Проклятый эксперимент. Бонна - Вера Чиркова

– А ты не забыла про мои условия? – нахмурился дорин.

– Но они могут касаться только Карика и нас! Служить толпе твоих домочадцев и гостей подушечкой для иголок я не соглашалась! – непримиримо вздернула носик Лиарена.

Тайдир прожег ее возмущенным взглядом, резко развернулся и ринулся прочь.

– А вы еще хотели, чтобы я уехал! – тихонько пробурчал Берт, поворачиваясь, чтобы последовать за ним.

– Да я давно уже не спорю, – огорченно вздохнула донна, недоумевая, ну зачем она начала перечить дорину?

Наверное, действительно переутомилась и недоспала… пойти, что ли, еще немного подремать?

Но тут она вспомнила слова Тайдира про няню, и весь сон как ветром сдуло. Лиарена плотнее запахнула шаль, большую, серую и пушистую, как зайчик, и решительно направилась вслед за возницей, размышляя по пути, кем бы его назначить, чтобы старик имел право жить в доме, а не в комнатке при конюшне.

Звуки перебранки донна расслышала, едва подойдя к двери в комнаты прислуги, которые вчера так и не успела рассмотреть, и сразу заторопилась. Берт за последний день уже не раз показал домочадцам Тайдира свою неуступчивость. А Лиарене так хотелось попробовать договориться с новой няней по-хорошему.

– Доброе утро, – мягко поздоровалась девушка, отворив створку. – Я донна Лиарена, воспитательница наследника Каринда.

– Я Джена, няня, – нехотя процедила сухопарая женщина в тщательно отглаженной одежде и накрахмаленном переднике, – и не буду жить рядом с конюхом.

– А где ты видишь конюха? – холодно осведомилась донна, успев рассмотреть общую столовую и распахнутые двери в две небольшие спальни для прислуги. – Это Берт, камердинер наследника.

Старик потрясенно вытаращил глаза, услыхав о таком повышении, но тотчас опомнился, приосанился и с превосходством уставился на няню.

– Но он не похож… – оскорбилась няня и, спохватившись, упрямо поджала губы. – И все равно я не могу жить рядом с мужчиной.

– Не волнуйся, – пренебрежительно фыркнул свежеиспеченный камердинер. – Такие женщины меня никогда не интересовали.

– Прекратите спор! – строго прикрикнула Лиарена. – Берт, иди переоденься. Потом выяснишь, во сколько тут приносят завтрак. А ты, Джена, начинай убирать детскую. О том, как вас разместить, я подумаю сама.

– Я няня, а не горничная, – мгновенно нашла повод показать характер Джена. – Мое дело – следить за наследником.

– Но ты же не собираешься следить за ним в том свинарнике, который развела прежняя няня? – начиная терять терпение, подозрительно кротко осведомилась донна. – Там негде даже перепеленать ребенка и нет ни одного чистого рожка. Или ты намерена сидеть и отдыхать, пока ребенок спит?

– Для этого есть другие служанки, – упрямо пробормотала Джена. – Няни не убирают и не стирают.

– А бонны не спорят с ленивыми слугами, – заключила Лиарена. – Так вот, отправляйся и ищи тех, кто должен тут убирать, стирать и мыть. А если не приведешь – я лично прослежу за тем, чтобы за эту луну ты получила вполовину меньшее жалованье.

– А ведь я надеялась договориться с ними по-хорошему! – вздыхала Лиарена, возвращаясь в свою комнату.

Но Тайдир, похоже, не держит в доме покладистых служанок. Или, наоборот, они слишком преданы своему господину? В таком случае им с Бертом придется намного труднее, чем казалось девушке оттуда, из такого родного и привычного дома.

Вот только выбора у нее не было уже тогда. Олирна на два года моложе, и кроме того, она родная дочь дорины Майрены. Было бы чересчур безжалостно отнять ее у матери, и без того слегшей на два дня после письма Тайдира, к которому была приложена прощальная записка Дильяны. Подлинная, в этом мать беглянки убедилась первым делом, сравнив все буквы и проверив лист шелковой бумаги семейным амулетом. Тем самым, который меньше года назад раскрыл Лиарене тайну ее приемных родителей.

Раздумывая над свалившимися на нее неразрешимыми задачками, девушка направилась в умывальню и обнаружила появление горячей воды. На радостях донна искупалась сама и помыла парочку рожков. В быстрый приход служанок ей не верилось, им и в обычные дни хватает своей работы, а сейчас, когда в замке гостит толпа невест дорина и их свиты, горничные небось с ног уже сбились.

По сложившимся издревле правилам объединенных пределов, вдовец или холостяк не должен долго править своим дорантом в одиночку, а брошенный муж всегда приравнивался к вдовцу. Оттого-то правители окрестных дорантов и выразили желание прислать в гости к Тайдиру своих дочерей, надеясь породниться с богатым дорином. И вовсе не случайно теперь все внимание прислуги направлено на этих невест, ведь какая-то из юных донн станет новой хозяйкой замка Варгейз и дориной могущественного доранта.

Вернувшись в спальню, Лиарена проверила сладко спящего Карика, переоделась в темное платье и, заколов волосы в простой, скромный узел, отправилась в столовую, оставив двери раскрытыми настежь, чтобы не прозевать пробуждение племянника.

Однако не успела она дойти до стола с остатками вчерашнего ужина, как в дверь уверенно постучали.

– Донна Лиарена? – раздался мужской голос, и воспитательница сразу опознала Ниверта.

– Доброе утро, – приветствовала мужчину Лиарена, отпирая засов и впуская раннего гостя в столовую.

Свое раздражение, вызванное излишне частым появлением советника, девушка постаралась скрыть. Возможно, Берт ошибается, и Тайдир вовсе не желает навечно привязать ее к своему дому подобным образом.

– Я пришел узнать, есть ли у донны какие-то вопросы, требующие моего срочного вмешательства, – деловито заявил Ниверт, проходя к столу.

– Берите бумагу и перо, – так же серьезно кивнула девушка. – Этих вопросов у меня целая куча.

– Вас не устраивает спальня или плохо кормят? – заботливо поинтересовался советник, но Лиарене почудилось, будто в его голосе проскользнула едва заметная усмешка.

– Меня все устраивает… кроме отношения слуг к наследнику, – почти грубо огрызнулась донна. – Если в ваших силах это изменить, то пишите список, если нет – не занимайте мое время.

– Вы же знаете, слуги всегда переносят отношение к неверной женщине на ее детей, – строго сообщил Ниверт. – И с этим мы ничего поделать не сможем. Они слишком преданы Тайдиру и потому за него переживают… Как можно наказать людей за чрезмерную преданность?!

– Тогда нужно было подумать об этом заранее, – устало вздохнула Лиарена, признавая справедливость его доводов. – Я взяла бы служанку из дома родителей. Впрочем, я отправлю матери послание немедленно. Но во всех случаях молча смотреть, как страдает невинное дитя, не стану, даже не надейтесь.

– Вы можете жаловаться дорине Майрене… – помолчав, пожал Ниверт плечами, и в его голосе снова скользнуло нечто неуловимое, то ли досада, то ли огорчение, – а пока давайте вернемся к вашим просьбам. Какие именно вещи вам нужны прямо сейчас?

– Чтобы вы встали и проследовали за мной, – поднялась со стула Лиарена и направилась в детскую, кусая губы, чтобы не залиться слезами от вскипевшей в сердце обиды. И только принятое еще дома твердое решение ни перед кем здесь не плакать и ни у кого ничего не просить, помогло сдержаться.

– Вот постель наследника, – сухо процедила донна, выхватывая из колыбели промокшие подстилки и вручая их Ниверту. – Потрогайте, не стесняйтесь, ведь это тюфячки вашего будущего дорина. Чувствуете, какие они ледяные? На такой постели ребенок застудит легкие либо почки и будет мочить кровать до пятнадцати лет. Вам не жаль юношу? А вот этой грязной посуде, в которой скоро черви заведутся, по-вашему, место в детской комнате? О том, что малыш спит в неглаженых пеленках и те скоро кончатся, а стирать никто не собирается, я и вспоминать не хочу. Как только их не станет, я просто принесу Карика в вашу спальню и заверну в белье из вашего сундука.

– Буду ждать, – расплылся в хитрой ухмылке Ниверт, но рассвирепевшая донна подарила ему уничтожающий взгляд.

– Зря радуетесь, отныне я буду ходить по этому дому только в сопровождении камердинера Каринда.

– А это еще кто такой? – непонимающе нахмурился советник.

– Это я, Берт, дон Ниверт, – с достоинством поклонился камердинер, входя в детскую из комнаты кормилицы, и замер перед донной, делая вид, будто не замечает ее округлившихся от удивления глаз.

– Берт?! – ошарашенно переспросил советник и стиснул зубы, начиная понимать, какое неподдельное удовольствие доставляет собеседнице своим изумлением.

– Именно он, – подтвердила Лиарена, успевшая нацепить на лицо маску невозмутимости.

Хотя на самом деле возница, где-то потерявший за последние полчаса не только усы и бороду, но и часть седой гривы и переодетый в строгий темный колет и свежую рубашку с серебряным кружевом, помолодел лет на двадцать. И теперь его не сразу узнали бы даже домочадцы доранта Гардеро.