Аромат ландышей - Светлана Алексеева

Так они и жили. Каждый в своем мире. Лена поняла, что любить она может только одного. Того, которого не смогла забыть даже через годы. Не теряя связи с Гульнарой, она знала, что вестей о Грише по-прежнему нет. Но она все-таки еще ждала. Как-то незаметно, без слез, без скандалов, Лена перебралась в комнату к Натке, а в спальне Владимир сделал свой кабинет. Завалив его книжками, он все время проводил там. Лишь изредка, воровато, они встречались на нейтральной территории. Торопясь, по-быстрому, Владимир для приличия целовал жену в шею, говорил пару возбуждающих его слов, делал свое дело и, самодовольно улыбаясь, уходил в свой кабинет. Все. На этом их любовь, на которую отводилось два дня в месяц, была завершена. А дальше у них все было, как у всех. Но молодая женщина понимала, что очень скоро этому должен прийти конец.

Будучи в декретном отпуске, Лена полностью посвятила себя семье. Целыми днями она стирала, гладила, убирала, готовила разные вкусности, чем приводила Палладина в восторг. Еда ему нравилась даже больше, чем секс. На ее пирогах, варениках, запеканках Владимир изрядно поправился и похорошел. Но это все было не для нее. Однообразный семейный быт порядком утомил женщину. Лена понимала: ей надо срочно что-то менять. Жить затворницей современная женщина, по ее мнению, не должна. Подготавливая Натку к садику, она искренне хотела перемен.

Ударившись в политику, Палладин не возражал. Еще весной молодая женщина ходила в гости на свой хлебокомбинат. Ее там хорошо помнили. Директор сдержал свое слово и пообещал взять ее на работу в плановый отдел. Лена очень ждала этого дня. Но…

Заканчивалось нелегкое лето 1991 года. Несмотря на то что вся жизнь Лены была сосредоточена на дочери, она не была в стороне от тех событий, которые происходили в стране. Стране, которая разваливалась на глазах.

Провозглашенная Горбачевым программа перестройки, война в Афганистане, чернобыльская катастрофа и падение цен на нефть полностью подкосили и без того слабеющую экономику страны. Все больше и больше начали говорить о том, что в стране выбрана неправильная социально-экономическая модель развития. Антиалкогольная кампания, борьба с нетрудовыми доходами, контроль трудовой дисциплины, введение госприемки и демонстрация борьбы с коррупцией – все это завело страну и ее руководителей в тупик.

Лена с ужасом наблюдала за тем, что происходит вокруг. Демонстративно из партии вышел Ельцин. Почему-то, впервые за все время, на съезде не приняли программу КПСС. В Верховный Совет прошли члены Народного Руха. Вслед за другими республиками Украина приняла Декларацию о суверенитете. Децентрализация власти, экономические эксперименты разрывали страну. Отовсюду началась «утечка мозгов». По всем республикам прокатились массовые протесты, очереди за продуктами перерастали в голодный бунт. Куда катилась страна? Ответить на этот вопрос Лена пока не могла. Да и отец, избегая этих разговоров, молчал, погруженный в себя.

Возглавляя отдел ЦК, Борис Евгеньевич целыми днями пропадал на работе. Даже к Наташеньке приходил только по выходным. Оксана Андреевна жаловалась на то, что отец очень устает. Каждый вечер, уединившись в своем кабинете, отец подолгу сидел там и что-то писал. Сильный и властный, Борис Евгеньевич стал подозрительным и очень злым. Казалось, он боялся собственной тени. С замиранием сердца девушка предчувствовала, что скоро что-то произойдет.

Раскладывая огурцы по банкам, Лена готовила их к засолке. Маленькие, зелененькие, с пупырышками, они купались в тазу. В кухне стоял головокружительный аромат укропа, сельдерея и молодого чеснока. Оторвав листок календаря, висящий на стене, Лена положила его на стол.

– Так, 18 августа. На литр кипятка положить, – читала вслух Лена, внимательно всматриваясь в рецепт засолки, написанный на листке.

Вдохнув тяжелый горячий воздух, Лена открыла окно. Несмотря на то что август подходил к концу, на улице стояла жуткая жара. В квартире было невозможно дышать, не то что закрывать огурцы. Став напротив окна, она почувствовала сквозняк и вытерла фартуком лицо.

Неожиданно ей показалось, что она услышала плач. Тихо, на цыпочках, Лена поспешила в детскую. Беспечно раскинув руки, Наташка спокойно спала. Облегченно вздохнув, молодая мама облокотилась на кроватку. Забыв о маринаде, она восторженно смотрела на свою дочку. От красивой, как ангелочек, девчушки невозможно было оторвать глаз. Натка была невероятно похожа на своего отца. Казалось, что девочку срисовали с Гриши.

В этот момент раздался телефонный звонок. Медленно, стараясь не греметь, молодая женщина закрыла дверь детской и выбежала в коридор.

– Слушаю! – прикрывая трубку рукой, ответила Лена.

– Где тебя черт носит? – вместо приветствия прозвучал грубый вопрос. Голос в трубке отдаленно напоминал голос ее отца. Потом что-то зашипело, застучало и послышались протяжные автомобильные гудки. По-видимому, звонок был из телефонного автомата. – Почему так долго не подходишь к телефону?

– Пап, это ты? – на всякий случай поинтересовалась Лена, привыкшая к другой, более налаженной связи.

– Дожился! – рявкнул Борис Евгеньевич командным тоном, но его голос снова слился с гудком проезжающего автомобиля. – Сейчас ты не узнаё́шь мой голос, а скоро и меня перестанешь узнавать!

В трубке снова что-то затрещало.

– Пап, у тебя что-то случилось? – немного взволнованно спросила Лена. Теперь она ни на секунду не сомневалась в том, что это ее отец. – И вообще, тебя очень плохо слышно!

– Хватит! – бесцеремонно перебил ее Борис Евгеньевич. – Напрягись и слушай меня внимательно. Я специально звоню из автомата. Все мои телефоны на прослушке. Короче, в стране беда. Слышишь, дочка, большая беда! Союз под угрозой. Через час я лечу в Москву. И все это благодаря этой гребаной перестройке и демократии! Горбачев заблокирован в Форосе. Дача Ельцина окружена. Правда, он пока на свободе. Но его наши боятся больше, чем Горбачева. Он непредсказуем. Знаешь, каких дел он может натворить!

– Папа, ты не шутишь? – Голос Лены дрожал от волнения. – Это же огромный риск.

– Не переживай! Мы все предусмотрели. В Москву едут около четырехсот танков! КГБ, «Альфа», дивизия Дзержинского тоже на нашей стороне. Что будет дальше, не знаю. В Киеве тоже неспокойно. Сегодня вечером к нам прилетает представитель новой власти – Варенников. Боевой генерал, прошедший Отечественную и Афганскую войну, он быстро здесь всех в чувства приведет. ЦК раскололся. Кравчук пока выжидает, молчит. На стороне новой власти Гуренко, Санин, Палладин. Я, как и многие наши однопартийцы, тоже в этом ряду. Я не могу предать своих идеалов! Я ради этого, дочка, жил! Партия для меня все! Ты согласна со мной?