ждет шумный, дымный город, в котором ему будет одиноко… Откуда он знает это? Он мысленно пожал плечами и стал терпеливо ждать, когда все наконец разъяснится…

Через несколько дней врачи разрешили ему вставать. Он с трудом двигался, преодолевая боль, но в этой больнице все было устроено так, чтобы больной не задерживался надолго. С ним занимались массажисты, его облучали каким-то прибором, весь день с утра до вечера его тело было в опытных чужих руках. И оно становилось послушным, боль понемногу отступала.

Когда с него сняли бинты, к нему стали приходить люди. Каждый из них хотел что-то от него узнать, но что он мог сказать, если сам не знал ничего? Первым к нему пришел детектив из местной полиции. Этот маленький толстый человечек задал Киру очень много вопросов: как его зовут, как он оказался здесь, кто на него напал и почему его нашли обнаженным со следами пыток?

На эти и многие другие вопросы Кир отвечал недоуменным пожатием плеч. Он мучительно морщил лоб, добросовестно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, но у него ничего не получалось. Ничего он не смог рассказать ни репортерам, пытающимся сделать из его истории сенсацию, ни врачам, ни чиновнику из страхового фонда.

В полицейском архиве отпечатки его пальцев не числились, как и в военных и других архивах, и кто-то из репортеров окрестил его пришельцем с другой планеты. У него не было карточки социального страхования, не было счета в банке и медицинской страховки. И некому было оплатить огромный счет за операцию и содержание в клинике.

В один из этих суматошных дней он наткнулся на зеркало и впервые увидел себя. На него смотрел незнакомый ему мужчина. Лицо было волевым и решительным, и в общем оно ему понравилось: черные волосы с проблескивающей сединой, серые внимательные глаза, высокий лоб с несколькими глубокими морщинами и множество мелких морщин, разбегающихся от глаз.

Кир долго вглядывался в этого человека и отошел недовольный от зеркала, хотя и не мог себе сказать, что же он надеялся там увидеть. Кир даже не смог определить свой возраст, и оставил это на усмотрение врачам, которые готовили его к выписке.

С больничным счетом как-то утряслось. Один из общественных фондов согласился его оплатить по неизвестным ему причинам и даже выделил ему небольшую сумму на первое время, пока он не сможет подыскать себе работу. Перед выпиской из больницы с ним несколько часов беседовал психолог, добродушный мужчина средних лет.