Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6 - М. Маллоу

— Хорошо. Продолжайте, пожалуйста.

— Я могу без особенных затруднений прикоснуться пальцем к своему лбу и носу, если это доставит вам удовольствие. Ведь доставит?

— Пожалуйста.

Движения коммерсанта были вполне уверенными.

— Могу также прикоснуться к вашему носу, — сообщил он.

Доктор отстранилась от его протянутой руки.

— Благодарю. Этого делать не нужно.

— Почему не нужно? Не нужно? Вы действительно так думаете?

— Вы не ответили на мой вопрос, мистер Саммерс.

— Знаете, ответьте лучше на мой. Что еще я должен сделать, чтобы вы оставили меня в покое?

— Ответить на несколько вопросов, — сказала доктор Бэнкс. — Меня пригласил ваш компаньон — я говорю вам это прямо, без экивоков. Будет лучше, если вы так же прямо ответите мне.

Коммерсант поднял глаза, увидел Маллоу, стоявшего в дверях и выразительно усмехнулся.

— Прекрасно, — доктор Бэнкс предпочла принять такой ответ как положительный. — Отвечайте, пожалуйста.

— Что? Ах, слышу ли голоса?

Саммерс смотрел в сторону компаньона.

— Да, — произнес он. — Да, слышу.

Последовала пауза, после чего доктор спросила:

— Это голос мужчины или женщины?

— Мужчины.

— Кто же этот мужчина?

Саммерс прищурился.

— Один знакомый. Я был склонен считать его другом.

— Почему «были»?

Коммерсант подпер голову локтем.

— Наверное, потому, что был тогда молод и не знал, что как бы ни было, все равно ты всегда одинок. Когда тебе плохо — всегда. Все желают тебе только добра, развешивают душеспасительные словеса и думают, какие они хорошие. Вместо того, чтобы честно признать, что помочь не могут, отойти в сторону и позволить хотя бы спокойно сдохнуть.

— Что же именно говорит вам этот человек?

Д.Э. пожал плечами.

— Ну, а все-таки? — настаивала доктор. — Можете вы вспомнить его последние слова?

Коммерсант немного помолчал.

— Сколько угодно. На память не жалуюсь. Он сказал… стоп, как же это было? Значит, он сказал: «Вы с ума сошли! Очнитесь, что вы делаете!»

Мистер Саммерс, произнесший эту фразу издевательским тоном, явно копировал чьи-то интонации. В противном случае он придумал себе довольно правдоподобный двойник. И двойник этот находился в здравом рассудке.

— Что же, — поинтересовалась доктор, — что же вы ответили на это?

— А что тут ответишь? Что я должен делать?

— Ну, а он?

— А он сказал: «Что угодно! Только не лежите, уставясь в потолок!»

Кем бы ни был человек, с которым мысленно беседовал мистер Саммерс, слова он произносил верные. Маллоу, однако, побледнел. Он пристально смотрел на компаньона. Доктор отметила это обстоятельство, взглядом велела Маллоу уйти, и, когда он послушался, продолжила: — Могу предположить, что вы послали этого человека к черту.

— Нет, зачем.

— А как же?

— Просто сказал, да, в общем, и вам повторю: чего вы все от меня хотите? Чтобы я вам прыгал, как козел?

— Ну, хорошо, — мирно сказала доктор Бэнкс. — И часто вы вот так беседуете?

Ответом ей было несколько мерных кивков.

— Хорошо же, — повторила она. — Теперь, будьте добры, расскажите мне, что вы намерены предпринять, после того, как я уйду.

— Выбираете время, в которое мне было бы удобно отправиться в психушку?

— Мистер Саммерс, ответьте, пожалуйста.

Ответа не последовало, и доктор добавила:

— Ну? Я слушаю вас. Что вы намерены делать? Останетесь вот так лежать?

Некоторое время Саммерс молчал.

— Не знаю, — сказал он, когда тишина стала невыносимой. — Какая разница?

Опять пауза. Она затянулась почти на минуту, после чего коммерсант спросил: — Слушайте, доктор, вас не затруднит подать мне ночной горшок?

Доктор Бэнкс встала и достала из — под кровати то, о чем просил пациент.

— Можете не отворачиваться, — добавил он.

Она и не подумала отворачиваться. Коммерсант закурил, сел, сложив ноги на туалетный стол и поставил горшок на колени в качестве пепельницы.

— Вы очень кстати записали меня в сумасшедшие, — произнес он. — Теперь я могу и делать, что хочу, и высказать, наконец, все, что я о вас думаю. Спроса с меня никакого. Здорово, правда?

— Прекрасно, — одобрила доктор. — С интересом вас выслушаю. После того, как вы ответите на мой вопрос.

— Какой вопрос?

— О ваших ближайших планах, мистер Саммерс.

— Они вас не касаются.

— Ваш партнер придерживается иного мнения. Давайте постараемся его разубедить.

Коммерсант стряхнул в горшок пепел.

— Разубедить? — произнес он. — Зачем? Пусть себе думает, что хочет. Какая мне разница, что он думает?

— А вам все равно, что он думает?

— Совершенно все равно. Мне вообще все равно. Какая разница, кто что думает, если ничего не имеет смысла?

— Вы так считаете?

— Это не я. У мира свои законы. От вас ничего не зависит. Вы можете чего-нибудь хотеть, выворачиваться ради этого наизнанку. Можете что-нибудь ненавидеть — и тоже выворачиваться наизнанку. Это совершенно неважно. Ничего не меняется. Что бы вы ни сделали, ничего не меняется.

— Что вы имеете в виду?

— То, что и сказал: жизнь не имеет смысла.

Доктор ничего не ответила.

— Пока об этом не думаешь, — продолжал коммерсант, — еще ничего. Пока занят, вертишься, не бросается в глаза. Но рано или поздно это становится все яснее. И тогда уже никуда не деться. Что вы так смотрите?

— Мистер Саммерс, — медленно произнесла доктор, — помните, когда-то вы говорили о головоломке?

— Нет. Почему я должен это помнить?

— Потому, что раньше вы верили, что жизнь напоминает головоломку и считали, что следует уметь собирать ее части.

— Я всю жизнь притягивал факты за уши. Приукрашивал, подтасовывал, нес всякую чушь — чтобы только убедить себя в своей удаче. Самообман — и больше ничего. Реальность в своем натуральном виде — это такое…

Он изобразил плевок.

— Ну, что? Хотите что-то еще спросить?

Доктор пристально смотрела ему в глаза.

— Боитесь, что я наложу на себя руки? — поинтересовался коммерсант.

— Не боюсь, — ответила она, — но, тем не менее, я обязана спросить вас об этом. Не приходили ли вам мысли о смерти, мистер Саммерс?

Коммерсант издевательски поднял бровь.

— А вы знаете кого-нибудь, кому они не приходили?

И, когда доктор Бэнкс ничего ему не ответила, продолжил:

— Разумеется да.

— Что «да»?

— Приходили. Как приходили вам, Маллоу и всякому другому человеку, если только он не идиот от рождения.